Ричард Пратер - Рукопись Чейма

— Ну так иди. Ты же знаешь, где у меня что.

— Конечно, знаю.

Пять минут спустя я как бы заново родился.

Голова прояснилась, я успокоился и расслабился. Меня переполняло приятное чувство удовлетворения и абсолютной уверенности, что я разделался с этим делом, покончил с ним. Осталось выяснить только, где Вик, и уладить кое-какие мелочи. Но я не сомневался, что с этим справлюсь запросто.

Я объяснил Зине, чего и почему я боялся. И предупредил ее, что, хотя мне и не пришлось ее спасать — я представлял себе, как врываюсь в дом и стреляю в Виктора Пайна в последнюю секунду перед тем, как он собирался ее убить, — Вик может еще здесь появиться.

— Я звонил тебе четыре или пять раз, когда понял, что Пайн может с тобой расправиться, но ты не отвечала.

Зина подняла затычку для ушей и пояснила:

— Я зплю долго. Иногда, когда не хочу, чтобы меня безпокоили, знимаю китайзкую голову з телефона, затыкаю уши и закрываю глаза вот этим, — она показала на маску, — чтобы золнце не зветило мне в глаза, когда взтанет. Поэтому и не злышу телефон. Не хочу его злышать.

— Да, я понял. Но только сейчас. А когда не мог дозвониться, сильно перепугался.

Зина улыбнулась:

— Как мило, что ты безпокоился обо мне!

На Зине было так мало надето, особенно после того, как она сняла маску и вынула затычки. «Работа!» — напомнил я себе.

— Зина, можно воспользоваться?..

— Опять?

— Можно воспользоваться твоим телефоном?

— Конечно.

Я снова позвонил Сэмсону.

Теперь, когда я мог мыслить нормально, я быстро, по-деловому объяснил, где и почему я нахожусь, и, заканчивая, добавил:

— Меня беспокоит, где искать Виктора Пайна?

Это все, что я сказал Сэмсону, умолчав о том, что ждет полицию в пентхаусе у Эдди Лэша. Я хотел сначала поднять ему настроение. Но у меня ничего не получилось.

Он не произнес ни звука. Правда, я, может быть, слишком быстро говорил, и он не мог встрять в мой монолог. Но сейчас у него такая возможность была. Тем не менее он молчал.

— Сэм, — весело сказал я, — ты слушаешь?

— Да, Шелдон, — ответил он размеренным, глухим, несколько обреченным тоном.

Иногда он называл меня Шелдоном, когда хотел сыронизировать или устроить мне какую-нибудь пакость. Последний раз он величал меня так, когда упрятал за решетку.

— Ты знаешь, — бодро продолжал я, — я завершил дело. Все! Упаковано и перевязано розовой ленточкой!

— Прекрасно! Просто прекрасно, Шелдон. — Пауза. — Сколько ж граждан ты убил, покалечил, расчленил, чтобы закончить свое дело?

— Сэм, я не убивал… Ну, не так, как в прошлый раз. Сэм, дружище!

— Хорошо. Так как было в этот раз?

— Понимаешь, мне пришлось застрелить Эдди Лэша. Надо было защищаться. Я же всегда стреляю исключительно в целях самообороны. А потом разобрался с Ладди, и он отключился. Но я связал ему руки и ноги, так что удрать он не сможет. Если… придет в себя.

Молчание.

— Я был уверен, тебя это обрадует, — сказал я. — Так что в конечном итоге я убил только одного — Эдди. Ну, двух, если считать Рыкуна. Но они оба этого заслужили. Скажешь, нет?

— Значит, у тебя все упаковано и перевязано… Как ты сказал? Розовой ленточкой?

— Именно так! Остались кой-какие мелочи. Например… — Я задумался. — Сэм, ты как-то не удивился, когда я рассказал тебе об Эдди Лэше.

— А почему я должен удивиться?

— А почему нет? — сказал я, сникнув, но не показывая виду.

— А тебе не приходило в голову, что шум и грохот пальбы в местах, где к этому не привыкли, мог вынудить соседей позвонить в полицию и доложить об этом необычном явлении?

— По правде говоря, не приходило. Но только потому, что я был очень занят. Да еще мой проклятый мочевой пузырь…

— Поэтому, — прервал меня Сэм, — мы уже знали, что Эдди Лэш уб… скончался от трех пуль. И что Кларенс Ладлоу получил сотрясение мозга и, возможно, перелом черепа. И до сих пор находится без сознания.

— Угу. Понятно.

— Далее, — продолжал Сэм. — В результате тщательного обыска не обнаружено никакой рукописи, пакета или коробки, которую Виктор Пайн якобы украл из «Индейского ранчо»…

— Но она у меня, Сэм.

— У тебя? Ты забрал ее? — Голос Сэма оживился.

— Да. Я собирался тебе об этом рассказать. Я ее спас. Рукопись имеет прямое отношение к Лэшу и Ладди. Но ты, наверное, уже знаешь об этом. Стальной кейс, рукопись, документы находились в пентхаусе — в комнате Вика Пайна. Поэтому я туда и отправился. И очень рисковал жизнью, между прочим, Сэм, чтобы добыть эту рукопись. Но все-таки добыл.

— Она сейчас у тебя?

— Конечно. Лежит в моем «кадиллаке».

— Боже правый! — воскликнул Сэм. — Ты оставил ее на улице? В машине?

— Да кому она нужна?.. Сэм, минутку, сейчас вернусь.

Я положил трубку рядом с аппаратом, бросился к машине, бегом вернулся назад и снова схватил трубку.

— Сэм! Она у меня. Вот она, рядом… Ты своим глазам не поверишь. Рукопись, донесения сыщиков, признание Каннибала — все!

— Это уже лучше. Ты сказал, у тебя все упаковано, остались кой-какие мелочи. Что, например?

— Ну, во-первых, Вик. Я тебе уже говорил об этом. Поэтому я и примчался к Зине Табур — ведь Вик может еще появиться.

— Не появится.

— Но если появится, я готов его встретить. Он — ключ ко всей этой истории, Сэм. Единственное недостающее звено между убийством Джелликоу и Эдди Лэшем, который, очевидно, приказал Вику… — Я на мгновение задумался. — Наверное, дело было так. Лэш приказал Вику отобрать у Джелликоу рукопись. Вик отобрал, убив Джелликоу, и отнес ее прямо Лэшу. Как иначе она могла оказаться в пентхаусе? Теперь Эдди мертв, Ладди без сознания, и Вик — ключ ко всему. А это значит, все, что нам осталось, это поймать Вика…

Я опять задумался:

— Сэм?

— Я слушаю, Шелдон.

— Ты вроде недавно сказал про Вика, что он не появится?

— Сказал.

— Где не появится?

— У Зины Табур. И вообще нигде.

— Объясни, что ты имеешь в виду.

— Виктор Пайн нигде больше не появится. Иначе говоря, его нет. Он скончался.

— То есть умер, да?

— Пайн в морге.

— Он… действительно мертв?

— Нет, мы отправили его в морг немного отдохнуть. Ну-у! У Сэма, видно, все еще было плохое настроение.

— Значит, дело закрыто, Сэм? Я понимаю, почему он погиб. Почему должен был погибнуть. Как это произошло? Получил пулю в затылок?

— Нет. Несчастный случай. Врезался в дерево. Смерть наступила от травмы головы, хотя были и другие повреждения. — Сэм помолчал немного. — Есть одна загадка. Не хочешь поломать голову? Ты любишь такие вещи. Половина полицейских знает его в лицо, но при нем не найдено ничего, что подтвердило бы его личность. Ни бумажника, ничего. Даже мелочи в кармане не оказалось. Как ты можешь это объяснить?

— Ну тебя, Сэм. У меня хватает забот… А впрочем, дай подумать… — Я размышлял минуты полторы. — Сэм, может, мое предположение покажется тебе диковатым, но это единственно возможное объяснение. Полицейские, наверное, уже увезли Лэша и заодно обыскали Ладлоу?

— Да.

— И что у Ладлоу нашли?

— Минуту. — Я понял, что он ищет рапорт. — Обычные вещи. Бумажник, расческа, носовой платок, ключи от машины, другие ключи. Триста восемьдесят долларов девяносто четыре цента. Часы, кольцо, записная книжка. И в кармане пиджака — вот это странно — еще одни часы и кольцо. На вид дорогие.

Я улыбнулся:

— Да, дорогие. Кольцо стоит двенадцать тысяч долларов, а часы — тысячу двести.

— Что-что?

— Я приеду, Сэм, и подведу черту.

Глава 17

Я вернулся в спальню. Сейчас от меня требовалась большая жертва. Но что поделаешь? Надо было завершить дело, чтобы капитан Сэмсон снова не отправил меня прямой дорогой в Сан-Квентин.

А кроме того, как джентльмен, я должен был пожелать Зине доброй ночи, вернее, доброго утра. В общем, попрощаться. Хотелось также взглянуть, в чем она сейчас была.

Я остановился у изножья кровати.

— До свидания.

Она не ответила, продолжая лежать.

— До свидания, — еще раз сказал я, как мне казалось, драматическим тоном.

Она не ответила, продолжая лежать.

— Как-нибудь увидимся, — пробормотал я, повернулся и пошел к выходу.

Уже выходя из двери, я услышал, как она сказала мне вслед что-то похожее на «bientot».[4]

Я был уверен, что именно так. Я не большой знаток французского. Я и в английском не больно силен. Правда, я знаю, что испанское «jhasta la vista!», кажется, означает «приходи поскорей» или что-то в этом роде. Но сейчас Зина сказала явно другое. Я знал, что первая часть слова означает «хорошо» или «здорово». А что такое «tot»? Может, Зина хотела сказать, что я еще «тот» кретин?

Но я постарался выкинуть из головы и эти мысли, и все, что было связано с Зиной, с автобиографией Чейма «Я» и всем остальным в кейсе. Я в последний раз на этой неделе отправлялся в полицейское управление Лос-Анджелеса. В отдел по расследованию убийств. К Сэму.