Гэвин Лайл - С мертвых не спросишь
Кэри что-то протарахтела по-норвежски и представила меня. Женщина коротко кивнула и мы перешли на английский.
– Мы бы хотели навестить механика Ньюгорда, – объясняла Кэри. – Мы его друзья.
– Мы не пускаем посетителей с утра.
– Но мы приехали из Бергена.
– Если бы вы позвонили, вам бы все объяснили. Следовало позвонить, прежде чем ехать.
Я вмешался:
– Простите, это моя вина. Я прибыл из Лондона по очень спешному делу. Могу я поговорить с доктором Расмуссеном?
Откуда-то из глубины дома донесся крик – причем не короткий крик боли, а протяжный душераздирающий отчаянный вопль, от которого волосы зашевелились на голове.
На нашу суровую собеседницу это не произвело впечатления. Она прислушалась, склонив голову набок, словно услышала какой-то новый оттенок птичьего пения. Послышались торопливые шаги по лестнице, и где-то хлопнула дверь.
Женщина вздохнула.
– Я узнаю, сможет ли доктор вас принять. У него сейчас очень много работы. Пожалуйста, подождите немного.
Мы прошли в большую, светлую, хорошо обставленную комнату, безликую, как все приемные врачей. Журналов, кресла, расставленные так, чтобы никому из пациентов не пришло в голову разговаривать с соседями, и аккуратно расставленные пепельницы.
Кэри прошептала:
– Наверное, нужно было позвонить.
– Сомневаюсь. Они бы просто заявили, что не примут нас вообще.
Минут через пять появился доктор Расмуссен. На вид лет пятидесяти, он сохранил хорошую физическую форму – широкие мощные плечи, упругая походка, загорелое грубое лицо. Тщательно уложенные редкие седые волосы маскировали лысину, из-под коротких рукавов белого халата торчали мускулистые руки, покрытые светлыми волосами.
На этот раз нас встретили крепким рукопожатием.
– Я очень сожалею, что вы напрасно ехали в такую даль. Стоило позвонить, и я бы вас предупредил, – сказал врач.
– Ну почему напрасно, доктор? По крайней мере мы узнали, что механик Ньюгорд жив. Надеюсь, это в самом деле так?
Доктор на мгновение опешил, но потом весело рассмеялся.
– Ну разумеется. Выходит, вы приехали, чтобы убедиться в этом?
– Когда пожилой и больной человек внезапно исчезает, не предупредив ни того, кто за ним ухаживает – я показал на Кэри – ни своего бывшего работодателя, который платит ему пенсию, это естественно вызывает беспокойство. Вдруг он свалился в воду или замерз где-нибудь в парке под кустом?
– Я понимаю. В его состоянии нетрудно забыть о подобных вещах. Придется проследить, чтобы он написал всем, кого встревожило его отсутствие.
– Таких наберется немало. Вы знали, что он главный свидетель на крупном судебном процессе?
Кэри с укоризной посмотрела на меня, Расмуссен спокойно кивнул.
– Да, что-то слышал. Не знаю, что и думать. – Он повернулся к Кэри. – Вы проявили немалую настойчивость в поисках, фрекен Скаген. Или он все же вспомнил и передал вам через кого-нибудь письмо?
Я поспешно вмешался:
– Нам просто повезло, доктор. Можем мы коротко поговорить с ним, чтобы я мог сообщить своему начальству в Лондоне, что он жив и находится в более – менее приличном состоянии?
Улыбка моментально слетела с его лица.
– Мы не пускаем посетителей с утра, герр Корд. А что касается герра Ньюгорда, то посещения на этом этапе лечения вообще недопустимы. Вы должны понять...
– На каком же этапе лечения он находится?
– Я не могу обсуждать с вами проблемы своего пациента.
– Похвально, доктор, весьма похвально. Но у меня своя профессиональная этики. Вы не хотите обсуждать заболевание пациента, а я не собираюсь подтверждать, что человек жив, если не видел его собственными глазами.
Я поднялся и стал застегивать дубленку.
Широкое выразительное лицо врача исказило сомнение. Наконец он сказал:
– Подождите минутку, пожалуйста.
А сам повернулся и вышел из комнаты.
– Что происходит? – прошептала Кэри.
Пожав плечами, я снова расстегнул дубленку и сел.
Через несколько минут доктор Расмуссен вернулся, спокойный и серьезный.
– Можете взглянуть на него – чтобы успокоиться. И только. Надеюсь, после этого вы уйдете и позволите нам спокойно продолжать лечение.
Мы пошли вслед за ним вверх по широкой пологой лестнице. На лестничной площадке окно тоже было затянуто прочной металлической сеткой.
– Многие ваши пациенты пытаются выпрыгнуть? – бодро спросил я.
– Отсюда – нет, с верхнего этажа – да, – вполне серьезно ответил он. – Удается семи процентам.
– Семи процентам от чего? – с недоумением спросила Кэри.
– От числа потенциальных самоубийц среди излечившихся алкоголиков. Не те, кто делает попытку, а кому удается покончить с собой. Мы можем отучить человека от пьянства, но не в состоянии вернуть то, что он из-за этого потерял – семью, детей, имущество...
Кэри нахмурилась, Расмуссен продолжал:
– Некоторые считают, что алкоголики пытаются покончить с собой из-за пьянства. Но у большинства склонность к самоубийству наблюдалась еще до того, как они спились.
– Может быть, стоит говорить, что вы спасаете девяносто три процента пациентов, а не семь теряете? Ведь это очень хороший результат.
Он неодобрительно покосился на меня.
– Вы забываете о тех, кому вообще не удалось помочь.
– Ну конечно.
Широкий светлый коридор был абсолютно пуст, если не считать двух металлических тележек, на которых в больницах обычно развозят лекарства. Бросались в глаза необычные двери комнат: их прочность и основательность, надежные наружные запоры и круглые окошки на уровне глаз. И все таких веселеньких расцветок...
Доктор Расмуссен заглянул в одно из окошек и пригласил меня.
Ньюгорд лежал в кровати на спине, рот был полуоткрыт, похоже, он спал. Обычная палата частной клиники – свежевыкрашенные желтой краской стены, массивный деревянный шкаф, мягкое кресло для посетителей, графин с водой, кружка и пластмассовая ваза для цветов. Никакого стекла – пациенты доктора Расмуссена не должны попасть в роковые семь процентов.
Я кивнул и уступил место Кэри. Пока она смотрела в окошко, я незаметно нажал на ручку двери. Она подалась.
– Ну, удовлетворены? – спросил доктор Расмуссен.
Кэри покосилась на меня.
Я кивнул.
– Да, это Ньюгорд. Спасибо, доктор.
Расмуссен удивленно вскинул брови и зашагал вперед, показывая нам дорогу к выходу.
Вдруг снова раздался крик, столь же громкий и пронзительный, как в прошлый раз, и отозвался в голове словно скрежет напильника по нервам.
Расмуссен остановился, прислушался и крикнул:
– Тронн!
Снизу донесся тяжелый топот, по лестнице навстречу нам промчался здоровяк в белой куртке с короткими рукавами. Комплекцией он мог соперничать с рейхсмаршалом Германом Герингом, жирным лицом тоже, но передвигался очень быстро и даже не запыхался. С виду ему было лет тридцать пять, значит подобное сложение досталось по наследству.
Опять послышался крик, доктор Расмуссен, перекрикивая его, что-то скомандовал Тронну. Тот кивнул и ринулся в противоположный конец коридора, не обратив на нас с Кэри ни малейшего внимания.
Доктор покосился на меня.
– Кто знает, что они видят? В аду каждый остается наедине с собой.
Кэри снова была озадачена и встревожена.
Доктор Расмуссен продолжал:
– При лечении белой горячки очень остро проявляется абстинентный синдром. Их мучают кошмары. Мы пытаемся облегчить страдание лекарствами, но у каждого организма свои особенности, и не всегда удается правильно подобрать дозу.
Он пошел вниз по лестнице. Бесконечный вопль за нашей спиной постепенно перешел в сдавленные судорожные рыдания.
Врач заметил:
– Часто достаточно бывает дотронуться до пациента – как это делает Тронн – и он возвращается к реальности.
– Должно быть. Тронн вам очень помогает, – кивнул я.
Он внимательно посмотрел на меня.
– Да, он очень полезный работник. И очень сильный. К некоторым пациентам приходится применять силу. К счастью, к немногим.
– А кто поместил Ньюгорда в ваше заведение?
Он остановился и нахмурился.
– Его никто не помещал – это ведь не тюрьма и не психиатрическая больница.
– Прощу прощения, доктор, просто я читал о комиссии по трезвости, которая имеет право принудительно помещать алкоголиков в лечебные заведения, если есть неоспоримые доказательства их состояния.
Доктор Расмуссен пожал плечами и продолжал спускаться по лестнице.
– Это не больше одного процента случаев.
– Но как же герр Ньюгорд узнал о вашей лечебнице?
– Пьянство – бич моряков. Оторванность от дома, доступность спиртного, скука... Он не первый моряк, попавший к нам.
– Ну разумеется.
Мы спустились вниз. Доктор направился к выходу, нам оставалось только следовать за ним.
На площадке перед домом появился новый автомобиль – старый потрепанный "форд-кортина". Шофер курил, опершись о капот.
