Росс Макдональд - Полосатый катафалк

— Вы говорите необдуманно.

— Зато вы поступаете обдуманно. — Она чуть изменила интонации. — Шляетесь по чужим домам, прикидываетесь бог знает кем...

— Неловко получилось, согласен.

— Ага, значит, вы со мной согласны!

— Мне надо было придумать что-то другое.

— Вы циник. — Она скривила губы совсем по-детски. — Как вы только сами себя терпите?

— Я пытался выполнить задание. Потерпел неудачу. Придется все начинать сначала.

— Мне вам больше нечего сказать.

— Зато у меня кое-что для вас есть. Не хотите сесть в машину и послушать?

— Говорите здесь.

— Не хочу, чтобы нам помешали. — Я оглянулся на дом.

— Можете не опасаться Берка. Я ему не сказала, кто вы. Я стараюсь не огорчать его, когда он работает.

Она говорила, как жена или без пяти минут жена. Я поделился с ней своими наблюдениями. Ей это явно понравилось.

— Я люблю его. Это не секрет. Запишите это в вашу черную книжечку и доложите отцу. Я люблю Берка и хочу выйти за него замуж.

— Когда же?

— Очень скоро. — Она укрыла свои слова завесой таинственности. — Я не скажу вам ни даты, ни места. Иначе отец вызовет национальную гвардию.

— Вы выходите замуж, потому что вам этого хочется или назло отцу?

Она непонимающе уставилась на меня. Вопрос я задал правильный, просто у нее не было готового ответа.

— Хорошо, забудем о вашем отце, — предложил я.

— Разве это возможно? Он сделает все, чтобы расстроить наши планы. Он сам мне это сказал.

— Я здесь не для того, чтобы расстроить ваш брак, мисс Блекуэлл.

— Тогда зачем же?

— Чтобы выяснить, что собой представляет ваш жених.

— Чтобы отец использовал против него добытую вами информацию?

— Вы полагаете, кое-что может быть использовано?

— Это вы полагаете!

— Нет, я сразу заявил полковнику, что не намерен обливать никого грязью и не стану собирать факты для шантажа. Хочу, чтобы вы мне поверили.

— Думаете, я вам поверю?

— Почему бы нет? Я ведь ничего не имею против вас или вашего друга. Если вы готовы мне помочь...

— Разбежались! — Она взглянула на меня так, словно я предложил что-то непристойное. — Вы ловкач, как я погляжу!

— Просто я пытаюсь исправить совершенные ошибки. С вашей помощью можно было бы все быстро закончить. Мне и самому не больно нравится это поручение.

— Кто заставлял вас соглашаться? Вы просто хотели заработать деньги. — В ее голосе послышалось высокомерие человека, которому никогда не приходилось ничего делать ради денег. — Сколько же платит вам отец?

— Сто долларов в день.

— Я дам вам пятьсот, ваш заработок за пять дней, если вы забудете о своем поручении и оставите нас в покое.

Она вынула красный бумажник и помахала им в воздухе.

— Это невозможно, мисс Блекуэлл. Да и вам от этого не будет выгоды. Отец наймет другого детектива. Если вы считаете, что я назойлив, советую вам познакомиться с моими коллегами.

Облокотившись на белую перекладину, она молча изучала меня. За ее спиной начинался прилив, прибой усилился, и над волнами зашныряли песчаники. Гарриет спросила невидимого собеседника, расположившегося где-то между мною и птицами:

— Остались ли еще честные люди?

— Думаю, — отозвался я, — честных больше не делают.

Ни тени улыбки. Похоже, она вообще никогда не улыбалась.

— Не знаю, что сказать. Разве вы не видите, что сложилась нелепая ситуация?

— Что тут нелепого? Разве вас не интересует биография вашего жениха?

— Все, что мне нужно, я уже знаю.

— Что именно?

— То, что он обаятелен, талантлив и много испытал. Теперь, когда он получил возможность спокойно заниматься живописью, он многого добьется. Я хочу помочь ему самоосуществиться в творческом плане.

— Где он учился живописи?

— Я не спрашивала.

— Давно вы знакомы?

— Достаточно.

— А конкретней?

— Недели три-четыре.

— Этого хватило, чтобы принять решение о замужестве?

— Я имею право выйти за того, за кого хочу. Я не ребенок, и Берк тоже.

— Насчет Берка согласен.

— Мне двадцать четыре, — запальчиво возразила она. — А в декабре исполнится двадцать пять.

— И тогда вы получите наследство?

— Отец хорошо вас информировал. Жаль только, кое о чем еще он не удосужился сообщить. Берк равнодушен к деньгам. Он их презирает. Мы поедем в Европу или в Южную Америку и будем жить скромно и просто. Он станет писать картины, а я вести хозяйство. Вот так мы будем жить. — В ее глазах появился блеск далеких звезд. — Если бы деньги помешали мне выйти за любимого человека, я бы сама от них отказалась.

— Одобрил бы вас Берк?

— Он был бы счастлив.

— Вы обсуждали с ним такой вариант?

— Мы обсуждали с ним все! Мы очень откровенны друг с другом.

Снова наступила пауза. Гарриет переминалась у перекладины так, словно я загнал ее в угол. Далекие звезды вдруг угасли. Несмотря на все сказанное, она была чем-то обеспокоена. Она жила в той самой эйфории, которая может оказаться хуже любого наркотика.

— Берк не любит говорить о прошлом. Оно его тяготит.

— Потому что он сирота?

— Отчасти.

— Ему около тридцати. Мужчина перестает быть сиротой в двадцать один год. Что он делал с тех пор?

— Он всегда занимался одним и тем же — живописью.

— И в Мексике?

— И в Мексике.

— Долго он жил в Мексике?

— Не знаю. Наверное, долго.

— Зачем он туда приехал?

— Чтобы заниматься живописью.

Мы двигались по кругу. Описывали круги, внутри которых пустота. Я сказал:

— Мы беседуем уже долго, но вы не сказали пока ничего конкретного о вашем друге.

— Ну и что? Я не сую нос в чужие дела. Я не сыщик.

— Зато я сыщик. Но вы заставляете меня чувствовать себя слюнтяем.

— Наверное, потому, что так оно и есть. Иначе вы плюнули бы на ваше поручение. Возвращайтесь и скажите отцу, что вас постигла неудача.

Ее слова не то чтобы задели за живое, но я счел необходимым ответить:

— Послушайте, мисс Блекуэлл. Я понимаю ваше желание освободиться от семейных оков, начать самостоятельную жизнь. Но стоит ли впадать в крайность, нестись опрометью наугад?

— Вы говорите точь-в-точь как мой отец. Мне надоело, когда меня учат, чего делать, а чего нет. Так ему и передайте.

Она волновалась все сильней. Я чувствовал, что еще немного, и разговор оборвется. Ее внутренняя растерянность словно воплотилась в ее позе: она полусидела на перекладине, нервно покачивая ногой. У нее было красивое сильное тело, не предназначенное для старой девы. Но я не мог избавиться от ощущения, что Гарриет со своим красивым телом и хорошим наследством не была предназначена и для Берка Дэмиса. Та маленькая любовная сцена, свидетелем которой я стал, действительно походила на улицу с односторонним движением. Ее лицо омрачилось. Она отвернулась.

— Почему вы так странно на меня смотрите?

— Пытаюсь понять.

— Зря стараетесь. Все и так ясно. Я очень простой человек.

— Мне тоже так показалось.

— Это оскорбление?

— Боже упаси, хотя ваш друг Берк Дэмис вовсе не прост. Но это тоже не оскорбление.

— А что же?

— Скорее предупреждение. Будь вы моей дочерью — а по возрасту это вполне возможно, — я бы очень огорчился, видя, что вы очертя голову делаете что-то лишь потому, что этого не одобряет отец.

— Не в этом дело. Все гораздо серьезнее.

— Так или иначе, вы можете угодить в омут.

Она взглянула в морские дали, где в пучине водились страшные акулы, и процитировала: «Платье повесь на ореховый куст, но не приближайся к воде». Так, что ли? Я уже это слышала.

— Можете даже не раздеваться...

Она снова окинула меня фирменным мрачным взглядом семейства Блекуэлл.

— Как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне?

— Слово не воробей... Простите.

— Вы несносны.

— Раз я несносен, то, может, вы объясните одно несоответствие. На футляре бритвенного прибора я заметил инициалы Б.К. Это не совпадает с именем Берк Дэмис.

— Я не обратила на это внимания.

— Вам не кажется это любопытным?

— Нет. — Она вдруг побледнела. — Наверное, это футляр того, кто гостил здесь раньше. Здесь бывали многие.

— Назовите кого-нибудь с инициалами Б.К.

— Билл Кемпбелл, — сказала она.

— Тогда там скорее было бы У.К. — Уильям Кемпбелл. А кто такой Билл Кемпбелл?

— Приятель отца. Не знаю, бывал он здесь или нет.

— И вообще, существует ли он в природе?

Я переусердствовал — и потерял ее. Она сползла с перекладины, оправила юбку и двинулась назад к дому. Я смотрел ей вслед. Почему-то вспомнилось — простота хуже воровства...

Глава 5

Я подъехал по разбитому асфальту к автомагистрали. Через перекресток, на стене закусочной, большой и полинявший плакат рекламировал «Креветки Джимбо». Я вышел из машины, и в ноздри ударил запах чего-то горелого.

Полная женщина за стойкой держалась так, словно всю жизнь прождала кого-то, только не меня.

Я устроился в будочке у окна, отчасти заслоненного неработавшей неоновой рекламой пива. Женщина положила передо мной нож, вилку, бумажную салфетку и поставила стакан с водой. Других посетителей не было.