Борис Седов - Убить босса!
– Что там творится, босс? – поинтересовался Трофим. – Очень похоже на маленькое землетрясение.
Словно в подтверждение его слов, треть коридора, точнее, потолочная часть его, обрушилась, и сразу после этого начался последовательный обвал.
– Нам пора делать ноги, малыш! – крикнул Мартынов и, схватив нового товарища за рукав, потащил его к выходу, откуда совсем недавно производился разнокалиберный обстрел.
Сейчас тем, кто находился наверху, было не до стрельбы. Если на этаже Мартынова обваливался потолок, то этажом выше валился в бездну, соответственно, пол.
Обернувшись на бегу, Андрей увидел двух или трех людей Малкольма, падающих вместе с обломками плит и пластиковой фурнитурой стен.
А на лестнице случилось пересечение интересов.
Те, кто не успел спуститься по лестнице А, расположенной в другом крыле здания, вынуждены были покидать этаж по лестнице В, которой воспользовались русские.
О лифтах не могло быть и речи. После того, как последовала электрическая вспышка, энергоснабжение здания приказало долго жить. На каком-то из двух этажей располагался источник питания верхнего яруса, и теперь он, выведенный из строя сгоревшими предохранителями, обесточил треть офиса на Paradise.
Пожарная сигнализация уже работала, датчики-распылители метали воду и, как следовало догадываться Мартынову, к зданию уже спешила пожарная команда.
И вот на лестнице произошла нежелательная встреча.
Трое людей президента «Хэммет Старс», позабыв о долге, пустились в бегство. Ещё не отвыкший от саранских разборок Трофим тут же открыт стрельбу, раздались крики, и тени исчезли. Куда они делись: лежали ли бездыханные на полу, успели ли сбежать вниз, понять было невозможно, – вокруг клубился дым и пыль стояла столбом.
Добро пожаловать в ад, вспомнил Мартынов и усмехнулся. Если это не ад, то очень похоже.
Отправив Трофима вниз, он в несколько прыжков преодолел лестничный марш, ведущий на тридцатый этаж, и укрылся за выступом в стене. Малкольм не может спуститься по лестнице А: она разрушена вместе с потолком. Не он спустился и по лестнице В. Значит, он либо труп, или задумал какой-нибудь трюк, которому не в силах противостоять его кровный враг.
Андрей долго стоял, пропуская одного за другим людей Джексона и Малкольма, ожидая главного из них и глотая пыль, и наверное, стоял бы так вечность, если бы вдруг не услышал некий характерный звук.
– Ах ты, сукин сын… – пробормотал он и, уже не таясь, метнулся с площадки тридцатого этажа к лестнице.
Добежав до двери, ведущей на технический этаж крыши, он попытался выбить её ногой, но стальная створка не поддалась. Отойдя на пару шагов, он вскинул «вальтер» и разрядил в замок весь магазин.
Ещё удар!
Ещё!..
И вот, наконец, дверь деформировалась и ввалилась внутрь.
– Сукин сын… – твердил, словно сомнамбула, Мартынов, выбивая локтем круглое оконце и выбираясь через него на крышу.
Когда он, безоружный, появился на черепичной поверхности, с крыши, вернее, с бетона посадочной площадки, обозначенной огромной буквой Т, оторвался вертолет и через стеклянный колпак кабины было хорошо видно лицо Стива Малкольма. Между ног у него стоял широкий кожаный кейс, на голове были наушники, губы кривились в усмешке.
Андрей понимал, что в кейсе у Малкольма были вовсе не деньги, нет, он уносил с собой в небо документы, хранившие его маленькие секреты. Одной тайной меньше – у преследователей работы больше.
Внезапно дверь кабины распахнулась, и Малкольм что-то прокричал Мартынову. Понятно, что-то услышать в реве пропеллеров было невозможно, но по отдельным звукам Мартынов реконструировал фразу и вывел для себя приблизительно следующее: «Сейчас мне позвонят и сообщат, что здание горит, что в здании бой. Полиция установит, что воюют русские и банда наркодельцов. Я, конечно, очень удивлюсь…»
Додумать фразу, чтобы она окончательно приняла издевательский характер, Мартынову помешал дикий крик. И тотчас Андрей почувствовал, как ноги его оторвались от черепицы, и сам он летит головой вниз…
Ударившись о бетон спиной и затылком, Мартенсон на мгновение потерял сознание, когда же очнулся, то увидел восседавшего на его груди оскаленного негра, в котором без труда можно было узнать мистера Джексона. Лицо его было окровавлено до такой степени, что алая влага сочилась даже по зубам. От стильной одежды не осталось и следа: с наркодельца свисали лохмотьями обрывки от Ponti, черная шелковая рубашка превратилась в тряпку, лиловый платочек выбился из кармана и теперь комично торчал из разодранного пиджака почти на фут.
Размахнувшись, Джексон всадил в лицо Мартынова сильный удар.
– Где деньги, скотина?!
И снова – удар.
Мартынов посмотрел вверх. Вместо того, чтобы улететь, вертолет завис в двадцати футах над местом схватки: Малкольм не мог улететь по двум причинам. Во-первых, он хотел стать свидетелем смерти Мартынова. Во-вторых, если Мартынов не умрет, что, впрочем маловероятно… и всё же… чем чёрт не шутит… то он хотел увидеть, как его изобьют до полусмерти.
Увидев перед собой хищное сверкание лезвия, Андрей дернулся в сторону, и нож врезался в черепицу, раскрошив её с глухим треском.
– Деньги где, тварь?!! – взревел Джексон, наваливаясь на врага всем телом и снова занося нож.
– В Караганде… – прохрипел Мартынов, перехватывая руку и переворачиваясь вместе с негром.
Чуть качнувшись назад, он согнул левую руку в локте и опустил её на голову Джексона. Получилось не сильно, но убедительно. Из расквашенного носа ямайца хлынула кровь.
Воспользовавшись секундной растерянностью противника, Андрей добавил ещё и ещё. Потом, почувствовав, как ослабела хватка, удерживающая его в партере, он тяжело поднялся и тут же рухнул вниз, ломая коленями ребра Джексона.
Широко раскинув руки, наркоделец замер и уставился в затянутое копотью небо наполовину прикрытыми глазами. Левая пола пропитавшегося известью пиджака распахнулась, и Андрей увидел широкую рукоять «беретты».
Дышать на крыше было уже невозможно. Выпростав из брюк рубашку, Мартынов прижал её ко рту и, падая, сунул руку под ещё теплую мышку ямайца…
Рука удобно легла на рукоять, он потянул оружие на себя и перевернулся на спину…
Вертолет по-прежнему висел над уже начинавшей местами потрескивать крышей, это Малкольм все пытался разглядеть, убит проклятый русский или нет. Он не мог улететь, не убедившись в главном…
Когда первая пуля пробила стеклянный колпак, Малкольм подумал, что это палит Джексон, обиженный, что его оставили на крыше.
– Зайди правее! – приказал Стив пилоту.
– Нас свалят, босс! – вскричал пилот. – Мы же не на боевом вертолете! Мы на стрекозе!..
– Зайди правее, я сказал! – повторил Малкольм, вглядываясь в расстилающийся над крышей смог.
– Нас собьют, – запричитал пилот, – нас обязательно собьют…
Вторая пуля вошла ниже колпака, повредив систему навигации.
– Спустись ниже! – проорал Малкольм, вынимая из кобуры кольт и готовясь расстрелять ослабевшего после схватки Джексона с высоты нескольких метров.
Когда до черепицы оставалось не более трех метров, Малкольм увидел… что к вертолету идет Мартынов.
Русский сжимал в руке тяжелую «беретту» и, храня на своем лице следы чужой крови, улыбался оскалом смерти…
– Пресвятая Богородица… – пробормотал, словно в ступоре, Малкольм.
«Беретта» задрожала в руке русского, словно хотела выпрыгнуть из руки…
Малкольм успел досчитать до пяти. Первые пять пуль сокрушили аппаратуру вертолета, когда же геликоптер вздрогнул, потерял ориентацию и перестал повиноваться штурвалу, Стив Малкольм пришел в себя. Проклиная себя за трусость, он распахнул окно и вытянул руку по направлению к врагу…
И тут же «беретта» в руке русского задергалась, как паралитик. Малкольм хорошо видел, как гильзы одна за одной покидают пистолет русского.
Одна из пуль пробила плечо пилоту, вторая пронзила ему шею. Он бы выжил, и выжил бы, верно, и его босс, но одна из десяти выпущенных, как из автомата, пуль пробила редуктор пропеллера. Оторвав руки от штурвала, чтобы прикрыть хлещущие кровью отверстия на своем теле, пилот завалился на бок. Малкольм сам, схватился за штурвал, чтобы стабилизировать положение начавшего крениться вертолета…
Он схватился за штурвал, но, как завороженный, продолжал смотреть на Мартынова. Русский саркастически улыбаясь, отдавал ему воинское приветствие…
Редуктор заклинило и лопасти ослабли. Они точно уснули после долгой, тяжкой работы.
– Будь ты проклят, сволочь!.. – закричал Малкольм.
Вертолет накренился и начал падать прямо на улицу Парадиз.
Он содрал несколько рекламных неоновых вывесок со стены соседнего здания, разорвал нити протянутых вдоль двух сторон дороги проводов, и огромный сноп электровзрыва, осветивший улицу, стал траурным салютом для могилы босса и его пилота.
