Энтони Бруно - Психопат
Он стал выворачивать пистолет, и Сол наконец разжал пальцы. Тоцци быстро осмотрел оружие, потом приставил дуло к шее Сола:
— Теперь отпусти ее.
Сол не отреагировал. Он по-прежнему держал руку Стэси заломленной за спину.
Тоцци сунул ствол ему в ухо. Сол скривился.
— Отпусти, я сказал.
Сол отпустил, и Стэси, пошатываясь, рухнула на скамью.
Тоцци взглянул на нее: голова опущена к самым коленям. С ней будет морока.
Гиббонс вылез из гроба и достал наручники. Сол, не сопротивляясь, дал надеть их на себя. Снова стал прикидываться сумасшедшим. Сукин сын.
— Ну, Иммордино, двинулись.
И Гиббонс повел Сола к выходу.
Тогда только Тоцци увидел по другую сторону гроба Мадлен Каммингс. Она держала его пиджак и рубашку. Стэси на скамье всхлипывала, уткнувшись лицом в ладони. Он подумал о том, что будет дальше.
— Возьмите, — сказала Каммингс, протягивая ему одежду. — И займитесь Эмериком. Я побуду со Стэси.
Но когда Тоцци стал надевать рубашку, церковь огласил громкий стук и испуганный крик. Он быстро обернулся и вскинул обеими руками пистолет.
На пороге вестибюля лежало тело, преграждая путь Солу и Гиббонсу. Тоцци узнал безжизненное лицо мертвого коренастого человека в черном костюме. Мистретта. В восковых пальцах у него были четки.
Сол уставился на труп. Бледное лицо его покрылось холодным потом.
Сестра Сил, стоявшая спиной к скамье, пошатнулась и упала навзничь, со стуком ударяясь о деревянное сиденье.
Гиббонс повернулся и злобно сверкнул глазами на Тоцци:
— Я велел этому сукину сыну стоять там, где поставил его. Вы, чертовы макаронники, совершенно неспособны никого слушать.
Тоцци уставился на него:
— Господи, Гиб. Это же церковь. Здесь похороны. И он — покойник.
Гиббонс пожал плечами:
— Надо же было его куда-то деть.
Мафиози двинулись к выходу посмотреть, что происходит. Сол что-то негромко сказал Гиббонсу и переступил через труп Мистретты.
Гиббонс оглянулся на Тоцци. Улыбнулся, оскалив зубы:
— До встречи, Тоц. Солу не терпится уйти.
Глава 24
— Давай-давай, Тоц, пей. Это твой день рождения.
Гиббонс ехидно улыбнулся, поднося ко рту бутылку пива.
Тоцци кивнул, отхлебнул из своей бутылки, чтобы доставить напарнику удовольствие, и украдкой бросил взгляд на стенные часы бара «Гилхули». Почти половина десятого. Они прождали полтора часа, только что разрезали торт, но Стэси так и не появилась. Лишь из-за нее он согласился на эту нелепую вечеринку по случаю дня рождения. Лоррейн и Мадлен Каммингс сидели рядышком в другом конце кабины, очень довольные собой. Вечеринку организовали они.
Тоцци глянул на стоящую перед ним картонную тарелку с ломтиком праздничного торта. После того как два дня назад в церкви они арестовали Сола Иммордино, у него не было возможности поговорить со Стэси — она не звонила и не подходила к телефону. Ему надо было объяснить ей, что случилось в то утро, почему он был вынужден удрать от нее, почему не состоялось главное в их жизни. Он так хотел ее тогда, хочет и сейчас, но вряд ли она поняла, до чего неотложной была ситуация с Иммордино.
Лоррейн, приподняв бровь, уставилась на его тарелку:
— Майкл, ты даже не притронулся к торту. Я думала, шоколадные тебе нравятся больше других.
— Собственно говоря, это не шоколад. — Каммингс отрезала себе второй ломтик. — Это плоды рожкового дерева, подслащенные грушевым и виноградным соком.
Гиббонс, гримасничая, отодвинул свою тарелку:
— То-то мне показалось, у него странный вкус.
Каммингс, как всегда, пропустила его слова мимо ушей.
— Тоцци, мы с Лоррейн очень старались. Хотя бы отведайте.
Тоцци повернулся к входной двери. Ему показалось, что это Стэси, но вошла другая блондинка с похожей прической.
— Господи, — сказала Каммингс, слизывая глазурь с пальцев. — Значит, вот что случается, когда исполняется сорок? Тоцци, развеселитесь. Вы как в воду опущенный. Если через три года меня ждет то же самое, я застрелюсь.
— Помощь не требуется? — засмеялся Гиббонс, держа бутылку у рта.
Каммингс приторно улыбнулась.
— Торта я отведаю, — пообещал Тоцци. — Просто мне сейчас не хочется есть.
Отхлебнув пива, он опять взглянул на часы.
— Может, отправить ломтик Солу Иммордино, — предложила Лоррейн. — Сейчас он, видимо, будет рад его получить.
Гиббонс саркастически хохотнул.
— Только не забудь спрятать в торте напильник. Сол расцелует тебя, когда выйдет на волю. Есливыйдет. — Приложился к бутылке. — Слушайте, а может, сходим проведаем его? Зададим еще несколько вопросов. Он ведь на этой улице, в Центральной тюрьме. Что скажешь, Тоц?
Тоцци представилась темная улица снаружи. И улочка кварталом южнее, где он получил пулю в ногу. И лежал, видя под уличным фонарем туманный силуэт Стэси и слыша ее крик.
Каммингс снова поднесла вилку с тортом ко рту:
— По-моему, Иммордино не заслуживает нашего торта. Если судья не хочет освобождать Сола под залог, с какой стати нам угощать его таким изысканным десертом?
Гиббонс фыркнул:
— Небось предпочли бы поехать в Трентон, угостить этого психа, Эмерика.
Каммингс широко раскрыла глаза:
— Ни в коем случае. У бедняги хватает проблем. Ни к чему добавлять к его горестям сахарный шок. — Она посмотрела на Лоррейн. — Эмерик явно был сверхактивным ребенком. От сладостей он, должно быть, бесился. В то время еще не знали, как воздействует сахар на сверхактивных детей.
Гиббонс прищурился:
— Вы, кажется, говорили, что не добавляли в торт сахара.
Лоррейн и Каммингс смутились.
— Только в глазурь, — призналась Лоррейн.
Тоцци не слушал их. Он смотрел на разбросанные по столу свечи, фитили их обгорели и почернели, нижние концы были в глазури. Сорок свечей. Ни к чему было ставить полное число. Хватило бы и двух. Он глянул в сторону стойки. Только что вошла еще одна длинноволосая блондинка, но не Стэси. Он взял одну из полурастаявших свечей и принялся мять в пальцах.
— А, с другой стороны, может, и стоит отнести Иммордино кусочек торта, — размышлял вслух Гиббонс. — Возможно, это будет последний в его жизни. Говорят, Джуси Вакарини сделал новый заказ на его убийство. Этого стоило ожидать. Жить Солу осталось недолго. Может, там, где он сейчас, до него не доберутся, но после приговора, когда его переведут в федеральную тюрьму, с ним живо разделаются.
Лоррейн недоверчиво посмотрела на него:
— Ты имеешь в виду, кто-то из заключенных? Разве такое бывает?
Гиббонс отхлебнул пива и кивнул:
— Сплошь и рядом.
Тоцци отломил от свечи затвердевший потек воска.
— Да, только Сола могут не приговорить. Когда магнитофон улетел в толпу, его, видимо, кто-то припрятал. Сол опять притворяется психом, а его адвокат с пеной у рта утверждает, что Иммордино невменяем. У нас нет никаких улик, доказывающих обратное, и мы, по сути дела, оказались там, откуда начали.
Гиббонс стукнул по столу донышком бутылки.
— Что за чушь? А твои показания? Ты слышал, что он разговаривал как нормальный человек. Слышали Стэси и Каммингс. Тыотправишь его за решетку, Тоц.
— Я не уверен, что без пленки моих показаний будет достаточно. Вспомни, суд трижды признавал Сола невменяемым, следовательно, прецедент уже есть. Адвокат будет доказывать, что его поведение в церкви объясняется сумасшествием.
— Да, а сестра Сил? — вмешалась в разговор Каммингс. — При ее отношении к брату она вполне может выступить против него в суде, особенно если прокурор согласится снять с нее обвинение в благодарность за содействие.
Гиббонс покачал головой:
— В чем ее можно обвинить? В пособничестве? Покажите мне таких присяжных, которые предъявят обвинение монахине. А раз нет обвинения, нет смысла и заключать сделку. К тому же Сил верит в милосердие и прощение. Как бы ни обошелся с ней брат, она не отправит его в тюрьму.
Каммингс поправила очки и снова запустила вилку в торт:
— Поговорю с ней. Она хочет, чтобы я провела беседу с ее девчонками в приюте. Думаю, она доверяет мне. И постараюсь ее убедить.
Гиббонс поглядел на нее:
— Да, конечно. И Тед Банди был просто сбившимся с пути мальчишкой.
— Гиббонс! — нахмурилась Лоррейн.
Каммингс, продолжая жевать, пожала плечами:
— Ничего, Лоррейн. Я привыкла к его бессмысленным насмешкам. Они меня больше не задевают.
Гиббонс расхохотался:
— Поздравляю. Хотите, вручу вам какой-нибудь знак отличия?
Каммингс отложила вилку.
— Гиббонс, вы будете скучать по мне, когда я уеду в Квантико.
— Когда же это произойдет, доктор?
— На следующей неделе. Я не говорила вам? Меня отзывают на замену кому-то.
Гиббонс наклонился к ней:
— А что, если я посажу вас в поезд сегодня вечером и тут же начну скучать?
Каммингс вновь приторно улыбнулась.
