Дэшил Хэммет - Смерть Мэйна
— У вас есть горничная, Роз Рабери, — начал я. — Я не хочу, чтобы она подслушала наш разговор.
— Хорошо, — сказала миссис Ганджен без тени удивления. — Извините, я на минутку — После чего встала и вышла.
Вскоре она вернулась и села, подобрав под себя уже обе ноги.
— Ее не будет самое малое полчаса.
— Этого хватит с лихвой. Ваша Роз — подружка бывшего уголовника по фамилии Уил.
Кукольное личико нахмурилось, пухлые накрашенные губки поджались. Я ждал, давая ей время сказать что-нибудь. Она молчала. Я вынул фотографии Уила и Даля и протянул ей.
— Тощий — приятель Роз. Второй — его дружок, тоже бандит.
Она взяла фотографии крохотной ручкой не менее уверенно, чем держал их я, и вгляделась. Губы ее поджались еще больше, глаза потемнели. Затем лицо ее постепенно прояснилось, она пробормотала: «О да» — и вернула мне снимки.
— Когда я сообщил об этом вашему мужу, — со значением произнес я, — он сказал: «Это горничная моей дорогой женушки» — и рассмеялся.
Энид Ганджен промолчала.
— Ну? — осведомился я. — Что он имел в виду?
— Откуда мне знать? — вздохнула она.
— Ну, вы же знаете, что ваш платок был найден вместе с бумажником Мэйна, — небрежно бросил я, делая вид, что поглощен стряхиванием пепла с сигареты в яшмовую пепельницу в форме гробика без крышки.
— О да, — устало произнесла она. — Мне говорили.
— Как это, по-вашему, могло случиться?
— Не могу представить.
— Я могу, — сказал я, — но предпочитаю знать. Миссис Ганджен, мы сберегли бы уйму времени, если бы начали говорить откровенно.
— Почему бы и нет? — апатично произнесла она. — Вы облечены доверием моего мужа и получили разрешение допрашивать меня. Если это меня унизит — что ж, в конце концов, я всего лишь его жена. Едва ли любые недостойные выходки, которые вы только в состоянии измыслить, окажутся хуже тех, которым я уже подверглась.
В ответ на этот театральный монолог я хмыкнул и продолжил:
— Миссис Ганджен, меня интересует лишь, кто убил и ограбил Мэйна. Для меня ценно все, что укажет мне путь, но только до тех пор, пока оно этот путь указывает. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Конечно, — ответила она. — Я понимаю, что вы наняты моим мужем.
Это никуда не вело. Я попробовал еще раз:
— Как вы думаете, какое я вынес впечатление от нашей первой встречи тем вечером?
— Представить не могу.
— А вы попытайтесь.
— Несомненно, — она чуть улыбнулась, — у вас возникло впечатление, что муж считает меня любовницей Джеффри.
— И…
— Вы спрашиваете, — на щеках ее показались ямочки; похоже, ее это забавляло, — была ли я любовницей Джеффри?
— Не спрашиваю, но знать хотел бы.
— Конечно, хотели бы, — мило согласилась она.
— А какое впечатление произвела наша встреча на вас? — спросил я.
— На меня? — Она наморщила лобик. — Мой муж нанял вас, чтобы вы доказали, что я была любовницей Джеффри. — Слово «любовница» она повторяла так, точно ей нравился его вкус.
— Вы ошиблись.
— Зная моего мужа, в это трудно поверить.
— Зная себя, я в этом убежден, — настаивал я. — По данному вопросу между вашим мужем и мной нет никаких разногласий. Я дал ему понять, что моя работа — найти грабителей и убийц — и ничего больше.
— В самом деле? — Это было вежливым завершением спора, от которого она начала уставать.
— Вы связываете мне руки, — пожаловался я, вставая и делая вид, что не гляжу на нее. — Теперь мне не остается ничего другого, как схватить Роз Рабери и тех двоих и посмотреть, что можно, из них выжать. Вы сказали, что девушка вернется через полчаса?
Ее круглые карие глазки пристально посмотрели на меня.
— Она вернется через несколько минут. Вы хотите ее допросить?
— Да, но не здесь. Я ее отвезу во Дворец правосудия, вместе с теми двоими. Можно от вас позвонить?
— Конечно. Телефон в соседней комнате. — Она встала, чтобы открыть мне дверь.
Я вызвал Дэйвенпорт-20 и попросил соединить меня со следственным отделом.
— Подождите, — сказала миссис Ганджен из гостиной так тихо, что я едва расслышал.
Не опуская трубки, я обернулся и посмотрел на нее через дверной проем. Хмурясь, она теребила пальчиками алые губки. Я держал трубку, пока она не отняла руки ото рта и не поманила меня, после чего вернулся в гостиную.
Я взял верх. Я держал рот на замке. Теперь настала ее очередь делать первый шаг. Она с минуту, а то и больше, изучала мое лицо и наконец начала:
— Я не буду притворяться, что доверяю вам. — Она говорила нерешительно, едва ли не сама с собой. — Вы работаете на моего мужа, а его даже деньги не так интересуют, как то, что сделала я. Выбор из двух зол — одно верное, второе более чем вероятное.
Она замолчала и потерла руки. Круглые глазки приобрели нерешительное выражение. Если ее не подтолкнуть, она замкнется в себе.
— Нас только двое, — подбодрил ее я. — Потом вы можете все отрицать. Мое слово против вашего. Если вы ничего не скажете — я смогу получить те же сведения от других. Я это понял, когда вы не дали мне позвонить. Думаете, что я все расскажу вашему мужу? Если мне придется пропустить через мясорубку других, он обо всем узнает из газет. Ваш единственный шанс — довериться мне. И он не такой слабый, как вам кажется. Решайте сами.
Полминуты молчания.
— Предположим, — прошептала она, — я заплачу вам за…
— За что? Если бы я собирался рассказать вашему мужу, то мог бы взять деньги и все же предать, не так ли?
Ее алые губки изогнулись, на щеках появились ямочки, глаза заблестели.
— Это обнадеживает, — произнесла она. — Я расскажу. Джеффри вернулся из Лос-Анджелеса пораньше, чтобы мы смогли провести день в квартирке, которую снимали. После полудня пришли двое. У них были ключи и револьверы. И они отобрали у Джеффри деньги. Они за этим и приходили. Казалось, они о нас все знают. Они называли нас по именам и грозились, что расскажут все, если их поймают.
Когда они ушли, мы ничего не могли поделать. Мы были беспомощны до смешного. Мы совершенно ничего не могли поделать — нам же не под силу возместить деньги. Джеффри не мог даже заявить, что потерял их или что его ограбили, пока он был один, — его раннее возвращение в Сан-Франциско обязательно возбудило бы подозрения. И Джеффри потерял голову. Сначала он хотел, чтобы я бежала с ним. Потом он вознамерился пойти к моему мужу и во всем признаться. Я не позволила ему ни того ни другого — это одинаково глупо.
Мы ушли из квартирки после семи, порознь. Честно говоря, к этому моменту наши отношения были уже испорчены. Он был не… теперь, когда мы попали в беду, он не. Хотя нет, этого говорить не стоит.
Она замолкла и посмотрела на меня; кукольное личико стало безмятежным, точно она переложила все заботы на меня.
— На снимках, что я показал, — те двое?
— Да.
— Горничная знала про вас с Мэйном? Знала про квартиру? Про его поездку в Лос-Анджелес и намерение вернуться пораньше с деньгами?
— Не могу сказать точно. Но наверняка она могла узнать, подслушивая, и подглядывая, и просматривая мои. Джеффри передал мне записку, где сообщил о поездке и назначил свидание на воскресное утро. Может, она ее и видела. Я очень беспечна.
— Я сейчас уйду, — сказал я. — Сидите тихо, пока не дам вам знать. И не спугните горничную.
— Помните, я ничего не говорила, — напомнила она, провожая меня к выходу.
Из дома Гандженов я направился прямиком в отель «Марс» Микки Линехан сидел в вестибюле, закрывшись газетой.
— Они на месте? — спросил я.
— Ага.
— Ну пойдем посмотрим на них.
Микки постучал костяшками пальцев по двери номера 410.
— Кто там? — осведомился металлический голос.
— Посылка, — ответил Микки, пытаясь изобразить голосок коридорного.
Дверь открыл тощий человек с заостренным подбородком Я сунул ему под нос карточку В комнату он нас не пригласил, но и не стал препятствовать, когда мы зашли сами.
— Ты Уил? — спросил я, пока Микки запирал дверь, и, не ожидая, пока он ответит «да», повернулся к плосколицему типу, сидевшему на кровати: — А ты Даль?
— Пара плоскостопых[4], — пояснил Уил приятелю обыденно-холодным тоном.
Тип на кровати глянул на нас и усмехнулся. Я спешил.
— Мне нужна капуста, которую вы забрали у Мэйна, — объявил я.
Они ухмыльнулись одновременно, словно нарочно тренировались.
Я вытащил пушку.
Уил хрипло расхохотался.
— Бери кепку, Шустрик, — хмыкнул он. — Нас замели.
— Ошибаешься, — поправил я. — Это не арест. Это налет. Руки вверх!
Даль поспешно поднял руки.
Уил колебался, пока Микки не ткнул ему под ребра дуло пистолета 38-го калибра.
— Обыщи их, — приказал я.
Микки прошелся по карманам Уила, изъял пушку, какие-то бумаги, горсть мелочи и раздутый нательный кошель. То же самое он проделал с Далем.
