Микки Спиллейн - Черная аллея
— Но феды пригнали туда целую команду экспертов. И ни хрена не нашли, — сказал я ему, стараясь подпустить в голос дрожи.
— Они искали не там, где надо, верно?
— Они везде искали. Ступай сам и проверь.
— Не собираюсь. Ты сделал это за меня. Ты знаешь, где спрятаны деньги Дули. Именно поэтому и тащил с собой все эти инструменты. И нашел их, точно нашел! И нечего вешать мне лапшу на уши, будто ты знать ничего не знаешь и не ведаешь. Эти цифры, они пересекаются там, в пещере. А стало быть, там он их и зарыл, — он сделал паузу и ухмыльнулся. — И теперь в пещере выкопана славная такая глубокая ямка...
Уго Понти сдвинулся с места — хотел видеть мое лицо. В ту же секунду я тоже слегка сдвинулся в шезлонге и запустил руку под подушку, чтоб затем, воспользовавшись моментом, можно было бы выхватить пистолет. Пушка, которую он держал в руке, представляла собой короткоствольный «смит-и-вессон» 38-го калибра. Если пуля из нее попадет в голову, он вырубит меня тут же, на месте. А потому оставалась одна лишь надежда — что он будет стрелять в грудь. Зная, что представляет собой этот тип, Уго, я не думал, что он изберет для меня быструю и легкую смерть. Нет, он обязательно захочет видеть, как я мучаюсь, прежде чем отправить на тот свет. И чтоб Вельда видела это тоже, прежде чем расправится с ней.
— А как ты сюда пробрался, Уго?
Вопрос, похоже, оскорбил его. Оба мы с ним понимали, что я обязательно услышал бы, если б он стал взламывать замок. Черт, да что там говорить, едва проснувшись, я ощутил, что в комнате стало прохладнее, а потому способ проникновения не составлял тайны.
Однако он все же ответил:
— Видишь ли, Хаммер, еще мальчишкой я научился вырезать стекла острым краем такого камешка, называется карборунд. И стал просто классным мастером этого дела. И сегодня резал стекло настоящим алмазным инструментом, а затем воспользовался такой присосочкой и липкой лентой, чтоб не шуметь и сделать в окне аккуратную такую дырочку. Ну а потом просто отпер задвижку и открыл окно. Тебе следовало бы знать. Небось и сам сотни раз проделывал такие штуки.
— Но зачем, Уго, зачем? — спросил я. — Это ж ни к чему не приведет. Какой тебе толк? Местные ребята, что помогли выбраться из тюремной больницы, тебя уже заказали.
— Вот получу бабки и перекуплю всех местных ребят. А тебя, Хаммер, тебя просто шлепну. Но умирать ты будешь медленно... Успеешь полюбоваться, как я кину палку твоей девке, а потом прикончу ее, но тоже не сразу. У вас будет время попрощаться. Ну, как тебе такая перспективка, а?
Он стоял прямо передо мной, и я не отрывал от него глаз. Разглядывал его лицо, губы, глаза... На пушку не глядел, точно ее вовсе не было. Затем вдруг резко дернул головой, расширил глаза и обернулся на Вельду. И он тоже слегка повернул голову — посмотреть, что же там происходит. Именно этой секунды я и ждал. А в следующую он понял, что это всего лишь уловка, и, яростно вскрикнув, выстрелил мне в грудь. Меня так и отбросило назад, но мой выстрел угодил ему в верхнюю часть груди, и он рухнул навзничь, на спину. И выронил свой «смит-и-вессон» из пальцев...
Ощущение было такое, словно некий гигант нанес мне удар кулаком, и в течение нескольких секунд я беспомощно хватал ртом воздух. Потом стал приподниматься из шезлонга. От пули 38-го калибра наверняка останется огромный синяк, но бронежилет, это чудо современной технологии, пробить она не смогла.
Как, впрочем, и мой «комбат коммандер» не убил Уго. Он смотрел на меня затуманенным взором, в котором читались недоумение и растерянность. Я подошел, поднял его пушку и сунул за брючный ремень.
Он уже начал приходить в себя. Я усмехнулся и выстрелил в него еще — на этот раз чуть ниже. Он дернулся, глаза выкатились из орбит.
Связанная Вельда наблюдала за этой сценой и просто глазам своим не верила. Я подошел, сорвал липкую ленту с рук и ног и предоставил вынуть кляп ей самой.
Настоящая боль еще не добралась до Уго. Это наступит через минуту или две, от сильнейшего удара пули 45-го калибра в реберную клетку. Тогда боль начнет разрастаться и пожирать каждую клеточку его тела, словно огонь. Я сказал:
— Этот бронежилет, малыш, не пропускает пулю. Моя игрушка заряжена стандартными боевыми патронами, с круглыми пулями. Эдакими славненькими свинцовыми шариками, которые в кишки не проникают, но переломают тебе все косточки. Да после шестого выстрела ты будешь умолять, чтоб я прикончил тебя. И получишь такой урок, что и в страшном сне не приснится.
Мне не было нужды продолжать запугивать его. Он понял, что я собираюсь сделать, и физиономия его исказилась от ужаса.
— Майк... — еле слышно произнесла Вельда.
Я нахмурился и обернулся.
— Не надо... Ради нас же самих.
В считанные секунды я обдумал все и принял решение. Взглянул вниз на Уго и тут же понял, что боль уже настигла его. А потому я очень спокойно и тихо сказал ему:
— Ты гонялся за миражом, Уго. Никаких денег не было и нет. Никаких и никогда, ясно? Все это выдумали главари кланов. Не скажу точно, какие у них были соображения, но они просто не хотели, чтоб бизнес перешел в лапы их слишком шустрых детишек. Вот для этого и выдумали всю историю. Вернее, Дули выдумал ее для них, и я тоже принимал участие в розыгрыше. Нету денег, ты понял, Уго? И семьи твоей больше не существует. Но заказ на тебя все еще в силе, а потому на сей раз плохи твои дела...
Он часто и со свистом втягивал ртом воздух, но, похоже, понял меня.
— Забираю тебя с собой в город. Могу подбросить до полицейского участка, и никто не узнает, где тебя будут держать. И если будешь правильно себя вести, посадят в безопасное место, глядишь, тогда и доживешь там лет до восьмидесяти, а то и девяноста. Но могу выбросить где-нибудь по дороге, в Манхэттене, возле клуба, где собираются твои бывшие дружки. Уверен, они будут просто счастливы сварить тебя живьем в кипящем масле. Эдак не спеша, чтоб вдоволь налюбоваться этой картиной...
Я принес из машины три пары наручников и надел их на Уго Понти. Он валялся на полу, точно мешок, издавая тихие жалобные стоны. Перспективы перед ним открывались далеко не радужные.
На полпути к Нью-Йорку он сказал, какой бы вариант предпочел. Я взялся за телефон, позвонил Пату и договорился о передаче арестованного.
И все прошло гладко, как по маслу.
Небо на востоке уже начало светлеть, через сырой холодный туман пробивались первые теплые отблески солнца.
Вельда спросила:
— Куда теперь?
Я-то знал, чего она хочет. Припарковаться возле здания суда и дождаться, пока не начнет работать бюро регистрации. Все они, женщины, таковы.
— Выбор за тобой, котенок, — ответил я. Затем вдруг резко отвернулся, и меня вырвало. Она взглянула на меня и, видно, заметила, что я бледен как полотно. Колени дрожали, в груди, в том месте, куда ударила пуля Уго, жгло. Но черной аллеи на сей раз вроде бы не предвиделось.
— Отвезу тебя домой, Майк. Потом позвоню Ральфу Моргану, и ты будешь исполнять каждое его предписание.
Я вытер рот.
— А я думал, ты хотела, чтоб мы наконец поженились.
— Еще успеется, — ответила она.
— Тогда домой, — сказал я.
