Росс Макдональд - Кровавый след на песке

Он устало улыбнулся.

— Здесь не зал суда, сэр. И вы задаете гипотетический вопрос, на который я не собираюсь отвечать.

— Мой вопрос не гипотетический. Застрелила ли она Габриэль Торрес в прошлом году в ночь на двадцать первое марта?

— Ваш вопрос, может быть, и не предположительный, но носит явно академический характер. Миссис Графф душевно больна в настоящее время, и она; была психически нездорова двадцать первого марта прошлого года. Она никак не может быть осуждена за убийство или за любое другое преступление. Поэтому мы оба теряем время, не правда ли?

— Но теряем мы лишь время. К тому же, мне кажется, я начинаю кое-что понимать. Практически вы признали, что стреляла именно она.

— Разве? Я так не думаю. Вы очень назойливый молодой человек. И очень надоедливый.

— Приходится таким быть.

— А мне нет. — Он направился к двери и открыл ее. Из другой части дома донесся смех. — А теперь, пожалуйста, отправляйтесь в другое место с вашим поднадоевшим шармом, или мне придется выкинуть вас отсюда.

— Один только вопрос еще, доктор. Почему она выбрала именно тот день в марте, чтобы скрыться? Может быть, ее кто-то посетил в тот день или днем раньше?

— Посетил? — Мне удалось вызвать у него удивление. — Я ничего не знаю ни о каких посетителях.

— Насколько мне известно, ее регулярно навешал здесь Кларенс Бассет.

Он посмотрел на меня полузакрытыми глазами, напоминая старую птицу.

— Уж нет ли у вас среди моих сотрудников платного агента?

— Все значительно проще. Я беседовал с Бассетом. Если хотите знать, именно он привлек меня к этому делу.

— Что же вы мне не сказали об этом? Я очень хорошо знаю Бассета. — Он закрыл дверь и сделал шаг в моем направлении. — Он нанял вас, чтобы расследовать дело об этих убийствах?

— Все началось с дела о пропавшей девушке и переросло в дело об убийстве еще до того, как ее обнаружили. Имя той девушки — Эстер Кэмпбелл.

— Да? Я знаю Эстер Кэмпбелл. Я знаком с ней на протяжении многих лет по клубу. Я принял на работу еесестру. — Он сделал паузу, его охватило некоторое возбуждение и потом прошло. Об этом говорило лишь небольшое дрожание руки, в которой он держал бокал. Он пригубил его содержимое, чтобы скрыть позвякивание. — Эстер Кэмпбелл тоже входит в число жертв?

— Вчера вечером ее убили кочергой.

— У вac есть основания думать, что это сделала миссис Графф?

Изабель Графф в этом замешана. Правда, я не знаю, насколько глубоко. Вероятно, она находилась на месте преступления. Ее муж, кажется, допускает мысль о ее виновности. Но это неубедительно. Изабель могли подставить. Другая возможность заключается в том, что ее могли использовать как орудие в этих убийствах. Я хочу сказать, что физически могла совершить их она, но ее побудил к этому кто-то другой. Способна ли она поддаться на такое подстрекательство?

— Чем больше я узнаю о человеческом разуме, тем меньше я знаю. — Он попытался улыбнуться, но это ему совершенно не удалось. — Я предсказал, что вы будете задавать гипотетические вопросы.

— Стараюсь этого не делать, доктор. Сдается, что вы сами на них напрашиваетесь. И вы не ответили мне на вопрос о посещениях Бассета.

— Ну, в них не было ничего необычного. Он навещал миссис Графф каждую неделю, иногда и более часто, когда она просила его об этом. Они были очень близки... Настолько, что в свое время были помолвлены и хотели жениться много лет назад, еще до ее теперешнего замужества. Иногда я думаю, что ей следовало бы выйти замуж за Кларенса вместо того человека, с кем она связала свою жизнь. Он обладает почти женской способностью понимать других, в чем она крайне нуждалась. Никто из них не способен нормально жить в одиночку. А если бы они поженились, могла возникнуть нормальная ячейка, — резюмировал он грустным тоном.

— Что вы имеете в виду, когда говорите, что никто из них не может жить самостоятельно?

— Относительно миссис Графф — это очевидно. Она страдает шизофренией с молодых лет. Она осталась в каком-то смысле подростком, хотя внешне и стала взрослым человеком. — Затем добавил с оттенком горечи: — Она не видела особой помощи со стороны Саймона Граффа.

— Известна ли вам причина ее заболевания?

— Этимология ее болезни все еще остается загадкой для меня, но в данном конкретном случае мне стало кое-что понятно. Она рано потеряла мать, а Питер Гелиопулос не был умным отцом. Он хотел, чтобы она скорее взрослела, и в то же время лишал ее настоящих человеческих контактов. В социальном плане она заменила ему жену, не достигшую даже половой зрелости. На ее плечи легли огромные обязанности, она стала маленькой хозяйкой, которая помогала отцу достичь честолюбивых целей. Но это была чрезвычайно уязвимая помощница. Такие обязанности оказались слишком тяжелы для девочки, которая, возможно, с рождения была предрасположена к шизофрении.

— А как обстоит дело у Кларенса Бассета? Он тоже душевно болен?

— У меня нет оснований так думать. Он — управляющий в нашем клубе, а не мой пациент.

— Вы сказали, что он не способен жить самостоятельно.

— Я имел в виду социальный и сексуальный аспекты. Кларенс — вечный холостяк, человек, который устраивает для других вечеринки, а сам довольствуется существованием на обочине жизни. Его интерес к женщинам ограничивается девушками и женщинами-неудачницами, вроде Изабель, которые так и не смогли выйти из детства. Все это типично и является часть его натуры.

— Его натуры в чем?

— В личной жизни. Его слабости требуют от него, чтобы он избегал каких-то потрясений. К несчастью, его способность приспосабливаться была несколько лет назад резко подорвана, когда умерла его мать. С тех пор он сильно запил. Я бы осмелился высказать предположение, что его алкоголизм является по существу попыткой самоубийства. Он в буквальном смысле заливает свое горе вином. Я подозреваю, что он был бы рад присоединиться к своей любимой матушке в могиле.

— Вы не рассматриваете его как представляющего потенциальную опасность для общества?

После некоторого раздумья доктор ответил:

— Может быть, и будет представлять. Желание смерти чрезвычайно противоречиво. Оно может быть направлено и против себя самого, и против других. Неполноценные люди иногда пытаются самоутвердиться в насилии. Вот пример: Джек-потрошитель, возможно, был мужчиной с большим элементом женственности, и он пытался уничтожить в себе эту черту, убивая настоящих женщин.

Абстрактные понятия носились и кувыркались в полутемной комнате, как летучие мыши.

— Не хотите ли вы сказать, что Кларенс Бассет может быть убийцей-рецидивистом?

— Никоим образом. Я говорил в общем плане.

— Какой смысл было говорить обо всем этом?

В его взгляде отразилось много различных чувств. В нем было сочувствие, трагические знания и усталость. Он надорвался в своих авгиевых конюшнях и разуверился в действиях человека.

— Я уже старый человек, — сказал он. — Я иногда не смыкаю глаз во время ночных дежурств и размышляю о возможностях человеческого существа. Знакомы ли вам новейшие межперсональные теории психиатрии? С концепцией «сумасшествие двоих»?

Я ответил отрицательно.

— К нам этот термин пришел в переводе с французского. Сумасшествие, насилие могут быть продуктом взаимоотношений, хотя участники таких отношений в индивидуальном плане могут быть абсолютно безобидными. Мои ночные размышления включали также Кларенса Бассета и Изабель. Двадцать лет назад их взаимоотношения могли привести к их свадьбе. Подобные отношения могли также выродиться и превратиться во что-то неизмеримо скверное. Я не говорю, что так оно и получилось. Но такую возможность вполне можно предположить. Такая возможность возникает, когда у двух людей появляются одинаковые подсознательные и запретные побуждения. Одинаковое желание смерти.

— Навещал ли Бассет миссис Графф перед ее побегом в марте прошлого года?

— Думаю, да. Мне надо будет проверить по журналам.

— Не беспокойтесь. Я сам спрошу его об этом. Скажите мне вот что, доктор Фрей: есть ли у вас какие-нибудь более существенные сведения, чем просто плоды ваших размышлений?

— Возможно, и есть. Но если они даже и есть у меня, я не смогу и не стану говорить вам об этом. — Он поднес руку к лицу, как бы от чего-то защищаясь. — Вы забросали меня вопросами, сэр, и им нет конца. Как я сказал, я уже старый человек. А сейчас у меня часовой обеденный перерыв, вернее сказать, закончился обеденный перерыв.

Глава 31

Когда я приехал в Малибу, наступила настоящая ночь. На стоянке у клуба «Чаннел» стояла всего одна машина — потрепанный довоенный «додж» с фамилией Тони на рулевой колонке. Никого не было видно внутри клуба и возле бассейна. Я постучал в дверь кабинета Кларенса Бассета, но никто не отозвался.

Пройдя вдоль галереи, я спустился по ступенькам к бассейну. Поверхность воды немного рябила от слабого, нехолодного ветерка с океана. Место казалось совершенно заброшенным. Я действительно оказался последним участником приема.