Дэн Хаон - Жду ответа

Они шли, Джей и Майк, по дорожке, ведущей от мотеля к старому дому на холме, не говоря ни слова. Было сыро, конец октября, погода как бы не знала, чем разродиться — дождем или снегом. Ветер ерошил туда-сюда высокую сухую сорную траву.

Дом над мотелем из тех, что видишь на картинках на тему Хеллоуина, классический дом с привидениями, думал Джей, хотя Майк видит в нем архитектурный шедевр.

— Правда, дух захватывает? — сказал он. — Стиль королевы Анны. Асимметричный фасад. Треугольный фронтон. И башенка! Нравится башенка?

— Еще бы, — сказал Джей, и Майк Хейден потянулся к нему.

— Я тут раскопал кое-что в высшей степени интересное, — сказал Майк. — Фактически бывшая владелица умерла три года назад, но номер ее карточки социального страхования еще в игре. Официально она до сих пор жива.

— Ох, — сказал Джей. — Потрясающе.

— Постой, дальше лучше, — сказал Майк. — Оказывается, у нее были два сына. Оба умерли рано, но, по-моему, можно их воскресить. Самое замечательное, что, если бы они были живы, им было бы столько же лет, сколько нам! Джордж. И Брендон. Утонули еще подростками. В озере купались, Брендон пытался спасти Джорджа, как я догадываюсь, безуспешно.

Майк Хейден издал сухой смешок, словно в данном факте было что-то чрезвычайно забавное, не совсем понятное Джею.

— Слушай, — сказал Майк. — Как насчет того, чтобы стать братьями?

— Гм, — сказал Джей. Взглянул на руку Майка, которая легла ему на плечо, и не напрягся, не отдернул. Одна из полезных вещей, усвоенных за год в Вегасе: сдержанное выражение игрока в покер.

Ему предложена возможность. Он зашел в тупик в Атланте, и вот возник шанс двинуться дальше.

Разве важно, что сам он немножко играет? Разве важно, что он на короткое время действительно сблизился с Майком Хейденом — Бризом — больше, чем следовало бы по здравому смыслу? Разве важно, что поделился личной информацией и этот парень, как бы его ни звали, знает интимные подробности его жизни? О его сыне. О его тайнах.

Конечно, важно, черт побери. Он свалял дурака, и теперь Майк Хейден — или как его там — мило улыбается. Будто Джей щенок в стеклянной витрине зоомагазина.

— Одно могу тебе сказать, — сказал Майк Хейден. — С умершими можно проделывать феноменальные вещи. Представляешь, сколько в стране невостребованной недвижимости? Как в игре в «монополию»[46] или что-нибудь вроде того. Просто находишь собственность, и в принципе она твоя, если знать, что делать.

Майк рассмеялся, Джей тоже немножечко похихикал, хотя не понял, чего тут смешного. Они подошли к крыльцу старого дома с привидениями, и Джей наблюдал, как Майк Хейден вытащил из кармана связку ключей, толстую, звенящую, как колокольчики на ветру. Сколько их? Двадцать? Сорок?

Впрочем, он без труда нашел нужный. Вставил ключ в скважину под круглой ручкой и снова сделал цветистый жест фокусника: абракадабра!

— Обожди, когда внутрь заглянешь! — сказал Майк Хейден. — Библиотека. Настоящий стенной сейф за картиной! Умрешь!

Тут он вдруг застыл, как будто застеснялся взрыва глупого энтузиазма, заподозрил, что Джей над ним потешается.

— Очень рад, что вместе будем работать. Знаешь, я всегда тосковал по настоящему брату. Если родишься близнецом, всегда хочешь видеть рядом другого. Этот другой — родная душа. Есть тут какой-нибудь смысл?

Он распахнул дверь, и хлынул непонятный сырой запах. Джей увидел за прихожей, за широким выцветшим восточным ковром накрытую чехлами мебель, огромную лестницу с витой балюстрадой.

— Кстати, я позаботился о твоих приятелях в Атланте, — сказал Майк Хейден. — Подозреваю, федералы уже их накрыли, так что… по крайней мере, с этой стороны никто нам не помешает.

И с этими словами они вдвоем вошли в дом.

Часть третья

Сначала скажи себе, кем хочешь быть, потом делай, что нужно.

20

На фотографии молодой человек с девушкой вместе сидят на диване. У обоих на коленях пакеты в подарочной упаковке, они держатся за руки. Молодой человек светловолосый, изящный, в удобной свободной позе. Он смотрит на девушку; судя по выражению, произносит какую-то милую дразнящую шутку, и девушка начинает смеяться. У нее золотисто-каштановые волосы, глаза печальные, но глядят на него с откровенной любовью. Видно, что оба влюблены.

Майлс сидел, уставившись на снимок, не зная, что сказать.

Конечно, это Хейден.

Это его брат, хоть никто никогда не поверил бы, что они близнецы. Словно этот Хейден с рождения жил в другой жизни, словно их отец не умирал, словно мать никогда на него не сердилась, не отстранялась, не приходила в отчаяние, словно он никогда не лежал в мансарде с привязанными к кровати руками, истерически крича хриплым голосом, глухим из-за закрытой двери, но настойчивым: «Майлс! Помоги! Прикрой мне шею! Пожалуйста, пожалуйста, кто-нибудь, шею прикройте!»

Словно все это время другой, нормальный Хейден рос, учился в колледже, влюбился в Рейчел Барри, проскользнул в мир обычного счастья, в жизнь, которая, думал Майлс, была гарантирована им обоим — добропорядочным пригородным мальчикам из среднего класса.

— Да, — сказал Майлс и сглотнул. — Да. Это мой брат.

Они сидят в номере Лидии Барри в отеле «Маккензи» в Инувике, но на мгновение показалось, будто они вообще неизвестно где. Это место, город, грязные коробки зданий, обшитые листами рифленого железа, вроде недолговечной, наспех построенной кино декорации, гостиничный номер, окаймленный лучами ровного неумолимого солнечного света, проникающего по краям жалюзи на окне, — все это гораздо менее реально, чем молодые люди на снимке, и Майлс не удивился бы, если бы выяснил, что фактически это они с Лидией только плод воображения.

Он легонько дотронулся подушечкой пальца до глянцевой фотографии, будто мог коснуться лица брата, а потом проследил, как Лидия протянула руку и тихонько забрала у него снимок.

— Послушайте, — сказал он. — Нельзя ли для меня как-нибудь копию сделать? Мне бы очень хотелось иметь.

Невозможно объяснить горечь, нахлынувшую при мысли, что снимок, который она у него забрала, почти сверхъестественный: изображение того, что могло бы быть. С ним. С Хейденом. С их семьей.

Но это не имело бы смысла для Лидии Барри, думал он. Для нее Хейден только обманщик, мошенник, артист, вторгшийся на их семейное фото. Она не поймет, что тот, кого она знала в качестве Майлса Спейди, — реальная возможность. Возможность, которая могла осуществиться реально.

— Полагаю, надеетесь его спасти, — сказала Лидия Барри, устремив на Майлса долгий, испытующий взгляд, смысл которого он не совсем понял.

Она много выпила за вечер, но вела себя не как пьяная. Не шаталась, ничего подобного, хотя ее движения казались излишне продуманными, словно ей всякий раз приходилось сосредоточиться. И все — таки поведение отличается особой точностью. Она обладает профессиональной грацией юристов — красиво выгнула запястье, укладывая фотографию в кожаную папку, звонко, как танцовщица каблуком, щелкнула застежкой кожаного кейса, изящно зашуршала бумагами, выкладывая их на кровать между ними. Опьянение заметно только при взгляде в глаза, влажные, рассеянные и внимательные.

— Думаете, если найдете, сумеете как-то его убедить… в чем?

Лидия Барри помолчала, чтобы оба успели отметить нелогичность Майлса.

— На что конкретно надеетесь? — спокойно сказала она. — Думаете, сумеете уговорить его сдаться властям? Или вернуться вместе с вами в Соединенные Штаты, пройти лечение или еще что — нибудь? Считаете возможным, что он добровольно позволит поместить его в лечебницу?

— Не знаю, — сказал Майлс.

Нервирует, когда тебя видят насквозь. Непонятно, как ей удается так точно формулировать его мысли, сомнительные идеи, которыми он увлекался годами, но, слыша со стороны, понимает, как слабо и неубедительно они звучат.

Сказать по правде, у него не имеется точного плана. Он всегда думал, что когда — если — найдет Хейдена, что-нибудь сымпровизирует.

— Не знаю, — опять сказал он, и Лидия Барри пригвоздила его ярким расплывчатым взглядом. Даже в таком пьяном состоянии видно, что она безжалостный обвинитель, несомненно убийственный при перекрестном допросе.

Он опустил глаза со смущенной горестной улыбкой. Сам слегка опьянел, и, возможно, поэтому она с такой легкостью читает его мысли. Хотя правда и то, что он не особенно осторожен. Вечная проблема — должно быть, еще в утробе его омывало какое-то амниотическое вещество, он с рождения был обречен стать кротким доверчивым близнецом, которым легко манипулировать.

— Он не тот, кем вы его считаете, Майлс, — сказала она. — И вам это известно, не так ли?

Она уже изложила ему собственные разнообразные теории насчет Хейдена.