Двойник (СИ) - Елена Грановская
На него будто обрушились все атмосферные столбы, придавив к стулу. Власов сморгнул, проверяя, не померещились ли ему фразы, что он прочитал прямо сейчас; потрогал пальцами лист, удостоверившись, что бумага осязаема и ему не чудится.
— Это что? — недоверчиво спросил капитан тоном, будто держал в руках преподнесенный кило картофеля вместо заказанного подарочного вина.
— Мне нечего добавить, Юр. Там всё написано. Там про то, что я исполнитель.
Подполковник забрал листок и, вновь сложив его по сгибам, убрал в удостоверение. Возвращаясь к шкафу, Сезонов кивнул Яго:
— Тебе не показываю, там то же самое, о чем я тебе говорил.
— То есть ему, ему — первому встречному человекоподобному инопланетянину вы рассказали! А мне, мне — который под вашим началом почти все свои пять лет работает — ни слова!
Власов повысил голос, так что подполковник даже шикнул и махнул на него рукой, призывая сбавить громкость.
— Юра, это было необходимо, ради моей безопасности — не говорить тебе, — произнес Сезонов, садясь на краю кровати напротив капитана.
— Я что, думаете, кому-то бы вас сдал, узнай про это?! — Власов продолжать восклицать. — Зачем и кому мне вас сдавать? Я даже ребят-то таких не знаю, слава богу!
— Ну и хорошо, что не знаешь. Не только в моей безопасности дело. В безопасности моей семьи.
Новый возглас Власова оборвался, не успел он открыть рот для очередного раунда возмущений.
— Веры Николаевны?
Сезонов быстро, коротко кивнул.
— И Жени?
Новый, такой же, кивок.
— А вашей мамы?
— Она в такой безопасности, что ее даже обеспечивать не надо. Дело касается только нас троих.
— Почему?
— Это долгая история.
Власова разрывало и жгло изнутри неописуемое любопытство наравне с возмущением. Только что он узнал, что его начальник, руководитель, командир на самом деле не совсем тот, за кого себя выдает. Не тот, каким его описывают всему управлению, не тот, о котором говорит его личная страница в электронной базе данных военнослужащих. Часть его личности — интересно, какая: малая доля? львиная? — зашифрована, упрятана под гриф. Потому что под эту секретную метку спрятана и информация о советском проекте и отряде с одноименным названием Г.Р.О.М. Сезонов ни разу не обмолвился хоть словечком, ни намеренным, ни случайным, об этом проекте, об участии в рядах агентов отряда. Ну невозможно же столько лет держать язык за зубами и не растрепать обо всём, с тобой случившимся! Или возможно? Он, Власов, самый первый проорал бы с Воробьевых гор до Крылатского и Нагорного, что работал в элите спецназа. Ну или хотя бы поделился этой новостью с одним или двумя близкими товарищами, проверенными временем. Не то чтобы он самонадеянно относил себя к близкому кругу общения Сезонова — всё-таки служебная субординация. Вместе с тем отношения у них с первого дня службы в одном месте сложились прекрасные. И факт, что он, Власов, был первым в списке офицеров и служащих, кого несколько лет назад включали в состав нового сформированного отдела под руководством Сезонова, и то, как он с подполковником прошел через ужас, поджидавший их на ярославских улицах и площадях, давали капитану повод надеяться на несколько иное к себе отношение. Или всё-таки это чрезмерно и бессовестно?
Капитан мялся и давился воздухом, который заполнял грудь и готов был выплеснуться вместе с миллиардами слов и эмоций, но невидимый барьер ступора стеснял, стягивал грудную клетку, сжимал горло.
— И вы об этом никому, ни слова, ни разу?! — в голосе Власова чувствовалась необъяснимая паника.
— Если бы ты задал вопрос по-другому, я бы ответил так, как скажу сейчас: об этом знает, без всяких грифов, Фамилин. Из нашего управления — всё. Из других в нашем здании — еще два человека. Но я не назову их имен.
— Так, я не понял! — огласил Яго, привлекая к себе внимание. — Он, — галактионец указал ладонью на капитана, — только сейчас, что ли, понял, кто вы?
— К моему счастью, — кивнул подполковник, оборачиваясь к галактионцу.
— Товарищ главный, это!.. Это!.. У меня слов нет, как и!.. что!.. — Глаза Власова горели, он готов был лопнуть от бессилия выразить шквал неподъемных эмоций, скопившихся в душе. — Это же поразительно и невероятно! Почему вы такие вещи не рассказывали?
Капитан хотел выдавить что-то еще, как дверь в палату открылась и вошла главная медсестра вместе с заведующей отделением.
— Так, это вы — капитан Власов? — заведующая сверху вниз посмотрела на него.
— Да.
— Мы с врачом общались с вашим командиром, генералом. По поводу размещения вас в нашем центре для продолжения лечения. Поскольку, как мы понимаем, сопроводительных документов от медицинской организации, где вы были прооперированы и проходили курс лечения, у вас нет и направления тоже…
— Так точно, отсутствуют.
— Мы не можем назначить вам дополнительную реабилитацию и разместить в палате. В наших силах разместить вас, лишь временно, на ограниченный срок, в одной из стационарных комнат для родственников пациентов. Также выдавать бесплатные лекарства. Поскольку ваш случай несерьезный и вы уже здоровы, можно сказать…
— Можно, безусловно.
— Статус пациента вам не понадобится.
— Приятно слышать. Я согласен на любые условия!
— Хорошо. Сейчас пройдемте с нами, вам покажут палату, выдадут постельное белье, выпишем пропуск. Питание не предоставляем — оплачиваете сами: буфет на нижнем этаже. И вы можете выходить за территорию центра в продуктовый магазин.
Данным предложением капитан позже, под вечер, не преминул воспользоваться и пронес Сезонову запрещенные к употреблению ввиду назначенного диетического питания на время реабилитации, купленные в продуктовом супермаркете сухофрукты и сахарное печенье. Яго заказал Власову две бутылки сидра, но капитан ясно дал понять, что ничего подобного из отдела алкогольной продукции не принесет, и, вернувшись с покупками, вручил галактионцу шаурму, а сам захрустел пшеничными хлебцами, зажимая их между кружочками нарезанной ветчины, запивая гранатовым соком.
Проведя остаток дня в палате Сезонова, Власов, вернувшись после дневного размещения в стационарной комнате, был немногословен, легко соглашался с мнениями подполковника, которыми обрастал план уберечь галактионца от хищения, и задавал вопросов меньше, чем того требовалось. Зато Яго вежливо пререкался, конструируя более жесткие схемы своего спасения и жестокие модели схваток, легко исполнимых в силу своих суперспособностей, и сообщил пациентам соседних палат, что бесплатного концерта сегодня не даст, равно как и завтра, и послезавтра, и позже. Когда Сезонов уходил в процедурный кабинет, Власов сидел в палате с Яго, следя за ним в оба глаза. Когда врач делал обход по палатам
