Сергей Зверев - Умные сволочи

Алина закусила губу. Она никак не ожидала от Тишкова такого отпора. Он все время пытался оставаться с ней в дружеских отношениях. А вот теперь… либо ему это надоело, либо стало безразлично.

— Жаль, — продолжил Тишков, — что именно вы оказались нашей соседкой. Но ничего тут уж не поделаешь. Так что мой вам совет: оставьте нас в покое.

— Вот уж нет, — прошипела змеей она.

— У вас на меня ничего нет. Вы можете болтать кому угодно и что угодно. Единственное, что вы можете, — это раскрыть мое настоящее имя. Но я не считаю это большим преступлением. Хотя неприятности мне это, конечно, доставит. Но не думаю, что особые. Я переживу. А вот другое… — он злорадно хмыкнул, как бы показывая, что она должна понимать, о чем он говорит. — А другое — это просто ваши домыслы. И ничего более.

— Домыслы? — она коршуном бросилась на него, но под твердым взглядом Тишкова остановилась; рука Алины нервно задрожала, а палец так и гладил спусковой крючок.

— У вас оружие на предохранителе, — ехидно усмехнулся Тишков.

Она посмотрела на пистолет и едва не заскрежетала зубами. Выглядела она совсем глупо.

— И если вы выстрелите, — усмешка не сходила с лица Тишкова, — боюсь, это не улучшит ваше положение. У вас ведь не все в порядке с психикой? В этом никто уже не усомнится.

Как же ей хотелось сейчас со всего маху врезать пяткой в эту ухмыляющуюся рожу. Но она постаралась взять себя в руки.

— Ладно, — выдохнула она. — Пусть домыслы. Но я не психопатка. И я знаю, что у вас кое-что на уме.

— Кое-что? У всех что-то имеется на уме, — вздохнул устало Тишков.

— Но с вами особый разговор. Так вот… С этой минуты я вас в покое не оставлю. Я буду за вами неусыпно наблюдать. И в следующий раз хорошенько прижму к стенке. Обещаю.

Тишков пожал плечами, как бы говоря, что не имеет ничего против. Затем взялся за ручку двери:

— Мне жаль, что все так получилось. И что рядом с нашим домом оказался ваш. Я и вправду хотел бы, чтобы у нас с вами завязалась дружба. До некоторого времени хотел. Теперь я понимаю, что это невозможно. Жаль.

Он кивнул и закрыл дверь изнутри.

Алина в ярости топнула ногой.

Болела рана на голове, хотелось реванша. И непонятно было, от чего ей больней.

Она собиралась следить за ним неусыпно. Но понимала, что бросила это в порыве ярости. Она не представляла, как сможет следить за домом соседей сутки напролет. Но то, что она от Тишкова не отстанет, — это уж точно.

Она обязательно выведет Тишкова на чистую воду. С этой мыслью она двинулась домой — тем же путем, каким сюда пришла, — через забор, петляя между деревьями.

Когда она наконец добрела до своего дома и вошла внутрь, растрепанная, с разбитой головой, выпачканная в земле, то обнаружила, что за время ее отсутствия в доме произошли изменения.

В гостиной ее ожидали. И первое, что она подумала, было: хорошо же она, наверное, выглядит со стороны. Обхохочешься.

Но гостю было не до смеха.

Майор Довлатов держал данное Косареву слово. Он сказал, что присмотрит за Алиной. И он за ней присматривал. Хотя — это сказать было просто. А вот сделать…

Алина жила в дачном поселке, и за ней следовало наблюдать так, чтобы она этого не заметила. Довлатов знал нрав своей бывшей коллеги. И понимал, что она будет не в восторге, если откроется, что за ней наблюдают, пусть и с добрыми намерениями. Обиды с ее стороны тогда не миновать.

Сидеть в машине и наблюдать за домом Алины было весьма проблематично. Машин на поселковой улице почти не было, в основном их загоняли в гаражи, а если кто и оставлял возле дома — то ненадолго. Поэтому машина точно привлекла бы внимание, в силу чего не подходила.

Впрочем, Довлатову повезло.

Через улицу, едва не напротив дома Алины, жила одинокая старушка, которая согласилась сдать Довлатову второй этаж на несколько дней. Оттуда можно было без помех наблюдать за дачей Алины. Что Довлатов и делал — попеременно с доверенным человеком, который служил у него в отряде.

Коллегу звали Федор. Он, как и Довлатов, знал мужа Алины. А потому сразу же согласился на предложение майора присмотреть за ней, даже особо не вникая в причины.

Сейчас на втором этаже дежурил именно Федор. Он просматривал двор Алины в бинокль, снабженный прибором ночного видения, а потому вполне мог видеть, что там творится.

Майор Довлатов приехал его сменить.

— Как там? — спросил Довлатов, поднявшись на второй этаж.

— Все спокойно, — Федор протянул ему бинокль.

Довлатов поднес бинокль к глазам, долго водил им из стороны в сторону, а затем кивнул.

— Можешь отправляться домой, — разрешил он после непродолжительного раздумья.

— Есть новости? — поинтересовался Федор, не торопясь покинуть наблюдательный пункт. — Насчет ее соседей. Этих Тишковых.

За домом Тишковых Довлатов тоже посчитал нужным присматривать. Федор был в курсе.

— Он и она действительно работают в фирме, производящей мебель.

— Работают или числятся?

— Я заезжал на фирму, — вздохнул Довлатов. — Никого из руководства не застал. А те, кто был, подтвердили, что Тишковы там работают, но бывают на производстве редко. Потому как их работа связана с разъездами. Они «толкают» продукцию.

— У них свободный график, — понял Федор. — Раз в пять лет «толкнул», остальное время можно числиться.

— Если навара хватает на пять лет, — с сомнением заметил Довлатов. — Думаю, напрягаться приходится чаще. Это работа. Мы вот с тобой сидим на втором этаже и смотрим за людьми. Это наша работа. Хватит рассуждать, дуй отдыхать.

— Ну пока, командир. Если что — я буду дома. Хоть среди ночи вызывай.

Довлатов числился в отряде замом. Но их командир шел на повышение, и место уже предназначалось Довлатову. А посему обращение «командир» он воспринимал как должное.

Минут через десять после ухода Федора Довлатов увидел Алину во дворе дома. Только как-то настораживающе она себя вела. Вдруг юркнула за деревья, на некоторое время исчезла из поля видимости, а когда объявилась, то уже была возле дома Тишковых.

«Ах ты, плутовка!» — по-отечески подумал Довлатов.

Он довольно быстро понял: Алина пытается подслушать, о чем говорят в соседнем доме.

Не прошло и нескольких минут, она почему-то побежала за дом. И Довлатов не мог понять причину.

Первой мыслью было проверить, что она там мудрит. В конце концов, он должен был присматривать за ней. Но тут он увидел машину, которая остановилась возле дома Алины.

Кажется, гости. Он решил узнать, кто это прибыл, и посему остался на месте. Заметив выходящего из машины человека, Довлатов укрепился в мысли, что нужно понаблюдать.

Он еще раз навел бинокль на усадьбу Тишковых и увидел профиль Алины. Она была едва видна из-за угла дома Тишковых. Довлатов понял, что она с кем-то разговаривает. Поговорив недолго, она двинулась в обратный путь, скрываясь за деревьями.

Человек, который приехал на машине, уже вошел в дом. Алина возвращалась. Смысла спускаться Довлатов не видел.

Он уселся в кресло и устало вздохнул: что ни говори, а вторая смена за сутки, но делать нечего.

Он поднес бинокль к глазам и направил его на дом Алины.

Глава третья

Косарев

— Н-да… Вид, прямо скажем, неважнецкий.

Я смотрел на Алину и не знал, что делать. То ли удивляться, то ли смеяться. Алина. Красавица… Взлохмаченные волосы, слипшиеся с одной стороны от крови; выпачканные джинсы и майка; на правой щеке — слегка подсохшая грязь; взгляд злой, не сулящий ничего хорошего. Торчащая из-за пояса рукоять пистолета усиливала впечатление.

Однако я знал, какие проблемы беспокоили эту женщину, и поэтому смеяться расхотелось. Удивляться тоже. А чего мне хотелось, так это ясности.

— Такое ощущение, что ты только что с маневров, — предположил я.

Она не стала отказываться.

— Что-то вроде того, — она расслабилась.

Мне показалось, ей стало неловко за свой вид. Она смущенно потупилась.

Я опять обратил внимание на кровь.

— А ну-ка, — протянул я, подступая к хозяйке дома, и, несмотря на ее сопротивление, стал осматривать рану.

И почувствовал, что во мне рождается некое новое чувство. Где-то под ложечкой защемило, словно меня укололи, притом не единожды.

— Что? Я тебе такой не нравлюсь? — она отстранилась от меня.

— В передничке и косынке ты была гораздо лучше, — припомнил я и тяжело вздохнул. — Теперь не знаю, что и делать. Либо наказывать твоих обидчиков, либо обрабатывать рану. Что важней — убей, не пойму.

— Никаких обидчиков, — отрезала Алина.

— Значит, ты сама скальпировала себя, — смекнул я.

— Можно считать, что и так, — вымученно улыбнулась Алина. — Я упала. И вот…

— Ладно, — перебил я. — Потом расскажешь. Где аптечка?