Росс Макдональд - Дело Гэлтона

— Угловая комната на втором этаже?

Он строго посмотрел на меня:

— Вы не собираетесь их беспокоить, мистер?

— Нет, я хотел бы поприветствовать их утром.

— Лучше, чтобы это не было слишком рано... — Он снял с крючка ключ от моего номера и бросил его на стол. — Я даю вам номер 210 в другом конце коридора. Могу провести вас, если хотите.

— Спасибо. Сам найду.

Я поднялся по лестнице, находившейся в конце вестибюля. Ноги мои отяжелели. В номере я вынул из сумки автоматический пистолет 32-го калибра и вложил в него обойму. Ковер в слабо освещенном коридоре был довольно старый, недостаточно плотный для того, чтобы заглушить мои шаги. В угловой комнате все еще горел свет. Но там кто-то спал. Слышалось тяжелое дыхание спящего, глубокие вздохи прекращались, потом возобновлялись снова. Я попробовал дверь. Она оказалась закрытой. Из глубины комнаты донесся ясный голос Шейлы Хауэл:

— Кто там?

Я промолчал. Она сказала:

— Джон, проснись.

— Что такое?

По голосу можно было судить, что он находится ближе к двери.

— Кто-то пытается войти в номер.

Послышался скрип пружин, потом раздались его шаги. Медная ручка двери стала поворачиваться.

Он резко открыл дверь, вышел из номера. Его правая рука была сжата в кулак. Он увидел меня, хотел ударить, но, заметив револьвер, замер. Парень был по пояс голый. Мышцы на его теле напряглись.

— Потише. Руки вверх.

— Что за глупости. Опустите револьвер.

— Командую здесь я. Поднимите руки, повернитесь ко мне спиной и войдите в номер.

Он неохотно подчинился, как камень, который немного подтолкнули. Когда он повернулся ко мне спиной, я увидел, что вся спина у него в белых шрамах.

Шейла стояла у кровати. На ней была мужская рубашка, большая по размеру. Эта рубашка и помада, размазанная на губах, делали ее не похожей на себя.

— Когда вы успели пожениться?

— Мы не поженились. Пока еще нет. — Краска залила шею и щеки. — Вы неправильно все понимаете. Джон находится в моей комнате, потому что я его попросила. Я боюсь одна. И он спал отдельно.

Тео махнул рукой.

— Ничего ему не говори. Он на стороне твоего отца. Все, что мы ему скажем, он исказит и обернет против нас.

— Я ничего не искажаю, Тео.

Он так внезапно набросился на меня, что я чуть не застрелил его.

— Не называйте меня этим именем!

— Но ведь вас так зовут, не правда ли?

— Я Джон Гэлтон.

— Прекратите. Ваш соучастник, Сейбл, во всем признался мне вчера вечером.

— Сейбл не мой соучастник и никогда им не был.

— Сейбл утверждает совсем другое. Он прекрасно все излагает. Не думайте, что он прикроет вас. Он будет выступать свидетелем по обвинению вас в соучастии в убийстве, которое он совершил.

— Вы что, хотите мне сказать, что Каллигана убил Сейбл?

— Для вас это вряд ли новость, не так ли? Вы прекрасно это знали, пока мы тратили недели, чтобы найти убийцу.

Шейла встала между нами.

— Пожалуйста. Вы ничего не понимаете. Джон подозревал мистера Сейбла, это верно. Но он не мог пойти в полицию. Его самого подозревали. Уберите этот ужасный револьвер, мистер Арчер. Дайте Джону возможность все вам объяснить.

Ее слепая вера разозлила меня.

— Его зовут не Джон. Это Тео Фредерикс, местный парень, который удрал из Питта после того, как пырнул ножом своего отца.

— Фредерикс не его отец.

— Его мать сказала мне об этом.

— Она лжет, — сказал парень.

— Все лгут. Только вы говорите правду. Сейбл говорит, что вы самозванец. А уж он-то должен знать.

— Я не сказал ему правду. Когда Сейбл впервые обратился ко мне, я сам не знал, кто я на самом деле. Я согласился с ним сотрудничать частично потому, что хотел и надеялся узнать, кто же я есть.

— А я думал, что вы польстились на деньги.

— Есть нечто большее, чем деньги, когда речь идет о наследстве. Больше всего я хотел знать, кто же я есть на самом деле.

— И теперь вы знаете?

— Теперь знаю. Я Джон Гэлтон, сын Энтони Гэлтона.

— И когда же вас осенило?

— Вы не хотите получить серьезного ответа на этот вопрос, но я все же отвечу вам. Это приходило ко мне постепенно. Впервые задумался об этом, когда Гейбл Линдси увидел во мне то, чего я раньше не замечал. А потом доктор Динин признал, что я сын моего отца. А когда моя бабушка приняла меня тоже, я подумал, что я, должно быть, действительно ее внук. Я не знал, что это так, до самых последних дней.

— А что произошло в эти последние дни?

— Шейла поверила мне. Я рассказал ей всю свою жизнь, все, что было, и она мне поверила.

Он почти смущенно посмотрел на нее. Она взяла его за руку, и мне начало казаться, что я здесь лишний. Возможно, он это почувствовал, почувствовал, что моральный перевес переходит на его сторону, потому что начал рассказывать о себе более убежденным, спокойным тоном:

— На самом деле все началось значительно раньше. Я стал подозревать правду или часть правды, когда был совсем маленьким мальчиком. Нелсон Фредерикс никогда не относился ко мне как к своему сыну. Он избивал меня ремнем с пряжкой. Никогда не сказал ни одного ласкового слова. И я понимал, что он не может быть моим отцом.

— Многие мальчишки думают так о своих отцах.

Шейла пододвинулась поближе к нему, как бы защищая его, и прижала его руку к своей груди.

— Пожалуйста, позвольте ему рассказать все о себе. Я знаю, это кажется невероятным, но такова жизнь. Джон рассказывает вам чистую правду, все, что он знает и как это понимает.

— Предположим, это так. Но что он знает? Некоторые очень честные люди иногда предаются фантазиям относительно того, кто они есть и что с ними будет дальше.

Я ожидал, что он опять взорвется. Но он удивил меня, сказав:

— Я знаю. Вот этого я и боялся. Я действительно предавался мечтам, когда был ребенком. Представлял себя принцем, ставшим нищим, и все такое прочее. А моя мать поощряла меня в этом. Она одевала меня в бархатные костюмчики и говорила, что я не такой, как другие дети, окружавшие меня.

А еще раньше, задолго до этого, она рассказывала мне одну историю. Она была тогда очень молоденькой. Помню ее лицо, очень худенькое. И волосы у нее не были седыми. Я был совсем малышом и думал, что это сказка. А теперь понимаю, что это не была сказка. Она рассказывала мне обо мне, хотела, чтобы я все знал о себе, но боялась сразу все раскрыть.

Она говорила, что я сын короля. Что она раньше жила во дворце, залитом солнцем. Но король умер, и проходимец украл нас и утащил в пещеры изо льда, где жизнь была ужасной. Она даже напевала мне об этом, когда укладывала спать. И потом показывала мне кольцо, золотое кольцо с маленьким красным камушком, которое король оставил ей на память.

Он вопросительно посмотрел на меня. Мы впервые посмотрели друг другу открыто в глаза, и, полагаю, тогда мы оба заглянули в правду.

— Это был рубин? — спросил я.

— Вероятно, да. Вчера я разговаривал с женщиной по фамилии Матесон. Она живет в Редвуд-Сити. Ведь вы ее знаете и слышали ее историю? Она пролила свет на некоторые вещи, которые меня удивляли, и подтвердила то, о чем очень давно рассказывал мне Каллиган. Он говорил, что мой отчим — это бывший заключенный, которого по-настоящему зовут Фред Нелсон. Он взял мою мать из дома, который назывался отель «Красная лошадь», и сделал ее своей любовницей. Когда Нелсона посадили в тюрьму, моя мать вышла замуж за моего отца. Но Нелсон бежал, нашел их и убил моего отца. — Последние слова он произнес так тихо, что их почти не было слышно.

— А когда Каллиган рассказал вам все это?

— В тот день, когда мы убежали с ним. Он поругался с Фредериксом из-за платы за квартиру и стол. Я слышал их ругань, потому что находился на лестнице, которая вела в подвал. Они всегда ругались и даже дрались. Фредерикс был старше Каллигана, но он здорово избил его, сильнее, чем обычно. Каллиган потерял сознание и лежал на полу в кухне. Я побрызгал его лицо водой, и он пришел в себя. Вот тогда он и рассказал мне, что Фредерикс убил моего отца. Я взял из ящика кухонный нож и спрятался наверху в моей комнате. Когда же Фредерикс попытался запереть меня, я ударил его ножом в живот и решил, что убил. Но когда увидел газету, где было написано, что он жив, я был уже по ту сторону границы. Я проехал через Детройтский туннель среди барахла в крытом грузовике. Полиция меня не увидела, но Каллигана они поймали. Я не видел его до прошлой зимы. Во время нашей встречи зимой он сказал мне, что все тогда наврал, что Фредерикс не имеет никакого отношения к смерти моего отца и что он сказал это потому, что был зол на него.

Теперь вы понимаете, почему я согласился на предложение Каллигана. Я не знал, какая из его историй правда, или правда — это нечто совсем другое. Я даже подозревал, что Каллиган сам убил моего отца. Откуда же он мог знать, что отца убили?

— Он участвовал в убийстве, — сказал я. — Поэтому он и изменил свою историю, когда решил использовать вас. Поэтому он не мог рассказать другим, даже Сейблу, что знает, кто вы есть на самом деле.