Ричард Пратер - Дело об исчезнувшей красотке
— Да ну, не за что.
Но, если честно, мне было чертовски приятно.
— А все-таки, кто ты такой? Как зовут?
Джорджия встряла как раз вовремя:
— Это — Шелл Скотт, дорогая. Частный детектив. Вытаскивает из беды женщин. А в данный момент работает на меня. — По тому, с какой интонацией Джорджия произнесла последнее слово, было ясно, что никаких других дополнительных объяснений не последует.
Лина в ответ еще раз проверила свою гильотину:
— Так вот почему, оказывается, ты хотел мне помочь? Хм, ты что здесь, на посту?
Черт, лучше бы она не наклонялась. Деваться мне было некуда.
— Само собой получилось. Профессиональная привычка. Глупо, конечно.
— Хорошенькие же у тебя привычки. Ты сыщик, значит? — Лина поджала губы и нахмурилась.
Не знаю, о чем бы мы говорили дальше, но в этот момент нас прервал Мигель Меркадо — мексиканец, кидавший кинжалы. Он подошел, взял стул и сел безо всякого приглашения.
— Сыщик? Кто здесь сыщик?
Тогда я наклонился вперед:
— Кто тебя звал, приятель?
Пока он моргал, думая, что ответить, я успел его рассмотреть. Лет тридцати пяти и тощий, как один из его ножей. Черные волосы смазаны какой-то гадостью и пахнут, словно он две недели провалялся на мусорной куче. Нос тонкий и острый. Зубы очень белые и ровные. На нем был черный, весь из складок, похожий на театральный занавес костюм.
Вмешалась Лина. Она представила Мигеля, он сказал «добрый вечер» Джорджии, а на мое молчание ответил молчанием. Повернувшись к Лине, Мигель затараторил по-испански.
Лина извинилась передо мной и в свою очередь тоже перешла на испанский. Мигель не унимался и кивал на дверь в глубине зала. Похоже, он хотел, чтобы она ушла, но Лина только поставила руки на бедра и, надменно вскинув голову, говорила едва ли не больше его. В конце концов Мигель уступил. Снова взглянул на меня. У него почти совсем не было акцента.
— Ну что, Мак, сегодня ты немного облажался, а? Может быть, придешь завтра, Мак?
Этот вонючий таракан начинал действовать мне на нервы, но я старался держать себя в руках:
— Послушай, приятель, меня зовут Скотт. Мистер Скотт. И пожалуйста, не называй меня Мак.
— О'кей, Мак.
Мне показалось, что стакан в моей руке треснул. Но я промолчал. Дай я себе волю тогда, и на этого сопляка хватило бы одной левой. Уж если на то пошло, Мигеля мог вырубить любой рослый школьник.
Лина очаровательно улыбнулась:
— Дай ему. Дай ему по носу. За меня.
— Заткнись, киска, — огрызнулся я, — спрячь зубки и поди надень лифчик.
Обычно, конечно, я так не грублю, но Мигель действительно завел меня.
А Лина вроде как ничего и не заметила. Ухмыльнулась, словно так и надо.
— Вот и не надену. Бюстгальтеры не люблю. Да ты, наверное, шутишь?
Мигель снова затараторил. Оглядел меня с ног до головы и, очевидно, выдал Лине по-испански все, что обо мне думает.
— О чем он треплется?
— Говорит, что ты трус и тупоголовая свинья. Что все твои предки и их родственники тоже были свиньями. Что…
Но я уже не слушал. Решил, что достаточно. Я медленно поднялся, втянул носом воздух и, обойдя стол, взял Мигеля за шиворот, причем захватил сразу и костюм и рубашку, выдернул его вверх и повернул к себе лицом.
— Приятель, слушай внимательно, повторять не буду. Исчезни сейчас же. Сегодня же. Иначе никакого завтра для тебя не будет. И будь паинькой, не заставляй меня…
Закончить предложение я не успел. Кто-то сзади рявкнул мне в ухо так, что я чуть не оглох:
— Что здесь происходит?!
Я отпустил Мигеля, он шлепнулся обратно на стул, вскрикнул: «Madre de Dios!»[2] и смолк. Парень растерялся.
— Ничего, просто поболтать решили.
— Поболтать? Какого черта? Я — Мэгги, хозяйка этого заведения, и я тебя спрашиваю, что здесь происходит?
О Боже, как она рычала, какая женщина! На ней была темно-синяя юбка с ситцевой кофтой, обшитой чем-то, напоминавшим увядшие цветы. Жуть, что за баба!
Полных шести футов роста и с необъемной талией. Весила килограммов сто двадцать, не меньше, а на лице такое выражение, будто все эти ее килограммы ей до смерти надоели. В шутку мадам Риморс называли месивом, хотя месиво она из себя представляла отнюдь не шуточное. Изо рта у нее воняло. Вот оно — дыхание загробного мира. Помады на губах не было и в помине. Угрожающие контуры неряшливого жирного тела возвышались над полом, как нечто восставшее оттуда, откуда не возвращаются. Призрак Смерти. Она не смотрелась в зеркало лет, наверное, тридцать, а напомнить об этом ей никто не решался. Но хватит о Мэгги, иначе меня стошнит.
— Вы владелица этого заведения?
— Да-а-а! Я — м-мыссыс Риморс-с! Какого-о?..
Мне показалось, что со всего квартала уже сбегаются хряки. Но тут заговорила Джорджия. Обогнув стол, она встала перед Мэгги лицом к лицу:
— Может быть, я смогу внести ясность. Меня зовут Джорджия Мартин. Моя сестра Трэйси не пришла вчера вечером домой, она пропала. А это — мистер Скотт, частный детектив. Помогает мне ее разыскивать. Я занимаюсь религией, исповедую Учение и предложила ему начать поиски отсюда. Но мистер Скотт и мистер Меркадо что-то не очень ладят.
Джорджия произнесла это одной длинной фразой, обошла стол в обратном направлении и — шлеп — села на место. Ну а я, вы спросите? А я бы с таким же успехом мог находиться на луне. Совсем ничего не понял. Лина и Мигель стояли поодаль, как посторонние. Мэгги скорчила еще одну жирную гримасу.
Черта с два, пташка! Клетка захлопнулась! Кактусового сочку насосалась?![3]
Джорджия молчала. Тогда мадам Риморс повернулась ко мне:
— Послушай, Мак…
Я невольно вздрогнул.
— Послушай, Мак. Мне нравится, когда в моем кафе все занимаются своим делом, то есть отдыхают. Мордобоев я не терплю, ясно? По крайней мере, не здесь. Бизнес страдает. А кроме того, этот мой парень кидает ножи, и я не допущу, чтобы с ним что-то случилось. А не то он, не ровен час, проколет нашей кошечке брюшко. А кошечке этого совсем не хочется, правда? — Мэгги угрожающе наклонилась к Лине.
— Нет-нет, кошечка этого не хочет.
— Миссис Риморс, — я осмелился прервать ее, — может быть, я и доставляю вам неудобства, но, ей-богу, этот уголовник сам напросился. Свезите-ка его подальше и сбросьте в канализацию. Избавьтесь от него, и проблем не будет.
Жирные щеки разошлись в улыбке.
— Ха-ра-шо, Мак. О'к-кей! Пшел вон! — цыкнули в сторону Мигеля толстые губы.
Мексиканец пошел вон, а мадам, переваливаясь, потопала к себе, словно беременная слониха.
Когда она уже почти дошла до двери в глубине помещения, от другой стены ей кивнул невысокий, очень смуглый брюнет. Миссис Риморс сменила курс на девяносто градусов и двинулась к нему. Рядом с ней он казался карликом. Несколько секунд они говорили, после чего дружно посмотрели на наш столик. Непонятно, то ли на меня, то ли на Джорджию, то ли на Лину. А может, у них привычка такая — головой вертеть, не знаю. Только сразу вслед за этим и он и она скрылись за той самой дверью.
Я наконец сел на место:
— Итак, знакомство с боссом состоялось. Она тут заправляет, сразу чувствуется.
— Да ну ее, месиво, — брезгливо обронила Лина, — большая жирная корова. И несет от нее, как…
— А кто тот парень, с кем она говорила?
— Дружок какой-то. Знаю только, что зовут Хуан. Хуан Порфирьо, а что?
— Да ничего, просто любопытно. Он тут работает?
— Нет, приходит иногда. Впрочем, я его видела всего раз. Приставал, потому и запомнила. По-моему, он из Мексики. — Лина поднялась из-за стола. — Надо идти готовиться к следующему выходу. Ты останешься?
Я взглянул на Джорджию. Та покачала головой.
— Пожалуй, нет. Потом как-нибудь.
Лина улыбнулась:
— Но ты вернешься, querido. — Это был уже не вопрос.
Проводив девушку глазами, я повернулся к Джорджии:
— Что это такое ты сейчас разыгрывала? Я хоть и не лучший в мире сыщик, но уже достаточно понял и вижу, что все это несерьезно.
Моя спутница покачала головой:
— Все очень серьезно. И все идет прекрасно. Так, как задумано.
— Но неужели, милая, ты и впрямь думаешь, что от подобных дешевых трюков кому-то может стать, как ты выразилась, не по себе?
— Да, Шелл, я действительно думаю, что кто-то здесь меня испугался.
— Ты спятила. Кто, например? Я лично испуганных физиономий не заметил.
— Не знаю кто, но испугался. Готова спорить на что угодно.
— К черту! Ты самая разничегонезнающая женщина из всех, кого я встречал. Ну да ладно, Джорджия, это твоя игра. Здесь, похоже, больше ловить нечего, куда дальше?
— Да, нам пора. Идем.
На улице похолодало. К противно моросящему дождю добавился резкий северный ветер. Я помог Джорджии забраться в ее новенький «кадиллак» и сел за руль. Свою старушку я оставил у ее дома. Верх «кадиллака» на сей раз был поднят.
