Дэшил Хэммет - Худой мужчина
— Вероятно, — сказала Нора.
— Вот-вот, то самое слово, к которому частенько приходилось прибегать в этом деле. Письмо Гилберту преследовало только одну цель: показать, что у Винанта был ключ от квартиры секретарши. И послал он туда Гилберта только затем, чтобы он наверняка попал в руки полиции и не смог бы сохранить в тайне сведения о ключе и о письме. Наконец-то появляется Мими с цепочкой, но тем временем возникает еще одно затруднение. Она внушила Гилду легкие подозрения на мой счет. Мне так кажется, что, когда Маколей пришел сегодня ко мне со всей своей брехней, он намеревался завлечь меня в Скарсдейл и прикончить — как бы третьим номером в списке жертв Винанта. Может быть, он просто передумал, а может, и что-то заподозрил — уж больно охотно я согласился ехать туда без полиции. Во всяком случае, когда Гилберт соврал, что видел отца, это внушило Маколею новую мысль. Если бы удалось найти кого-то, кто мог бы сказать, что видел Винанта, а потом не отказываться от своих слов… Ну, эту часть мы знаем определенно.
— Слава Богу!
— Сегодня днем он отправился к Мими. Проехал на два этажа выше и спустился пешком, чтобы никто из лифтеров не вспомнил потом, что довез его до ее дверей. Он сделал ей одно предложение. Сказал, что виновность ее бывшего супруга не вызывает сомнений, но вот сможет ли полиция когда-нибудь поймать его — в этом он сильно сомневается. А между тем, он, Маколей, располагает всем имуществом Винанта. Сам-то он, конечно, не рискнет присвоить себе что-либо, а вот Мими может, и он берется все устроить, если она с ним поделится. Он даст ей облигации, которые лежат у него в кармане, и чек, но за это она должна будет сказать, что их дал ей Винант, а заодно отослать эту записочку Маколею, тоже якобы от Винанта. Он заверил ее, что Винант, беглец, не сможет появиться и опротестовать этот дар, а кроме нее и детей никто никаких прав на имущество не имеет, так что никаких причин для опасений по поводу этой сделки нет. Мими не больно-то разборчива, когда появляется шанс что-то урвать, так что с ней все вышло о’кэй, и он добился, чего хотел, то есть, теперь есть свидетель, который будто бы видел живого Винанта. Он предупредил ее, что все подумают, будто Винант расплатился с ней за какую-то услугу, но если она просто будет это упорно отрицать, никто ничего доказать не сможет.
— Значит, когда он тебе утром сказал, что Винант распорядился выдать ей любую сумму, которую она запросит, он просто готовил почву для дальнейшего?
— Может быть. А может быть, он только нащупывал тогда эту мысль. Ну что, теперь против него достаточно набралось? Ты удовлетворена?
— Да, в некотором роде. У вас много всего, только четкости не хватает.
— Хватит, чтобы отправить его на электрический стул, — сказал я. — А это самое главное. Суть в том, что в моей теории все встает на свои места, а другой такой теории я и представить себе не могу. Конечно, не мешало бы найти пистолет и машинку, на которой он печатал письма Винанта, а они должны быть где-то поблизости — ведь ему же надо было иметь их под рукой на случай надобности. (Мы нашли их в Бруклине, в той квартире, которую он снимал под именем Джорджа Фоли.)
— Будь по твоему, — сказала она, — но мне-то всегда казалось, что следователи ждут, пока все мельчайшие детали не встанут в…
— А потом удивляются, как это подозреваемый успел оказаться в самой далекой стране из тех, которые с нами договора о выдаче преступников не заключили?
Она засмеялась.
— Ну хорошо, хорошо. Не пропало желание ехать завтра в Сан-Франциско?
— Пожалуй, пропало — если только ты сама не торопишься. Давай еще немного здесь поторчим. Мы из-за всех этих передряг как-то отстали по части выпивки.
— Меня это вполне устраивает. Как думаешь, что будет теперь с Мими, Дороти, Гилбертом?
— Ничего нового. Они так и останутся Мими, Дороти, Гилбертом, и мы останемся самими собой, а Квинны Квиннами. Убийство ведь обрывает жизнь только убитому — ну, иногда еще и убийце.
— Может быть и так, — сказала Нора. — Только все это как-то безрадостно.
