Росс Макдональд - Прощальный взгляд
— Я никого не убивала.
— Чего нельзя сказать о вашем сыне, — напомнил я. — Мы ведь уже имели беседу об убийстве в бродяжьем квартале.
— Мальчика хотели похитить, — накинулась она на меня. — Он защищался. Вы сами говорили, что полиция войдет в его положение.
— Теперь, когда я лучше представляю себе, как все это случилось, кажется, мне придется взять свои слова обратно. Вы утаили от меня многие детали, и притом самые важные. К примеру, когда я рассказал вам, что в похищении участвовал Рэнди Шеперд, вы не сочли нужным мне сообщить, что Рэнди приходится вам отцом.
— Жена имеет право не давать показаний против мужа, — сказала она. — Разве дочерей и отцов это правило не касается?
— Нет. Впрочем, теперь это уже не имеет значения. Вашего отца нет в живых — его вчера застрелили в Пасадене.
— Кто застрелил? — Она вскинула голову.
— Полиция. Ее вызвала ваша мать.
— Мать? — Она помолчала. — Ничуть не удивляюсь. Самое первое мое воспоминание — отец с матерью колотят друг друга почем зря. И я решила удрать от них, даже если б ради этого... — Глаза наши встретились, и слова замерли на ее губах.
— ...даже если б ради этого пришлось убежать в Мексику с растратчиком, — закончил я за нее.
Она покачала головой. Черные волосы ее растрепались — она казалась моложе и вульгарней.
— Не было этого.
— Разве вы не убежали с Элдоном Свейном?
Она молчала.
— Что же тогда произошло, миссис Чалмерс?
— Не могу вам сказать — даже сейчас не могу. Тут замешаны другие люди.
— Элдон Свейн?
— Да, он больше всех.
— Зря вы его выгораживаете — и вам это известно не хуже меня. Ему точно так же, как и вашему отцу, ничего не грозит. И по той же причине.
Она кинула на меня потерянный взгляд — ее попытка обмануть время потерпела неудачу. Она очутилась на страшной ничейной полосе, разделяющей обе ее жизни.
— Скажите, Элдон действительно умер?
— Вы сами прекрасно это знаете, миссис Чалмерс. Его труп нашли у железнодорожных складов. И я не верю, что вы могли этого не знать.
Она помрачнела.
— Ей-богу, не знала.
— Не могли не знать. Труп бросили руками в костер, для того чтобы не осталось отпечатков пальцев. Восьмилетнему мальчишке такое не под силу.
— Это еще не доказывает, что руки Элдону сожгла я.
— У вас одной были причины так поступить, — сказал я. — Предположим, труп опознали — и вся ваша жизнь идет насмарку. Вы лишаетесь и дома, и мужа, и положения в обществе. Скатываетесь на дно и становитесь прежней Ритой Шеперд.
Она молчала, лицо ее отражало напряженную работу мысли.
— Вы сказали, что отец путался с Элдоном. Так кому же, как не ему, сжечь труп — вы говорили, он сжег труп?
— Одни пальцы.
Она кивнула.
— Да, это точно отец. У него только и разговору было: хорошо бы избавиться от отпечатков. Он прямо помешался на этом. — Она говорила свободно, не следя за собой, и вдруг остановилась на полуслове — наверное, узнала в своем голосе голос былой Риты Шеперд, дочери рецидивиста, снова очутилась в старой личине и поняла: на этот раз убежать не удастся. Мрачное предчувствие охватило ее, оно пробилось сквозь толщу безразличия, сквозь годы забвения. Айрин Чалмерс скрючилась, словно ее ударили под дых, и закрыла лицо руками. Волосы свесились ей на лицо, заструились черным водопадом по пальцам.
Тратвелл с высоты своего роста напряженно смотрел на нее, но во взгляде его не было и намека на любовь. Скорее, он жалел ее, ну и собственнические чувства здесь играли тоже не последнюю роль. Она побывала во многих руках, не чуралась уголовщины, но красота ее от этого не пострадала.
Забыв о моем присутствии, забыв обо всем на свете, Тратвелл погладил ее по голове, потом по изящной спине. В жесте его не было ничего чувственного. Нет, подумал я, это не страсть. Просто он не хочет терять клиентку — только и всего. Возможно, его еще и тянет к ней, хоть он сам не отдает себе в этом отчета: он ведь еще в плену у прошлого.
Немного погодя миссис Чалмерс взяла себя в руки и попросила воды. Тратвелл пошел за водой, а она нетерпеливо зашептала:
— Скажите, почему мама напустила на Рэнди полицию? Она не стала бы этого делать без серьезной причины.
— Вы правы. Он украл у нее фотографию Ника.
— Ту фотографию, которую я ей послала?
— Да.
— Зря я это сделала. Но я подумала: неужели хоть раз в жизни я не могу поступить по-человечески?
— Как видите — не могли. Ваш отец отнес фотографию Джин Траск и уговорил ее нанять Сиднея Хэрроу. Вот откуда все и пошло.
— Чего добивался старик?
— Денег вашего мужа, так же, как и все остальные.
— Кроме вас, конечно, — сказала она с издевкой.
— Да, кроме меня, — сказал я. — Деньги стоят слишком дорого.
Тратвелл принес воду в бумажном стаканчике и смотрел, как она пьет.
— Ну как, вы в состоянии предпринять небольшую поездку?
Она вздрогнула.
— Куда?
— В Смизерэмовскую клинику. Нам пора побеседовать с Ником.
Видно, ее эта перспектива нисколько не прельщала.
— Доктор Смизерэм не пустит вас к нему.
— Думаю, пустит. Вы мать Ника. Я его поверенный. Если доктор Смизерэм не пойдет нам навстречу, я к нему применю habeas corpus[12].
И хотя Тратвелл явно брал ее на пушку, она перепугалась.
— Нет, нет, пожалуйста, ради бога, не надо. Я переговорю с доктором Смизерэмом.
Проходя мимо секретарши, я спросил ее, не вернулась ли Бетти из лаборатории. Оказалось, нет. Я попросил передать Бетти, что буду в клинике.
Глава 35
Айрин Чалмерс отпустила Эмилио и втиснулась на переднее сиденье тратвелловского «кадиллака» между мной и адвокатом. Выйдя из машины, она направилась к больнице шаткой походкой, словно наркоманка. Тратвелл взял ее под руку и провел в приемную.
Мойра Смизерэм сидела за конторкой — точь-в-точь как в тот день, когда я увидел ее впервые. Мне показалось, с тех пор прошла целая вечность. Лицо ее постарело, помрачнело, а может, я стал лучше ее понимать — только и всего. Она перевела взгляд с Тратвелла на меня.
— Однако вы мне дали не слишком много времени.
— У нас его попросту больше нет.
— Нам необходимо переговорить с Ником, — сказал Тратвелл. — И миссис Чалмерс разделяет наше мнение.
— Вам придется обратиться за разрешением к доктору Смизерэму.
Мойра удалилась за мужем. Вскоре из внутренних покоев стремительно вышел свирепый Смизерэм; полы его белого халата развевались на ходу.
— А вас нелегко заставить капитулировать, — сказал он Тратвеллу.
— Меня вообще нельзя заставить капитулировать, старина. Мы приехали повидаться с Ником. И боюсь, вам не удастся нам помешать.
Повернувшись к Тратвеллу спиной, Смизерэм обратился к миссис Чалмерс:
— А вы как считаете?
— Пожалуй, вам лучше нас пропустить, доктор, — сказала она, не поднимая глаз.
— Значит, мистер Тратвелл снова стал вашим адвокатом?
— Да.
— Ну, а мистер Чалмерс, он поддержал ваше решение?
— Поддержит.
Смизерэм посмотрела на Айрин Чалмерс испытующе.
— Они на вас оказывают нажим, верно?
— Не тратьте зря времени, доктор, — сказал Тратвелл. — Мы хотим говорить не с вами, а с вашим пациентом.
Смизерэм не без труда сдержался:
— Хорошо.
Нас провели во внутренние покои, мы прошли коридором до второй двери. Она была заперта, и едва мы миновали ее, как ключ снова повернули в замке. За второй дверью открывалось отдельное крыло, комнат в восемь — десять. Первой от входа шла обитая войлоком комната, в которую помещали больных, пытавшихся покончить с собой. На войлочном полу сидела женщина и глядела сквозь толстую стеклянную дверь.
Ника поместили в комнате без дверей, представлявшей собой нечто среднее между спальней и гостиной. Ник сидел в кресле в ярком шерстяном халате. На коленях у него лежал раскрытый учебник, и по виду он был студент как студент. Заметив мать, он встал; на бледном лице резко выделялись горящие черные глаза. Темные очки лежали рядом на письменном столе.
— Здравствуй, мама, здравствуйте, мистер Тратвелл. — Взгляд его скользнул по нашим лицам, ни на ком не задержавшись. — А где папа? Где Бетти?
— Мы пришли не в гости, — сказал Тратвелл, — хоть и рады тебя видеть, Ник. Нам надо задать тебе кое-какие вопросы.
— Будьте предельно кратки, — сказал Смизерэм. — Садитесь, Ник.
Мойра взяла у него книгу, заложила закладкой и отошла к мужу; тот встал у порога. Айрин Чалмерс расположилась во втором кресле, мы с Тратвеллом устроились напротив Ника на односпальной кровати.
— Приступлю прямо к делу, — сказал Тратвелл. — Почти пятнадцать лет назад, еще ребенком, вы застрелили человека у железнодорожных складов.
Ник поднял на Смизерэма глаза и сказал тихо и горько:
— Так вы ему рассказали?
— Нет, — сказал Смизерэм.
— Вы взяли на себя непомерную ответственность, решив не предавать этот инцидент гласности, — обратился Тратвелл к доктору.
