Экшн - Наталья Фёдоровна Худякова
— Помню, само собой. Бред какой-то. Из-за этого увольняться было глупо…
— Считаешь? — Василиса грустно усмехнулась. — К сожалению, тот, кто это делал, так не думал. Звонки были не только редактору, но и мне.
— Тебе?!
По мере того, как Василиса выкладывала все новые и новые подробности своих злоключений в последнее время, лицо Крюкова обретало выражение какой-то отстраненности и безразличия.
— У меня такое ощущение, что ты мне не веришь, — с досадой произнесла она и замолчала.
Он поднялся и начал медленно кружить по комнате, засунув руки в карманы брюк и втянув голову в плечи, как будто было холодно.
— Нет, я верю, — неожиданно громко сказал он и остановился напротив Василисы. — Раз ты говоришь, что так было — значит, так оно и есть. Только какого черта ты ходишь в одиночку по квартирам? Не могла мне сказать?
— Тебе? И ты бы пошел со мной?
— А почему нет?
— Нет, Женя, это не вариант. Надо было в милицию…
— Ха! — тут же оборвал он. — Не смеши.
— Вот именно. Здесь специалист нужен.
Крюков согнал кошку с кресла, сел на край, потер руками лицо.
— Голова разболелась, — сказал он, поморщившись.
— Прими что-нибудь. Таблетки есть?
Он поднялся.
— Да, сейчас. Так ты говоришь, что Петрович навел справки про твоего Воронина?
Василиса кивнула:
— Сказал, что навел. А там, кто его знает…
— Странно. Чего же ты испугалась?
— Знаешь, даже неприятно говорить об этом… короче… у Воронина в кабинете лежал рисунок, карандашный, а на нем была я.
Крюков не моргая, смотрел на Василису.
— Какой еще рисунок? — спросил он и сжал виски пальцами.
— Там была я — мертвая. Лежала на диване…
— Что-о? — он вскочил с кресла. — И ты до сих пор молчала? Ты понимаешь, кто этот тип?
— Нет. Но мне страшно.
Василиса сидела совершенно подавленная. Этот разговор окончательно лишил ее сил.
— Жень, — тихо сказала она, — у тебя там были какие-то знакомые в милиции. Может…
— Я об этом тоже сейчас подумал, — подхватил он. — Сделаем так: я смотаюсь к нужным людям, а ты меня подождешь здесь.
Василиса быстро поднялась, подошла к Крюкову и категорически заявила:
— Я с тобой. Не хочу оставаться одна. Пошли.
— Не дури. Я не в гости.
— Но это ведь меня касается.
Крюков крепко сжал ей запястье и резко произнес:
— А я еще раз говорю — ты останешься в доме. И бояться тебе нечего. Он же не знает, что ты здесь?
— Кто, Воронин? Нет, конечно.
— И ты никогда с ним не говорила обо мне?
Василиса выдернула руку.
— Мне больно! На кой мне было говорить о тебе. Я вообще с ним мало разговаривала.
Крюков опять схватил ее за руку и потащил в коридор.
— Тебе лучше быть на втором этаже, — заявил он. — Так безопаснее.
— Женя! — возмутилась Василиса. — Ты не много себе позволяешь? А то я уже не знаю, от кого мне спасаться. Больной ты что ли?
Крюков разжал пальцы.
— Вася, прости, — его лицо исказила гримаса отчаяния. — Я должен быть уверен, что тебе никто не причинит зла. Пойдем, там тебе будет удобно, поверь. Это лучшая комната в моем доме.
Василиса решила не спорить, общение с ним начало ее тяготить, и чтобы как-то закончить всю эту сцену со спасением, она согласно кивнула.
— Хорошо, хорошо. Я все сделаю, как ты хочешь.
Крюков облегченно вздохнул, улыбнулся и жестом пригласил последовать за ним.
— Ну, вот, располагайся, — сказал он, распахнув перед ней дверь.
Василиса от удивления застыла на пороге: ее взору предстала картинка из глянцевого журнала, где холеные красавицы демонстрируют свои будуары.
— Ни фига себе! Это ж, чья комната?
Крюков небрежно махнул рукой.
— Так… гостевая. Как видишь, пригодилась.
Василиса в недоумении уставилась на фотокора.
— Это великолепная дизайнерская работа! Кто автор?
— Автор? — он с недоверием посмотрел на нее. — Ты, Малеева, прикалываешься?
Василиса прошла в комнату.
— Удивил, честное слово, Женя!
— Ну, ладно, я пойду, — отозвался он и приложил ладони к глазам.
Василиса с сочувствием сказала:
— Ты таблетку прими сначала, а то весь бледный стал.
Крюков кивнул и быстро вышел из комнаты, притворив за собой дверь.
Василиса долго осматривалась в новых апартаментах. Удивляло все: обстановка, изысканный текстиль и многочисленные мелочи в виде живых цветов, красивых стеклянных ваз авторской
