Андрей Воронин - Спецназовец. Сошествие в ад
За свою жизнь Юрий сталкивался с разными типами, приятными и не очень, и поэтому некоторых людей читал как раскрытую книгу. Гогнадзе-младший не был способен на пытки. Он только хорохорился и отчаянно тянул время, скорее всего полагаясь на возвращение старшего брата, который и порешит Якушева своими руками.
Юрий, продолжая заговаривать зубы Малхазу, почти высвободил свои руки.
Малхаз пыхтел от злости, как чайник с закипающей водой, но не решался хоть что-то предпринять.
– Думаешь, что придет Вахтанг и все сделает? Ты же не мужик. Куда тебе таким заниматься! – Юрий продолжал гнуть свою линию, доводя Малхаза до белого каления.
Гогнадзе-младший чуть ли не плакал от собственного бессилия:
– Вахтанг привяжет тебя к машине, и ты сдохнешь на дороге, размажешься об асфальт, и твое мясо будут жрать волки!
– Я уже испугался, – заверил его Якушев, продолжая держать руками веревку, чтобы Малхаз продолжал верить в свою иллюзию безопасности. – Я же вижу, что ты хочешь нюхнуть. Тебя всего плющит.
У Малхаза тут же алчно вспыхнули зрачки. Больше всего, как и любой наркоман, он хотел дозы.
– У меня кое-что есть. Тебе это понравится. Гарантирую. Один косяк – и ты на небесах от счастья.
Малхаз сел на землю, вытянув перед собой ноги, но Якушев заметил, что им уже овладели сомнения.
– Я же знаю, как плохо без наркоты.
– Ты гонишь! – заорал Малхаз. – Думаешь, я похож на клоуна? Я не люблю, когда надо мной стебутся! Любой, кто это сделает, будет наказан!
– Зря ты так, – спокойно ответил Якушев. – У меня есть наркота. Можешь сам посмотреть. Как я тебе покажу, если у меня связаны руки? Зуб даю, что у меня в кармане пакетик.
Малхаз ничего не ответил. Впрочем, его молчание длилось недолго. Зависимость взяла свое, и он, кое-как поднявшись, неуверенными шагами двинулся к Якушеву, как алкоголик после вчерашней пьянки к универсаму.
Как только он приблизился на расстояние нескольких шагов, Якушев, окончательно избавившись от веревки, нанес ему удар ногой в паховую область.
Малхаз, ухватившись руками за причинное место, закрутился на земле, как одержимый бесом.
Действовал Якушев молниеносно, рассчитав все с точностью до последней миллисекунды. Вопли Малхаза не остались без внимания, и ему на помощь тут же устремились из леса встревоженные боевики, на ходу передергивая затворы.
Со стороны школы снова послышались звуки стрельбы. Якушев догадался, что Сазонов отвлекает на себя основные силы врага, чтобы дать ему возможность выбраться из плена.
Оружие, предназначавшееся Малхазу, короткоствольный автомат с насаженным на дуло глушителем, валялось, как бесхозная вещь, около колес джипа. Якушев оказался там в два прыжка и едва успел скользнуть за металлический остов автомобиля со стволом в руках, как брызнули осколки разбитых стекол.
Юрий, приникнув к сырой земле, выстрелил по армейским берцам боевиков. Он знал, что это здорово деморализует противника, который, не ожидая такого финта, падает и начинает палить без разбору во все стороны.
Боевики взвыли и открыли беспорядочную стрельбу. Тут Якушев услышал, как вскрикнул Малхаз. Нетрудно было догадаться, что его задело. Насколько серьезна рана, Якушев не знал, но его планы оказались подпорченными. Он-то планировал взять Малхаза в заложники и выведать у него всю необходимую информацию. Тем более и пытать бы не пришлось: такому, как Малхаз, достаточно дать белого порошка – и он расскажет в разы больше, чем вы хотели у него спросить.
Тупорылый автомат Якушева вздрогнул несколько раз в его руках, и беспорядочная стрельба оборвалась. Юрий по-пластунски выполз из-за своего укрытия и увидел скрюченные тела погибших боевиков.
Малхаз, весь забрызганный кровью, лежал на спине, правой рукой пытаясь прикрыть рот, из которого тоненькой струйкой вытекала алая жидкость.
«Не жилец, – мигом определил Якушев. – Внутреннее кровотечение, задеты жизненно важные органы. Не исключено, что пуля попала в легкое».
Как ни странно, но Юрий почувствовал жалость к этому грузинскому парню, которого планы старшего брательника и непутевого папаши довели до гробовой доски, и теперь он подыхает в одиночестве, на грязной земле, харкая кровью, как последний городской нищий.
Якушев, не мешкая, подошел к Гогнадзе и, присев на корточки, чуть приподнял его голову над землей.
– Малхаз, я не причиню тебе вреда! Малхаз! Ты слышишь меня?
Гогнадзе-младший закивал головой и снова захлебнулся кровавым кашлем. Его бледный лоб был усеян бисеринками пота.
– Что все это значит? Кто затеял эту бойню? Малхаз!
Якушев легонько тряхнул Гогнадзе за плечи. У того уже пузырилась на губах пена.
– Ча… – и он снова закашлялся.
– Кто? Кто? – Якушев снова потряс Малхаза, но было уже поздно.
Пульс не прощупывался, и руки Малхаза повисли безжизненными плетями. Якушев осторожно опустил тело на землю.
«Вот черт! – выругался про себя Юрий. – Не хватило пары секунд, чтобы узнать фамилию заказчика. Хрен пойми теперь, что это за Ча… Может, и Са какой-нибудь. Умирающий ведь говорит нечетко, искажает многие звуки. Можно быть уверенным только в одном, что это либо имя, либо фамилия, либо кличка. Имя отпадает сразу, оно ни о чем не говорит. А вот кличка либо фамилия… Кого называют по кличкам? Криминальных авторитетов и воров в законе. Вор в законе не станет заниматься такой ерундой вроде захвата школы при американском посольстве. Делать ему больше нечего! Воры, народ умный и хитрый, на рожон никогда не полезут. Костей потом не соберут. Власть сразу сотрет их в порошок. Криминальному авторитету тоже здесь делать нечего. Какие у него интересы? Если бы понадобилось взять ребенка в заложники, то действовали бы деликатно, а тут грубейшая работа. Провокация… Да и какие тут могут быть авторитеты и воры, если семья Гогнадзе слишком влиятельная, чтобы лежать под кем-то? Полевые командиры отменяются тоже. Кто остается? Политики… Хм… Но какого уровня должны быть эти политики, чтобы Гогнадзе действовали по их указу?»
Якушев был не силен в местной властной вертикали и потому решил почем зря не ломать себе голову. Поделится потом своими соображениями с Сазоновым, и пусть тот пошерстит по своим каналам. Одно понятно, что это нападение всего лишь один шаг в целой цепочке и явная провокация для эскалации насилия в регионе. Тут нужно хорошенько покопаться и сообразить, в чьих интересах очередной военный конфликт между грузинами, осетинами и абхазами. Чтобы не строить пустопорожних версий, необходимо выяснить, в каких бизнес-сферах сконцентрированы интересы семейства Гогнадзе.
На этом размышления Якушева оборвались. Раздумывать было некогда, и Якушев с автоматом в руках метнулся к школе, чтобы помочь своему боевому товарищу, который отбивался там от превосходящих сил противника.
Единственное, что смущало Якушева, так это воцарившаяся тишина, которая после выстрелов и взрывов гранат казалась непривычной.
Чтобы свести риск к минимуму, Якушев подобрался к школе поближе и залег в кустарнике, зорким взглядом оценивая обстановку. В жизни всякое случается, и Сазонова просто-напросто могли взять в плен как приманку для Якушева. Тем более Юрий не хотел лезть в школу через центральный вход. Наверняка там устроили засаду, и, как только он сунется, его без каких-либо заминок угостят свинцом.
«Нет уж, – подумал Юрий, осторожно выбираясь из своего укрытия. – Раз вы меня поймали как дурачка, но теперь я вам не дамся».
Неожиданно из школы выскочил Вахтанг Гогнадзе, а за ним еще четверо боевиков. Они были чем-то сильно обеспокоены, и, судя по их тревожным взглядам, нетрудно было догадаться, что их волнение вполне обоснованно.
Якушев поднапряг свою память, немного барахлившую после удара по голове, и вспомнил, что Вахтанг со своей шайкой возвращаются тем же составом. То есть они обошлись без потерь, если не считать тех, кто остался у внедорожников.
Неудачливые вояки понеслись во всю прыть к своим машинам, а Юрий тем временем тенью проскользнул в школу.
На первом этаже ему сразу бросились в глаза многочисленные пятна крови. Еще через пять метров он напоролся на труп вахтера, который в скрюченной позе лежал на чужих манатках. На плиточном полу была лужа темной крови. Еще со времен чеченской кампании Якушев привык к таким зрелищам, и от вида крови и раскуроченных трупов его уже не выворачивало наизнанку. Он воспринимал их хладнокровно, как неизбежную составляющую избранной им профессии.
Пол на первом этаже был во многих местах раскурочен. Входная деревянная дверь еле держалась на петлях. Кое-где валялись развороченные доски, щепки.
Несведущий человек первым делом подумал бы о том, что здесь пронесся ураган и учинил такие беспорядки. Но Якушев уловил истинную суть происходящего. Такие разрушения были неминуемы после взрыва парочки гранат.
Издалека донесся человеческий вопль, который трудно было отличить от звериного: столько в нем было агрессии.
