Виталий Гладкий - Последний герой
– Что, близок локоть, да не укусишь? – с ехидцей поинтересовался вор.
– Пошел на хер, – коротко и беззлобно ответил Гараня.
Сняв ботинки и запихнув мачете за пояс сзади, он обхватил ствол пальмы руками и довольно неуклюже полез вверх по наклонному шершавому стволу. Затаив дыхание, голодные «робинзоны» с надеждой смотрели на гимнастические упражнения Гарани. Вскоре он уже орудовал мачете, сбрасывая орехи вниз…
Спустившись на землю, Гараня отдыхал минут пять – у него дрожали и подгибались ноги и болели все мышцы. Ему давно не приходилось заниматься физическим трудом, а водка съела и силы, и дыхалку.
Привалившись спиной к пальмовому стволу, тяжело дышащий Гараня с удовлетворением наблюдал за товарищами по несчастью. Расхватав орехи, они разрубили их на половинки разной величины с помощью мачете и лакомились прозрачным кокосовым молоком, а также еще не совсем затвердевшей мякотью.
Вскоре к пиршеству присоединился и Гараня. Кокосовые орехи ему уже приходилось есть, и они не вызывали в нем гастрономического восхищения, но с голодухи недозревшие плоды показались Гаране изысканным лакомством.
Насытившись, все легли отдохнуть в тенечке. Сытость в желудке расположила отшельников к благодушию. Теперь два месяца жизни па необитаемом острове уже не казались им концом света и самым большим несчастьем, которое только можно было придумать.
Лишь вор не находил себе места, переворачиваясь с боку на бок. Он все еще вынашивал мстительные замыслы по отношению к Гаране и строил планы на будущее. В этих планах он представлял себя бугром, калифом на час, вернее, на два месяца.
Вор понимал, что придется много трудиться, чтобы выжить. При всем том он был далеко не глупым человеком.
Но работать не хотел ни в юные годы, ни тем более когда стал профессиональным вором. Пусть работает трактор, он железный, говорил вор своим приятелям. Они тоже исповедовали это жизненное кредо.
Поэтому вор, глядя на товарищей по несчастью, прикидывал, кто может стать ему помощником в создании иерархии, похожей на тюремную, а кого определить в шестерки.
Гараня замечал недобрые взгляды вора в свою сторону. Но усталость от лазанья и сытость в желудке притупили все чувства, кроме меланхолии.
Он никак не мог смириться с тем, что бутылка виски, которую он не выпускал из рук, словно младенец соску, – последняя. По крайней мере, на ближайших два месяца.
Так он и уснул, убаюканный тихим шелестом волн и птичьим щебетом, продолжая мусолить в голове тревожную мысль о грядущих мучениях от вынужденного безалкогольного будущего. Ему даже приснился сон – какие-то бесформенные тени, которые издевательски хохотали и корчили рожи, возникающие перед его внутренним взором по частям, фрагментарно.
Разбудил Гараню крик. Спросонок ему показалось, что это орет соседка, которую колотит муж-ревнивец.
Сцены с мордобитием его соседи устраивали регулярно, раз в неделю. А на следующий день соседка с гордым видом показывала всем синяки и говорила: «Вот… Любит он меня, потому и бьет».
Гараня твердо встал на ноги. И только тогда сообразил, где находится. Его товарищи по несчастью образовали круг, внутри которого корчилась вторая девушка, брюнетка.
Едва увидев ее, Гараня машинально отметил раннюю седину, которую она даже не пыталась скрыть. Но самое главное, что его поразило, – это ее глаза. Казалось, что в них отсутствуют зрачки. Она была очень бледна и ходила как механическая кукла.
Гараня присоединился к остальным. Они были напуганы и возбуждены до крайности. Девушка продолжала кричать и корчиться, но никто ничего не делал. Девушка извивалась всем телом, взрыхляя и разбрасывая по сторонам песок, на ее губах появилась пена.
Похоже, она умирала.
Глава 5
Кроша лихорадочно перебирала вещи, разложенные на брезенте. Перед глазами мелькали круги, мышцы сводила судорога, в горле першило, и она с трудом сдерживала рвущийся изнутри кашель. Зачем сдерживала? Кроша и сама не знала. Скорее всего, из-за упрямства.
Она всегда была упрямой. В детстве у Кроши был бзик – ломать игрушки. И не только свои, но и чужие. За это ее наказывали – ставили в угол, запрещали смотреть мультики, не пускали гулять, даже били, – но толку от такого воспитания было мало.
В конце концов покупать игрушки ей перестали, а с друзьями и приятелями она рассорилась. Казалось бы, Кроша после таких неприятностей должна была образумиться и совладать со своими разрушительными инстинктами.
Ан нет. Девочка лишь озлобилась и замкнулась. До поры до времени. Пока ей не минуло четырнадцать лет.
Первую дозу ей всучили бесплатно, в парке возле школы. Теперь она даже не помнила, кто именно. Кроша хорошо знала, что это за гадость, – была наслышана про наркотики и от родителей, и от одноклассников.
Но бес упрямства тут же начал нашептывать: «Вранье все… Живи своим умом, дурочка. Мало ли что тебе говорят. Правильными прикидываются. Уж я-то знаю, какие они на самом деле. А ты попробуй, попробуй… В конце концов, один раз можно. Ничего не случится. Ну!»
Она попробовала – раз, другой, третий… На школьном выпускном вечере Кроша уколола себе двойную дозу, и пришлось ей встречать рассвет не с одноклассниками, а в реанимации.
Ее дальнейшая жизнь была сплошным туманом. В основном она делилась на четыре фазы: поиск денег на наркотики, покупка дозы, кайф и ломка. А затем все сначала – по порядку. Из дому Кроша ушла и жила или у приятелей-наркоманов, или у каких-то добрых дядей, которые, как ей казалось, были все на одно лицо.
Секс ее интересовал мало, а потому в постели Кроша была холодна как лед. Помучившись месяц-другой с «бревном», как называли ее эти «благодетели», дяди указывали Кроше на порог.
Нередко расставание сопровождалось побоями, а однажды ей пришлось почти две недели сидеть в яме, куда Крошу определили за долги. Ее нашли милиционеры, притом случайно, – когда проводили операцию по задержанию торговцев наркотиками. С той поры в черных как смоль волосах Кроши появилась седина…
Как она попала на катер, Кроша не помнила. Все происходящее вокруг нее казалось ей глюками; она глупо улыбалась и молола какую-то чепуху. А потом и вовсе отключилась – уж непонятно по какой причине – и полностью пришла в себя только на берегу бухты в обществе странных личностей, не вызывающих симпатии.
Кроша пыталась понять, что говорил босс, но его слова долетали до ее сознания с опозданием. Затем она начала искать в куче барахла хоть что-то похожее на наркотики. Кроша просто не могла поверить, что среди вещей не найдется хотя бы несколько доз, чтобы она могла продержаться два – целых два! – месяца.
Однако ни наркотиков, ни каких-либо лекарств, способных заменить их, она так и не нашла. Нет, они не могут поступить с нею так жестоко! Никак не могут! Кто эти люди, зачем они привезли ее на этот пляж?!
Кроша хотела что-то сказать, может, спросить или возмутиться вслух, но сухой язык прилип к гортани, и она издала только несколько хриплых звуков, перешедших в кашель, который Кроша тут же задавила в зародыше, Прикусив нижнюю губу.
Уже отходя от брезента с вещами, она машинально нагнулась и не глядя схватила первое, что попалось под руку. Ее «призом» оказался старый потертый бинокль. Тупо уставившись на свое приобретение, Кроша пыталась поймать ускользающую мысль, навеянную речью босса.
И только когда катер покинул бухту и вышел в открытый океан, до нее вдруг дошло, что она находится на необитаемом острове и стала участником какого-то эксперимента, похожего на телевизионную игру «Последний герой».
Это сразило ее наповал. Крошу будто столбняк хватил. Она стала как заводная механическая игрушка. Мысли беспорядочно метались в гулкой и пустой черепной коробке, время от времени сталкиваясь и разбиваясь, словно стекляшки.
Когда хлынул ливень, Кроша немного оживилась. Но только до тех пор, пока грозовой фронт не пошел дальше. Снова засияло солнце, и ее голова стала горячей, как котелок, который поставили на огонь. Перед глазами Кроши замелькали бредовые видения, и она поторопилась улечься в тени, поодаль от основной группы.
Так плохо ей не было никогда. Даже будучи в реанимации и находясь на тонкой грани между жизнью и смертью, она верила, что все закончится хорошо.
Но сейчас, на этом прекрасном пляже, о котором прежде можно было только мечтать, Кроша вдруг сообразила, что здесь – ее последнее прибежище.
Она не понимала, откуда к ней пришло озарение. Да это было ей и не нужно. Перед Крошей открылась бездонная пропасть, куда она падала с неимоверной скоростью.
И Кроша, не в силах справиться с объявшим ее ужасом, закричала и забилась в конвульсиях…
Глава 6
