Ярослав Питерский - Территория войны
Альберт взял бутылку и убрал ее от Игоря в сторону:
— Ну, ты кончай пить! Мне запрещал — а сам? Я понимаю — расслабиться! Но не напиваться же! Игорь, хватит! Мне тут в голову — вон разные сомнения приходят! И я хотел с тобой посоветоваться!
— Хм, советуйся… — буркнул Хвалько.
— Вот ты мне скажи — ради чего так преданно все исполнял Самохвалов? Если у него был другой босс — не Борц? Этот Самохвалов — наверняка был замешан во всем! Но ради кого это делал? Ради чего?
— Это я вон, минуту назад — у тебя спрашивал! — Хвалько вырвал бутылку из руки Альберта и вновь налил себе водки.
— Нет. Ты послушай. Давай, все разложим по полочкам. Этот Самохвалов — гусь стрелянный, но мне так показалось, что он не нормальный. Одно слово — фанатик. Фанатик своего дела. У меня сложилось такое впечатление — что он, ради какой то идеи все это делал!
— Идеи?! Ты сколько с ним общался? Пару фраз? С чего ты это взял? Как ты можешь судить? Что тебе вообще непонятно?
— Понимаешь, он, когда в машине при захвате, ну на пустыре, он первым делом мне сказал — странную фразу.
— Какую еще фразу? — пьяным голосом спросил Хвалько.
— Он меня спросил — ты, почему, так свою семью не любишь? Странный вопрос!
— Ха! Ну и что? Он не нормальный был! Вот и все! Мог всякую чушь спросить!
— Да, но причем тут моя семья?
— Да черт его знает! Знаешь, если уж ты пытаешься что-то распутать своими журналистскими мозгами — то надо искать в совсем другой стороне! — Хвалько пьянел на глазах.
Его губы ели шевелились. Взгляд стал мутным.
— В какой другой?
— В такой! Есть такое выражение — дружок! Шерше — ля фам! Вот!
— Как это?
— А вот так! Ищи женщину! Он мог все это делать ради женщины! — выдавил из себя Хвалько.
— Ты думаешь?
— Я думаю — нельзя упускать не одну версию. Тем более, при вскрытии. На котором — я был. Я тебе скажу по секрету, я был удивлен! Когда я увидел труп Самохвалова с оторванной рукой и обезображенной головой, я был удивлен — я тебе признаюсь!
— Что так испугался жмурика? Ты ведь вроде бывалый опер?
— Да пошел ты к черту! Испугался! — Хвалько схватил бутылку.
Но Альберт не позволил ему опять налить и убрал ее в сторону.
— Так чего ты испугался?
— Налей мне еще выпить — тогда скажу! — капризно запротестовал оперативник.
Альберт тяжело вздохнул и плеснул в стакан немного водки. Хвалько, выпил и вытерев губы — устало вздохнул:
— Честно признаюсь! Такого я не видел!
— Чего не видел?
— Столько наколок с одним и тем же!
— А что за наколки?
— Этот Самохвалов видно на зоне — всего себя исколол! Он всякую муру, на тело нанес!
— Ну и что? Что тут такого?
— Да то! В каждой наколке, понимаешь одно и тоже!
— Что одно и тоже?
— Имя! Понимаешь — везде женское имя!
— Имя?
— Да — бабье имя! Везде и под куполами церковными, и под крестами и под розами, везде имя и инициалы!
— Имя? Что за имя? — насторожился Альберт.
— Там везде наколото — Ирина К. Видно по этой бабе — он всерьез сохнул! Любил ее что ли? Или помешан был! Ради этой Ирины К! Если он колол везде — Ира К, значит любил эту бабу и готов ради нее на все был! Вот поэтому я и говорю — Шерше ля фам!
Хвалько устало зевнул. Его глаза закрывались. Доза спиртного оказалась — слишком огромной для его сознания. Альберт это понял и потащил Игоря в комнату. Тот сначала сопротивлялся. Но потом уступил. Когда Земский положил его на диван — оперативник тут же захрапел.
— Привет!
— Привет! — женщина испуганно отошла в сторону.
— Я могу зайти?
— Хм. Конечно! Но у меня не прибрано, я не ждала тебя.
— Ерунда. Я на минуту. Пустишь?
— Проходи!
Альберт зашел вовнутрь квартиры. Сняв обувь, посмотрел на хозяйку и улыбнулся. Она стояла словно в нерешительности. То и дело перебирала локон волос на голове. Земский, увидел, что она волнуется. Сняв куртку, он заглянул в комнату:
— Ты не одна?
— Одна! Кто ко мне может придти?!
— Ну, так — подруги, друзья!
— Да какие там друзья! — женщина отмахнулась.
— Ну, все же! Ты ведь с кем ни будь — общаешься?!
— Да нет. Как погиб Сергей, я стараюсь — ни с кем не общаться.
Альберт прошел в комнату и сел на кресло. Хозяйка присела напротив него на диване. Земский, посмотрел ей в глаза и вновь улыбнулся:
— Эй! Ты, что такая? Одна! Дети то где?
— У бабушки.
— Понятно.
— Чем занимаешься?
— Ничем, вот телевизор смотрела, — хозяйка кивнула на черный пластмассовый ящик.
— Ерунда. Не надо его так много смотреть. Там одну ересь показывают.
— Да?! И это говорит — тележурналист?!
— Да, потому и говорю — потому как, всю кухню — знаю!
— Вот как?
— Видно и Сергей ерунду писал и в газетах не надо ничего читать? — спросила она сурово.
Земский ухмыльнулся и ничего не ответил. Он посмотрел на окно и тяжело вздохнул. В это время его лизнул за ногу щенок. Маленький волосатый колобок — весело вилял хвостом и крутился возле ног.
— Вот как?! Молодец! Подрос то как!
— Да время идет.
— Да не говори…
Земский, вновь взглянул на окно. Затем посмотрел на женщину. Она явно волновалась. Бледное лицо. Растрепанные волосы. Усталый взгляд. Альберт тяжело вздохнул и спросил:
— Ну, как ты Ирина живешь? Тебе не больно?
— Что ты имеешь в виду? Если смерть Сергея, то зря спросил…
— Да нет. Брат тут не при чем.
— А, что тогда?
— Я просто хочу тебя понять.
— Вот как? С каких это пор? Что горе — заставляет тебя быть сентиментальным?
— Ну, зачем ты так?!
— Нет — прости, ты сам начал…
— Да ладно. Я пришел не просто так.
— Что-то случилось?
— С чего ты взяла?
— Ну, ты обычно — приходишь, не просто так. Что на этот раз?!
— На этот раз — ничего. Я пришел просто посмотреть на тебя, взглянуть в твои глаза, и передать тебе привет.
— Вот как?! От кого?!
— От одного человека. Его больше нет. Он погиб. Он совершил самоубийство.
Женщина, вздрогнула и, посмотрев на Альберта — отвела глаза в сторону. Она молчала.
— Ты меня не спрашиваешь от кого?
— Нет! Я не знаю, кто может передавать мне такие приветы!
— А зря! Был такой человек, который любил тебя. И возможно — любил больше своей жизни!
— Вот как? Я всегда думала, что меня любил Сергей…
— Нет. Сергей, конечно, тоже любил. Но этот человек, наверное — любил больше.
— Что-то я тебя не пойму Алик? Ты зачем пришел?
— Я же говорю. Посмотреть в твои глаза.
— Хм, ну посмотрел.
— А почему ты не спрашиваешь — кто тот человек, боишься?
— Нет. Просто я понимаю, что говоришь ерунду. Ты, по моему — пьян. И у тебя плохое настроение.
— Нет. Я не пьян. Я нормальный. Хотя выпил. Но я в здравом уме.
— Вот как? И что тогда — кто этот человек? От которого, ты хочешь — передать привет?
— Сеня. Сеня Самохвалов. Семен Викторович Самохвалов.
Ирина вздрогнула. Альберт увидел, что на ее лицо, наползла маска страха. Но это продолжалась всего лишь секунду. Через мгновение — женщина успокоилась и взяла себя в руки:
— Хм, я не знаю такого человека.
— Да? А мне кажется — знаешь.
Ирина перебирала в руках полу от халата. Земский, видел, что женщина вновь заволновалась.
— Нет. Прости Алик. Я не знаю. Действительно не знаю.
— Ира брось! — вскрикнул Альберт. — Ты все прекрасно знаешь. И знаешь — о чем идет речь. И я хочу, что бы ты все сама — мен рассказала, если не хочешь, что бы я все рассказал — за тебя!
Женщина вдруг закрыла лицо ладошками и заплакала. Она буквально рыдала. Ее спина вздрагивала. Альберт немного испугался. Но успокаивать Ирину — не решился. Через минуту она немного успокоилась и взглянув на него красными от слез глазами — неожиданно сказала:
— Чаю хочешь?
Альберт немного растерялся. Вопрос прозвучал слишком неожиданно.
— Что?! переспросил он.
— Я говорю — чаю хочешь? У меня печенье вкусное есть.
— Ира ты не поняла, я тебе — совсем о другом, говорю.
— Я все поняла. Я расскажу тебе. Но позже. Иди — мой руки. На кухне поговорим.
Земский ухмыльнулся. Не понимая, почему, он повинуется — встал с дивана и прошел в ванную комнату. Закрыв за собой дверь — склонился над умывальником и открыл кран. Но когда он собирался зачерпнуть ладонями воду — вдруг увидел на раковине несколько волосков. Это были обычные волосы, но желтого — можно сказать, ярко желтого цвета. Альберт с удивлением поднял один из них и поднес поближе к глазам. На шерсть щенка волосы похоже не были — это были человеческие волосы. Земский пожал плечами. В семье у брата не было шатенов. Сполоснув лицо — он вытерся полотенцем, и вышел в коридор.
И тут он испытал настоящий панический страх. Прямо напротив него стоял человек с пистолетом в руке. Черное дуло целилось в сердце. Это был Илья Люгер. Его золотая шевелюра торчала разные стороны. Глаза — издевательски щурились — рот улыбался.
