Юрий Кузнецов - Кровавый след

«Вот видишь, я тебя предупреждал, что дело здесь нечисто».

Я был полностью согласен с ним.

– Я сам пока еще ничего не понимаю, ребята, – после паузы произнес полковник. – Генерал обещал только завтра разъяснить ситуацию.

Мне показалось, что шеф оправдывался перед нами, и на самом деле знал гораздо больше, чем говорил. У нас был сплоченный коллектив, мы жили по принципу: «Один за всех, и все за одного». Однако шеф никогда не опускался до панибратства и фамильярностей. Он всегда держался на дистанции от подчиненных, и эта дистанция выдерживалась при любых обстоятельствах.

– Приказ получен оттуда… Филатов указал глазами в потолок.

– Признаюсь честно, – продолжал полковник, – у меня большой опыт работы, но с такой неопределенностью я столкнулся впервые за восемнадцать лет службы. Больше я ничего не могу вам сказать, – он развел руками, – потому что все это скорее походит на вводную, чем на боевой приказ.

Полковник посмотрел на часы и добавил:

– Сейчас мне нужно идти на отчет к начальству. Вы должны дожидаться дальнейших указаний. Не расходиться.

Он бросил на нас выразительный взгляд и направился к выходу.

Машина мчалась по утренним улицам. Сейчас город был похож на прифронтовую зону – по дорогам двигалось большое количество военной техники.

Команда хранила молчание. Снаряжение и припасы были рассчитаны на трое суток. Пожалуй, это было единственное, что мы знали о предстоящей операции. На лицах сослуживцев я читал то же недоумение, которое испытывал сам, и которым поделился с нами наш шеф. Однако приказ есть приказ, и его нужно было выполнять без обсуждений.

Вскоре мы выехали за пределы города. Машина повернула на кольцевую дорогу и направилась к указанному месту засады. Это был поворот на загородную резиденцию правительства и на дачу самого президента.

Свернув с автострады, водитель остановил машину в ложбинке, поросшей по краям густым кустарником. Мы осмотрелись на местности.

Пробуждающийся лес был прекрасен. Солнце было уже достаточно высоко, однако под сенью елей еще чувствовалась прохлада. Со всех сторон доносились трели неугомонных птиц.

Полковник Филатов отдал приказ Андрею Никицкому, нашему связисту, чтобы тот подготовил ЗАС для связи с командованием, а сам принялся проводить ориентировку на местности.

– Товарищ полковник, Ноль Первый на связи, – крикнул Никицкий, подзывая шефа.

– Ноль Первый, «Витязь» занял диспозицию, – доложил Филатов.

Мы подошли поближе и обступили шефа со всех сторон.

– Понял, выполняем, конец связи, – сказал полковник и отключил переговорник.

– Обстановка по диспозиции такова, – произнес он, поворачиваясь к нам. – Мы должны держать под наблюдением выход на автостраду в районе перекрестка. Расстановка следующая: первое звено переправляется на ту сторону автострады. Здесь задача самая сложная – держать под наблюдением фронт, правый и левый фланги.

В первое звено входили мы с Алексеем Терехиным. Второе составляли Гена Москвин и Сергей Дроздов, а под третьим номером числились Павел Грязев и Саша Попцов. При последнем во время любых операций оставался наш радист Андрей Никицкий.

Полковник ждал от нас ответа.

– Ясно, – сказал Терехин за нас двоих.

– Связь прежняя – через переговорник, – добавил шеф и повернулся к остальным. – Второе звено. Вам – правый угол перекрестка. Третье звено остается со мной. Вопросы есть? – он сделал паузу. – Тогда все по местам.

Мы с напарником пересекли автостраду и скрылись в овраге, потом с откоса поднялись на возвышенность и, заняв свои места для наблюдения, доложили «Витязю» о прибытии на исходную.

– Дополнительное распоряжение, – сказал полковник. – Вы должны фиксировать передвижение транспорта, особенно с иностранными номерами, по всему сектору.

Некоторое время мы сидели на расстоянии двадцати метров друг от друга, уставившись на дорогу. От пристального вглядывания начинало рябить в глазах. Машин было мало, и мы решили, что не произойдет ничего страшного, если мы приблизимся друг у другу до разговорной слышимости.

– Ну, как тебе все это? – поинтересовался Терехин.

– Пока спокойно, – ответил я.

– Нет, ты же понимаешь, о чем я говорю, – о самой сути задания.

– Обычное задание, – бесхитростно сказал я. – Сколько у нас таких было.

– Не прикидывайся, – возразил Терехин. – На этот раз задание особенное, я-то знаю…

Я отвлекся от наблюдения за дорогой, чтобы перевести взгляд на Терехина. Стаж моей работы равнялся восьми годам, пять из которых я знал Лешу Терехина. За все это время мы ни разу не обсуждали приказы, особенно во время их выполнения. Поэтому сейчас вопрос напарника показался мне провокационным. К тому же, я действительно не знал, что ответить Терехину.

– Леша, – сказал я, – давай не будем заниматься ерундой. Ты же знаешь, для нас неважно – «что», для нас главное – «как». И вот об этом «как» мы и должны сейчас думать, а не расходовать силы на пустые разговоры. Лучше уж анекдоты друг другу рассказывать.

Я улыбнулся, пытаясь смягчить ситуацию, но Терехин оставался серьезным.

– Пока ты был в отпуске, я узнал нечто интересное, – не унимался он. – Ты вот, например, помнишь, чтобы кого-нибудь из нашего подразделения отправляли на дежурство по управлению? Нет! Теперь вопрос: что бы это могло значить? Остальным уже не доверяют?

Я пожал плечами и промолчал.

– В последние двое-трое суток ведется какая-то скрытая игра, непонятные передвижения, – чуть потише продолжал напарник. – Я посидел на дежурстве, и для меня кое-что прояснилось.

Он с опаской огляделся по сторонам. Я продолжал хранить молчание и внимательно смотрел на Терехина, пытаясь сообразить, к чему тот затеял непонятный и ненужный разговор. Честно признаться, меня даже начала раздражать его болтовня.

– Подписание нового союзного договора, – иронично произнес Терехин. – А для чего, скажите вы мне, по частям и подразделениям отдан приказ произвести скрытный маневр и незаметно подтянуть войска к столице?

– Ну, не так уж и незаметно, – сказал я и улыбнулся.

– Конечно, такое количество боевой техники не может остаться незамеченным, – тут же согласился мой напарник.

Он посмотрел мне в глаза с явным подозрением.

– Прости, Вить, – пробормотал он, – я тут действительно раскудахтался, как курица. Сказывается, наверное, перенапряжение последних дней.

– Ты можешь не опасаться меня, – сказал я. – А кроме того, у нас есть приказ, за нами «Витязь» и Ноль Первый. Им решать, а нам выполнять. Постарайся выбросить из головы лишние мысли, иначе они помешают тебе работать.

Терехин молча согласился со мной. Он отвернулся и стал смотреть на дорогу. Мне даже показалось, что он немного успокоился. Некоторое время мы еще были рядом, а потом снова разошлись на прежние точки наблюдения.

День тянулся томительно долго. Солнце припекало и толкало в дремоту. Мы сидели в засаде уже около десяти часов. Никаких осложнений, а тем более происшествий, по всей видимости, не предвиделось. И у нас начала зарождаться призрачная надежда" на то, что скоро объявят «отбой», и ночь мы проведем дома.

Но надежда в самом деле оказалась призрачной. Несмотря на кажущееся спокойствие, нас никто не собирался отпускать по домам. Мы выполняли абсурдный приказ: следили за дорогой и бездействовали; это начинало раздражать ребят. В половине одиннадцатого вечера прибыла вторая группа для усиления наряда на ночное время, и нам разрешили немного отдохнуть. Мы улеглись прямо на траве и попытались поспать. Однако наш отдых продолжался недолго, ребята из группы поддержки скоро разбудили нас.

– Просыпайтесь, выходите на связь, – сказал один из парней, тормоша меня за плечо.

Я открыл глаза. В предрассветном полумраке передо мной мелькали расплывчатые лица. Я пытался сообразить, где нахожусь, и что со мной происходит. Тут меня снова начали тормошить, и я окончательно проснулся.

– Что случилось? – встревоженно спросил я у незнакомого парня.

– Ответь «Витязю», – сказал тот, протягивая мне переговорное устройство.

– Первый на связи, – доложил я шефу. Мой собственный голос показался мне незнакомым.

– Слушайте приказ: переходим в график чрезвычайного положения, – произнес «Витязь».

Я отыскал глазами напарника.

– Будьте наготове, – продолжал шеф, – возможен любой поворот событий. Через некоторое время получите особое распоряжение Ноль Первого. Конец связи.

Мы с Терехиным отошли немного в сторону, чтобы нас никто не мог услышать, и я первым задал мучавший нас обоих вопрос:

– Ты что-нибудь понимаешь?

– Нет, – замотал тот головой.

– Я согласен, такие неясные приказы мы получаем впервые.

Ответа не последовало, напарник стоял напротив меня и безразлично улыбался.

– Что же нам все-таки нужно делать? – снова спросил я.