Река Вуду - Крайс (Крейс) Роберт
Вскоре из дома вышел Милт Россье и в сопровождении Бенетта проследовал мимо прудов к зданиям, где шла переработка рыбы и лангустов. Милт останавливался и беседовал с каждым рабочим, кивая им в ответ. Однажды он снял шляпу и вытер пот со лба, но это никак нельзя было считать серьезным нарушением закона. Из здания вышел Рене Лаборд и нетвердой походкой направился к Россье и Бенетту. Он тащился следом, но они не обращали на него никакого внимания. Я не видел, как он появился, Пайк о нем тоже не упоминал, из чего можно было сделать вывод, что Рене находился в здании. Может быть, он там жил.
Парень, руководивший переработкой, вышел навстречу Россье и Бенетту, и они о чем-то начали толковать. Рене постоял в сторонке, а потом направился к пруду, где жила черепаха, и вошел в воду по колено. Первым это заметил собеседник Россье и Бенетта. Все ужасно возбудились. Лерой подбежал к пруду и закричал:
— Черт возьми, Рене, живо выходи! Давай шевелись, покуда Лютер тебя не укусил!
Рене вышел на берег, но продолжал смотреть на темную воду, его туфли и брюки стали мокрыми и грязными. Казалось, он плохо понимает, что произошло и почему его заставили вылезти из воды. Пайк покачал головой.
— Пешка, — констатировал он.
Потом Россье и Лерой зашагали обратно к дому, а все остальные вновь принялись за работу. Рене продолжал смотреть на воду, его большое тело подрагивало, словно он забыл, как им управлять. На полпути к дому Россье заметил, что Рене не идет за ними, и что-то отрывисто бросил Лерою, тот бегом вернулся к Рене. После чего все трое пошли в сторону дома. Там Рене и Лерой уселись в белые шезлонги. Время медленно покатилось дальше. Грязь и вода постепенно подсыхали на брюках Рене, Лерой продолжал разглядывать картинки в журналах.
Облачность увеличивалась, и к трем часам все небо затянули тучи. Где-то за деревьями у нас за спиной вспыхивали молнии, раздавался далекий гром, потом стал накрапывать дождь, быстро перешедший в ливень. Лерой и Рене направились в дом, а рабочие бросились искать укрытие в бараках. Мы с Пайком надели накидки и поспешили к машине. Нам пришлось убраться отсюда раньше, чем мы планировали, но теперь, когда все спрятались от дождя, трудно было рассчитывать на то, что кто-то совершит преступление. Мы заехали в небольшой магазинчик по дороге в Редделл, и я из автомата позвонил Люси в офис. У нее был клиент, и Дарлен спросила, не хочу ли я ей что-нибудь передать. Я попросил сказать Люси, что я звонил, и обещал перезвонить, как только смогу. Дарлен заявила, что это не слишком существенное сообщение, если учесть… «Учесть что?» — спросил я. Дарлен рассмеялась и повесила трубку. Неужели женщины все друг другу рассказывают?
Когда мы с Пайком добрались до заброшенного магазинчика возле «Дома у реки», небо уже приобрело цвет нагретого солнцем асфальта, а на горизонте то и дело вспыхивали молнии. Дождь продолжал свой упорный и оглушительный натиск, крыша магазинчика кое-где протекала, но там все же было суше, чем в лесу. К семи вечера в баре оставались только двое старых чудиков, приехавших на белом «бронко». К восьми они убрались домой, а к девяти вновь появился зеленый фургон с парой латиноамериканцев. В половине десятого «Дом у реки» закрылся. Может быть, посетителей испугал дождь. Может быть, если бы дождь шел круглые сутки, уровень преступности упал бы до нуля.
В следующие два дня все повторилось с точностью до мельчайших деталей. Каждое утро я поджидал Лероя Бенетта возле его дома, и мы заезжали за пончиками, потом отправлялись на ферму, где он сидел и чего-то ждал, листая журналы. Наверное, боролся таким образом с высоким содержанием сахара в крови. Однажды в полдень Милт Россье вышел из дома, что-то сказал Лерою, тот уселся в «полару» и куда-то умчался. Я кинулся через лес к нашей машине, успев заметить, как Лерой сворачивает в сторону города. Я последовал за ним. Бенетт заехал в «Макдоналдс» в Вилль-Платте, где накупил две сумки всякой снеди, и вернулся к Россье. Я сделал важный вывод: даже преступники любят бигмак.
Если дни были паршивыми, то вечера и того хуже. Мы сидели на пыльном полу заброшенного магазинчика, наблюдали за проезжавшими мимо машинами, запоминали сидящих за рулем людей, но так и не увидели среди них ни Лероя Бенетта, ни Милта Россье. А кроме того, не происходило ничего, что можно было бы счесть нарушением закона. Однажды толстяк в дешевом костюме и худая женщина с прической а-ля Долли Партон [39]занимались сексом на заднем сиденье «бьюика», а два дня спустя эта же женщина занималась тем же полезным делом с парнем в соломенной шляпе во внедорожнике, но едва ли это давало нам основание упечь Милта Россье за решетку. В другой раз трое парней со смехом вывалились из бара, а четвертый в белой бейсболке выскочил на середину дороги, снял штаны и навалил целую кучу, но, потеряв равновесие, упал носом прямо в нее. Остальные трое чуть не попадали со смеху на землю и стали швырять в него пустые банки из-под пива. Короче говоря, отлично повеселились.
В течение следующих трех дней у меня выдались две возможности позвонить Люси, но оба раза мне не удалось ее поймать. Один раз я оставил сообщение на автоответчике, а другой — снова побеседовал с секретаршей. Дарлен сказала, что Люси очень хочет со мной поговорить и спрашивает, нельзя ли условиться на определенное время, чтобы она ждала моего звонка. Я заявил, что это невозможно, а Дарлен ответила:
— О, бедняжка.
Может, Дарлен не такая уж и вредная.
Два дня подряд было сухо, на третий вновь пошел дождь, и наши бесполезные бдения уже начали меня злить. Может быть, мы понапрасну тратим время. Может быть, закон нарушается только за закрытыми дверями и мы будем сидеть в лесу и в заброшенном магазинчике до тех пор, пока вода не замерзнет, но так и не найдем никаких улик. Мы с Пайком начали по очереди тренироваться.
В восемь двадцать две на четвертую ночь в нашей берлоге, когда я занимался йогой под шум дождя, Пайк сказал:
— А вот и мы.
Лерой Бенетт и Рене Лаборд припарковали машину возле голубого «форда». На стоянке было шесть машин. Четыре приезжали сюда регулярно, да и остальные не показались нам подозрительными. Лерой вылез из «полары» и ввалился в бар. Рене так и остался на заднем сиденье.
— Я схожу за машиной, — сказал Пайк и выскользнул из магазинчика.
В восемь двадцать восемь возле «полары» остановился темно-серый «кадиллак эльдорадо» с новоорлеанскими номерами. Из него вышел латиноамериканец в серебристом плаще и направился в бар. В восемь тридцать одну рядом со мной возник Пайк. Волосы у него были мокрыми от дождя и пота. Еще через две минуты из бара вышли латиноамериканец и Лерой Бенетт. Латиноамериканец уселся в свой автомобиль, Лерой — в «полару». Лерой поехал вперед, «кадиллак» двинулся следом.
Мы с Пайком поспешили к нашей машине и выехали на дорогу. Пока я рулил, Пайк отвинчивал лампочку в потолке салона.
«Надо быть готовым к самому худшему».
Они не слишком торопились и ехали спокойно, как будто проделывали этот путь не в первый раз — двое парней заняты обычными делами. Других автомобилей, к сожалению, не наблюдалось. Нам, конечно, было бы лучше, если бы мы могли спрятаться за машинами, но сильный дождь упрощал нашу задачу. Мы ехали с выключенными фарами и габаритками, дважды встречные машины предупреждающе нам моргали, а какой-то ковбой опустил стекло и обозвал нас говнюками. Если бы парень в «эльдорадо» смотрел в зеркало заднего вида, то мог бы заметить что-то подозрительное, но он не смотрел. Зачем следить за окружающими машинами, если все копы куплены и ты знаешь, что они не станут совать нос в твои дела?!
Мы свернули на дорогу, ведущую на ферму Милта Россье, и я было решил, что мы направляемся именно туда, однако оба автомобиля, миновав ворота, двинулись дальше. Я сбросил скорость, а Пайк наклонился вперед, вглядываясь сквозь струи дождя, заливающие ветровое стекло. Миновав ворота фермы, мы проехали еще с милю, и тут тормозные огни «эльдорадо» вспыхнули.
