Лесли Чартерис - Знак Святого

– Рассказывай до конца, – тихо сказал Саймон.

Она опять поднесла сигарету ко рту и затянулась глубже, чем обычно. Жребий был брошен, и выбор сделан, и как будто впервые в жизни она вздохнула легко и доверилась воле волн.

– Началось все с обычного соглашения, – продолжила она. – Иностранному отделу было многое известно о Рэндолфе Марче, как и о многих других, кто в свое время доставлял им много хлопот. Например, что в 1933 году он жил в Германии и у него было много друзей среди влиятельных нацистов, а также о его симпатии к ним. Но он – не единственный миллионер, считающий, что фашистский режим представляет собой удобную систему государственного устройства. Вам известна вся технология: вы толкаете богатого человека в объятия фашистов, пугая его коммунизмом, а он озабочен сохранностью своего богатства, бедного же человека вы толкаете в объятия коммунистов, пугая его капитализмом; затем коммунисты и фашисты заключают между собой союз и освобождают... Короче, после Чехословакии[16] они узнали, что Марч спекулирует на нацистской бирже.

– Через Международный инвестиционный фонд?

Она утвердительно кивнула.

– Поэтому, когда началась настоящая война, за ним нужно было установить наблюдение. Сначала это просто была обычная работа, пока я не вышла на Фрэда. Конечно, мне пришлось прикидываться, что я разделяю фашистские взгляды, но прошло много времени, прежде чем представилась возможность доказать это. Но даже и тогда они не доверяли мне самых важных дел – большинство сведений, которые мне удавалось раздобыть, я получила в результате подслушиваний через замочную скважину. Пока прошлой ночью... Хотя однажды мне случилось услышать слово «подлодка». Думаю, что я добыла о танкере такие же сведения, как и ты. Но если моя догадка была верна, то мне необходимо было разыскать стоянку этой подводной лодки. Вот почему я не могла упустить такую возможность и, бросив вас в ресторане, присоединилась к ним. Я была уверена, что они направятся именно туда. И я оказалась права. Поэтому, когда Я выяснила то, что меня интересовало, я убежала. Сегодня утром... По карте я рассчитала, что это недалеко, и я уже преодолела бы весь этот путь, если бы на меня не напали дикие кабаны.

Святой вспомнил путь, проделанный ими, и усмехнулся.

– Думаю, что они даже не станут пытаться тебя догнать, – сказал он. – Мы толкали эту тачку по болотам в течение четырнадцати часов, к тому же у нас есть и сопровождающий – индеец, у которого глаза как рентгеновские лучи, и тем не менее пока не добрались до цели.

– Но мне нужно отсюда выбраться! – сказала она с отчаянием в голосе. – Вы можете взять меня с собой, и я явлюсь к британскому послу в Вашингтоне. Главное для меня – добраться до телефона. Посол передаст мою информацию в Госдепартамент, и через полчаса здесь будут военные корабли и береговая охрана.

– Которые будут искать укрывшуюся здесь немецкую подводную лодку, – добавил Святой, – но которым абсолютно неинтересна судьба двух моих друзей.

Она посмотрела на него, не веря своим ушам:

– Ты все еще думаешь о них?

– Это моя слабость, – сказал он.

Она некоторое время молча продолжала курить, потом бросила окурок в ручей; сунула руку в его карман и сама достала портсигар; взяла сигарету и подождала, пока он зажжет спичку. И только потом сказала:

– В течение трех месяцев я позволяла Рэндолфу Марчу лапать меня и Генриху Фрэду смотреть на меня с вожделением. Я притворялась, что исповедую философию, которая мне отвратительна. Я делала вид, что радуюсь, когда фашистские войска вторгались в мирные страны, когда падали бомбы на беззащитных женщин и детей, когда один народ за другим оказывался под фашистским сапогом. Я через силу должна была изображать радость, когда убивали мой собственный народ, уничтожали евреев и мучили пленных в концентрационных лагерях. Я даже, любя тебя, позволила тебе слепо идти навстречу смерти, потому что не мне решать, кто должен уцелеть, а кто – умереть, в то время как цивилизация пытается не дать погибнуть разуму. А ты думаешь только о своих друзьях!

Саймон Темплер долго смотрел на нее взглядом, полным горечи. А ее ровный голос, разрезая тяжелый знойный воздух, проникал до глубин его сознания.

Автоматически он закурил новую сигарету и убрал портсигар в карман. В изрядно затянувшемся молчании его лицо, казалось, стало абсолютно бесстрастным, как простой серый камень.

Безжизненная маска обратилась к Хоппи Униатцу.

– Как ты думаешь, справишься с этой машиной?

– Конечно, босс, – с готовностью откликнулся мистер Униатц. – В исправительной колонии я работал шофером на ферме.

Святой чуть заметно нахмурил брови.

– Ты, конечно, и не думал, что тебе придется еще раз сесть за руль, но уже добровольно. – Он говорил, четко выговаривая каждое слово. – Ты сможешь отвести эту машину назад, если дорогу тебе покажет Чарли Холвук? – Потом Саймон обратился к застывшему на месте индейцу: – Нам куда ехать, Чарли?

Индеец поднял руку:

– Прямо на солнце. Не заблудитесь.

Саймон встал, отстранил ветку над головой и быстро пошел к берегу.

– Спасибо... Карина, – произнес он.

У нее побелели губы.

– Что ты собираешься делать? – спросила она дрожащим голосом.

– Тут достаточно мужчин, они позаботятся о тебе, дорогая. Я намерен попытаться встретиться с Патрицией и Питером до того, как туда прибудут нацисты. Передай привет послу. – Он помахал рукой. – Поезжай, Хоппи, и позаботься обо всех.

– О'кей, босс, – искренне заверил его мистер Униатц, взявшись за рычаги. Гигантские колеса развернулись на четверть оборота и застряли в грязи. Хоппи снова завел мотор и включил скорость. Но слишком поздно. Святой увидел, что случилось. Бревно, которое катилось вниз, пока они разговаривали, попало в задние колеса машины и преградило течение ручья. Но когда он это заметил, было уже поздно. Можно было только потерять время на всякого рода ухищрения. Муфту поворота заклинило, в то время как мотор продолжал работать на полную мощь. Послышался оглушительный скрежет металла, а затем все стихло – несомненно, навсегда.

Мистер Униатц самоотверженно возился со стартером, ему удалось выжать искру, за ней последовало облачко дыма.

– Оставь ее в покое, – устало произнес Святой и снова посмотрел на Карину. – Я сделал все, что мог, дорогая, но, вероятно, судьба решила распорядиться по-своему.

– Придется идти пешком, – сказала девушка. – Как я и предполагала с самого начала. Если бы у меня был проводник...

– А как насчет Чарли? – прервал ее Саймон.

Чарли отрицательно покачал головой:

– Индеец пройдет. Может быть, три-четыре дня. Белый человек не пройдет. Белый человек умрет.

Карина закрыла глаза, но только на несколько секунд.

Святой осторожно коснулся ее плеча.

– Нам, может быть, удастся украсть лодку и протащить тебя через островки, – сказал он. – Но для этого нам необходимо добраться до базы.

Идти ночью по бездорожью, без света, который раньше давали фары машины, было делом безнадежным, обреченным на провал. А времени было мало. Сумерки во Флориде длятся недолго, и после захода солнца очень быстро наступает темнота, окрашивая все в черный цвет.

Саймон поднялся:

– Чарли, ты поведешь нас. Мы дотемна должны добраться до Лостменз-Ривер. Будем двигаться бесшумно, но как можно быстрее.

Индеец кивнул в знак согласия и встал. Грязь хлюпала под ногами Саймона, но мокасины Чарли Холвука, казалось, были неуязвимы для сырости. Он легко передвигался по болоту, не проваливаясь в воду.

– Ты тоже лучше смотри в оба, – сказала Карина нарочито спокойно. – За мной может быть погоня, хотя они, кажется, и не собирались меня ловить.

– Если появится посторонний человек, я услышу, – заверил их Чарли Холвук.

Он раздвинул ветки и продолжил путь. За ним потянулись цепочкой остальные.

За направлением движения индейца следить было трудно: оно напоминало скачки зайца. Он нырял в ветки деревьев, нащупывая путь в густой листве, наступал на корни или едва заметные кочки, поросшие травой. За Саймоном и Кариной плелся Галлиполис, без устали исторгавший ругательства на своем родном языке. Замыкал шествие Хоппи Униатц, который, вопреки своему имени[17], свидетельствующему о пристрастии его носителя к прыжкам, никогда в жизни к такому способу передвижения не прибегал.

Вскоре они снова вышли к ручью.

– Будем переходить вброд, – пояснил Чарли Холвук и по колени вошел в воду.

Остальные последовали за ним. Они вышли на противоположный берег точно в намеченном месте, и тут Саймон увидел, что плотная стена зарослей преградила им путь. Индеец быстро скользнул вверх по течению ручья, затем поднял руку, постоял и вернулся к Саймону.

– Пойдем вниз по течению, – сказал он невозмутимым тоном. – Там крокодил. Может выскочить.

– Крокодил! – Пальцы девушки крепко сжали руку Саймона, и он понял, что совсем недавно она пересекала этот же ручей одна. – Я понятия не имела, что они все еще водятся во Флориде.