Виталий Гладкий - Последний герой
На землю легко и грациозно спрыгнула огромная кошка. Это был молодой леопард. Внимательно посмотрев на Самуся – словно оценивая степень его доброты и порядочности, – зверь подошел к фазану, лег на землю и начал пожирать птицу, ловко выщипывая перья зубами и лапами.
– Мать твою… – наконец чуть слышно прошептал побелевшими губами Малеванный. – Мистика…
Люсик молчал. Его трясло как в лихорадке. Ему хотелось немедленно вскочить на ноги и бежать отсюда без оглядки. Но тело буквально приросло к земле, а сердце словно сжали клещами; оно пыталось вырваться и билось о грудную клетку с неимоверной силой.
Неожиданно леопард поднял голову и тихо, но угрожающе зашипел в сторону притаившихся компаньонов. А затем он схватил недоеденного фазана и двумя мощными прыжками бросил свое гибкое грациозное тело в заросли.
– Ветер повернул… – догадался вор и с облегчением вздохнул. – Теперь он дует от нас. Леопард почуял наш запах.
Самусь тоже понял, чего испугался леопард. Какое-то время бомж стоял неподвижно, пытаясь угадать, с какой стороны надвигается опасность, а потом вдруг упал на землю и исчез среди густой травы.
– Вот сволочь! – воскликнул Малеванный. – Номера выкидывает… Стой! Стой, кому говорю! Это свои, дурак! Сто-о-ой!!! Стрелять буду!
Он выбрался из зарослей и побежал к тому месту, где только что находился Самусь. Но бомжа и след простыл. Примятая трава указывала направление, и Малеванный с Люсиком вломились в джунгли, как стадо диких слонов, – с треском и криками.
– Вон он, смотрите! – закричал Люсик, указывая на небольшую полянку, которую как раз пересекал бомж перед тем, как скрыться за деревьями.
– Ложись!!! Пристрелю! – заорал не своим голосом Малеванный и пальнул поверх головы бомжа.
Но слова вора лишь подхлестнули Самуся и добавили ему прыти. Он даже не оглянулся. Эхо выстрела еще не вернулось, а бомж уже скрылся за спасительным зеленым занавесом.
– За ним! – скомандовал разгоряченный вор. – Не уйдешь, козел, все равно догоним…
Так они мчались не менее десяти минут – с воплями и матерщиной. Направление компаньоны выбирали по шуму, который производил Самусь. А бежал он на удивление быстро.
Причина такой необычной прыти (ведь дело происходило не на голой равнине, а в зарослях, где и с мачете особо не разгонишься) выяснилась довольно скоро. Оказалось, что Самусь нашел еще одну звериную тропу.
Она была поуже первой и шла не по прямой, а раскидывала петли между деревьев, но это почти не сказывалось на скорости передвижения Самуся и компаньонов, играющих в догонялки.
И все-таки Малеванный и Люсик начали постепенно настигать бомжа. Что ни говори, а молодость и нормальный образ жизни брали свое.
Вскоре Самусь уже был от них на расстоянии не более тридцати метров, но ни на уговоры Малеванного, ни на угрозы, ни на выстрелы он все равно не реагировал. Видимо, бомж решил, что лучше умереть, чем ходить под пятой у вора.
– Вот падло… – задыхаясь, хрипел Малеванный. – Догоню – заставлю землю жрать…
Едва он это сказал, тут все и случилось. Самусь остановился на миг, чтобы передохнуть (по крайней мере, так показалось его преследователям), и в следующее мгновение, как ракета, взмыл в воздух и исчез среди густой листвы, будто его прибрала нечистая сила.
– Бля-а… – только и сказал вор, опускаясь на землю, потому что в этот момент ему отказали ноги.
Его примеру последовал и Люсик, который был поражен увиденным не менее Малеванного. «Вознесение» Самуся было выше его понимания.
Они отдыхали минут пять. И за все это время никто из них не проронил ни слова. Казалось, что их поразил столбняк.
Первым зашевелился Малеванный.
– Подъем, – буркнул он. – Нужно посмотреть…
Что именно нужно посмотреть, он не уточнил, но Люсик понял и без лишних слов. Они подошли к дереву, под которым стоял бомж перед тем, как исчезнуть, и долго глазели вверх, а также искали какие-либо следы, способные прояснить ситуацию.
Но все их усилия остались втуне. Самусь и впрямь испарился – как фантом.
Глава 37
Гараня и Фиалка брели в воде по пояс, а временами и по горло, стараясь не отходить далеко от берега. Чтобы добраться до каменистого плато, к которому причаливали малайцы, им пришлось изрядно потрудиться. Оказалось, что оно находится в своеобразном амфитеатре, отгороженном от джунглей подковой из высоких скал.
Наверное, в скальной стене природного амфитеатра где-то был проход, но искать его можно было до скончания века. А потому Гараня принял решение взойти на плато со стороны океана.
Эта задача оказалась совсем не простой. Берег практически везде круто уходил вниз, и приходилось или брести в воде, или плыть, или прыгать по скользким камням, что было небезопасно.
Особенно неприятно и страшно было передвигаться в воде. В этом месте водилось много морских змей, и бедная Фиалка едва не теряла сознание, когда видела змеиную голову на поверхности воды, а тем более когда гибкое змеиное тело касалось ее рук или ног.
Гараня тоже чувствовал себя не лучшим образом, хотя знал, что большинство морских змей не склонны кусаться без причины. Поэтому и он, и Фиалка старались не наступить на змею, чтобы не сделать ей больно, ведь ответом мог быть лишь смертельный укус.
Когда они наконец вышли на берег, Фиалка упала без сил и начала истерически смеяться. Но уже спустя несколько секунд ее смех перешел в рьщания.
– Ты чего? – вяло спросил Гараня, который тоже здорово притомился.
– Я… я сейчас умру-у-у…
– Тебя что, змея укусила?! – вскочил на ноги Гараня.
– Нет… – Фиалка шмыгнула носом и вытерла слезы. – Я так боялась, так боялась…
– А… – Гараня снова лег. – Успокойся. Будем считать, что самое худшее уже позади.
– «Будем считать» или действительно позади?
– Не наезжай. Откуда я могу знать? Между прочим, мы понимали, что затеваем не просто ознакомительную прогулку вдоль побережья, а идем на разведку, которая неизвестно чем закончится. Так что не бери в голову ненужные мысли и отдыхай.
– Но больше в воду я не полезу, – решительно заявила Фиалка. – Только в нашей бухте.
– Было бы сказано… – буркнул себе под нос Гараня и ухмыльнулся.
Отдохнув, они продолжили путь уже по плато. Камень у них под ногами был шершавым, но ровным, как стол, без сколов и выбоин. Гараня рассматривал это чудо природы с большим удивлением.
– Как будто кто прошелся рашпилем, – сказал он Фиалке. – И главное, ничего здесь не растет.
– А что может расти на камнях?
– Ты присмотрись. Даже на голых скалах над самым океаном есть разные крохотные растения и мхи. А тут будто кислотой все протравлено. Чисто. Идем как по проспекту. В тропиках так не бывает.
– Раз есть такой проспект, значит, бывает, – не сдавалась Фиалка.
– Приходится признать, что я ошибся. Но все равно это какая-то шутка природы.
– Нам-то что до этого? Главное – идти легко, не то что в джунглях.
– Как раз эта легкость меня и пугает. Это плато как дорога, по которой ведут на расстрел.
Гараня и впрямь не мог отделаться от мысли, что впереди их ждет большая опасность. Что-то темное, нехорошее вползло ему в душу, вызывая непреодолимое желание повернуть как можно быстрее обратно.
– Типун тебе на язык! – испуганно воскликнула Фиалка. – Не каркай.
– Уже молчу. И давай потише. Кажется, конец пути близок…
Дорога через плато привела их на небольшую площадку почти круглой формы с невысоким барьером, примитивно сложенным из камней, посреди которой стоял высокий толстый столб.
Присмотревшись, Гараня невольно поежился. Когда-то это было дерево, но потом чьи-то искусные руки превратили его в идола со скрещенными на животе руками.
Большие глаза идола, похожего на огромную обезьяну, смотрели на людей с первобытной злобой и, казалось, прожигали кожу. Как сообразил Гараня, глаза сделали из перламутровых ракушек, хорошо отражающих солнечный свет, а потому они были пугающе живыми.
– Мамочки! – охнула Фиалка, посмотрев на идола. – Что это?
– Что-то очень знакомое, – задумчиво сказал Гараня. – В особенности гнусная рожа этого деревянного урода. А вот и ноша малайцев.
У подножия идола стояли корзины с разнообразными фруктами, деревянные подносы с медом в сотах, сладкими коврижками, обсыпанными крупным сахарным песком, большие керамические миски с вяленым мясом и жареной рыбой.
– Ух ты-ы! – Фиалка от восхищения всплеснула руками. – Сколько еды…
Она бросилась вперед и схватила коврижку.
– Хлеб… Федя, хлеб!
– Оставь! – резко приказал Гараня. – Немедленно положи на место!
– Почему?!
– Я догадываюсь, кому все это предназначено… Все, уходим! Быстро!
