Роберт Крайс - Зверь, который во мне живет

Воздух был теплым и влажным, с юга дул легкий ветерок. Вдоль береговой линии, в сторону Сан-Педро и Ньюпорт-Бич, над водой зависли кучевые облака. Глядя на них, я улыбнулся. Там, где я вырос, часто шли ливневые дожди, какие редко бывают в Южной Калифорнии. Мне их не хватало. Дождь — это хорошо. Если бы в Лос-Анджелесе чаще шли дожди, было бы меньше смога.

Я вытащил «дэн-вессон», проверил обойму и положил пистолет на стол. Если придет Эскимос, он может подумать, что это модная зажигалка, и не обратит на него внимания.

Я устроился поудобнее и стал ждать.

Через три часа зазвонил телефон.

— Детективное агентство Элвиса Коула, мы находим многое за небольшие деньги. Ознакомьтесь с нашими ценами.

— Ты совершил очень грубую ошибку, мистер Коул, — сказал Эскимос.

— Вам станет легче, если я скажу, что горько сожалею?

— Мы знаем, что женщина в твоем доме и ее охраняет вооруженный человек. Мистер Дюран рассчитывал, что ты все сделаешь так, как тебе сказали, но ты его не послушал.

— Теперь уже ничего не поделаешь.

— У нас те же проблемы, что и были раньше.

— Я знаю.

— Мистер Дюран по-прежнему хочет получить обратно свою собственность. Возвращайся домой.

Он повесил трубку. Никаких предложений или требований объясниться. Я позвонил домой. Пайк ответил после второго гудка.

— Мне только что звонил Эскимос. Они знают, что Эллен у меня в доме и что ты с ней.

Наступила короткая пауза.

— Наводчик. Они могли найти твой адрес, а потом посадить кого-нибудь на холм или в пустой дом в каньоне.

— Пусть она не подходит к окнам.

— Не вижу смысла. Парень с подходящим оружием мог снять нас в любое время. Нам бы следовало опустить шторы во всем доме, а ее посадить в ванну. Но тогда ей будет только хуже.

— Эскимос сказал, чтобы я отправлялся домой. У него есть на то какая-то причина.

— Возможно, нам стоит опустить шторы, — проворчал Пайк.

— Сделай это так, чтобы она не испугалась.

— Угу.

— Нам что-нибудь нужно?

— Нет.

— Я возвращаюсь.

Когда я подъехал к дому, шторы были опущены, а Пайк готовил обед. Эллен переоделась в свою выстиранную одежду и стояла у стойки, наблюдая, как Пайк готовит. Она выглядела смущенной, вероятно, ей казалось странным, что Пайк возится на кухне, а она ничем не занята. Я оставил сумку с ее одеждой и косметикой на ступеньках.

— Что у нас на обед, девчонки?

«Мистер Беззаботность».

— Красная фасоль с рисом, свиные ножки и маисовый хлеб. — Пайк все еще был в черных очках и при пистолете.

— Он не разрешил мне помогать, — пожаловалась Эллен, делая глоток виски со льдом из низкого бокала.

Стакан стоял в маленькой лужице — наверное, она весь день пила виски маленькими глоточками. Чтобы жизнь стала немного более терпимой.

Я кивнул.

— Да, он свято блюдет территорию на кухне.

Я слегка раздвинул шторы и распахнул двери на балкон, после чего вновь аккуратно прикрыл шторы. Потом я открыл окна в маленькой комнатке и на кухне.

— Хорошая мысль, — заметил Пайк. — Здесь становится душно. С открытыми окнами будет лучше слышно, если кто-то подойдет к дому.

— Звонила Джанет, — сообщила Эллен.

— Замечательно.

— Она встревожена.

Я прислонился спиной к двери, ведущей в маленькую комнату. Окно этой комнаты находилось в передней части дома. Если кто-нибудь захочет атаковать дом, он попытается это сделать отсюда, поскольку задняя часть выходит на слишком крутой склон.

Эллен сделала еще один глоточек виски.

— Она хотела, чтобы я поговорила с девочками. Я отказалась. Боюсь, что не сумею разговаривать с ними и не плакать.

Я кивнул, слушая ее, но не слыша, стараясь уловить, что происходит снаружи. Эллен ничего не заметила.

— Джанет сказала, что сейчас мне нужно быть сильной, но я не знаю, смогу ли я. Мне тридцать девять лет. Я не хочу быть слабой. Я не хочу быть напуганной.

— Тогда не будь, — сказал Пайк.

Эллен и я посмотрели на него. Он плоской частью тяжелого ножа сбрасывал нарезанный лук в небольшую миску. Потом накрыл миску крышкой.

— Не будь, — повторил он.

— Эта Джанет — твоя подруга? — спросил Пайк.

— Конечно.

Пайк покачал головой и положил миски в морозильник.

Зазвенел телефон, и я взял трубку.

Хриплый голос с мексиканским акцентом произнес:

— Мальчик хочет говорить с матерью.

— Кто это?

— Дай трубку матери.

Я жестом подозвал Эллен и поднял палец, чтобы она подождала, пока я возьму трубку параллельного телефона. Она недоуменно посмотрела на меня. Подняв трубку, я одними губами произнес:

— Перри.

— Перри? — выпалила Эллен, а Пайк подошел к ней и встал рядом, внимательно наблюдая за мной.

Хриплый голос сказал:

— Слушай.

Раздался звук глухого удара, послышалась возня, а потом трубку наполнил пронзительный крик маленького мальчика. У меня на лице, груди и спине выступил липкий холодный пот. Эллен Лэнг закричала. Пайк вырвал у нее трубку.

— Нет! — взвизгнула она и ударила его, а потом вцепилась в Пайка ногтями и попыталась отобрать у него трубку.

Он крепко прижал ее к себе. Она била и царапала его, в горле у нее что-то глухо хрипело, а потом Эллен вцепилась зубами в его ладонь с такой силой, что кровь потекла по его запястью и ее подбородку на рубашку Пайка. Он не стал вырывать руку.

Я что-то закричал в трубку.

Однако крики ребенка не стихали, и я вновь услышал голос с мексиканским акцентом.

— Ты больше не облажаешься.

— Нет, — сказал я.

— Мальчик жив. Ты его слышишь.

— Да. — Мне вдруг стало не хватать воздуха.

— Мы тебе еще позвоним.

В трубке послышались короткие гудки, и я молча посмотрел на Пайка.

29

Эллен еще долго металась и плакала, но даже после того, как она успокоилась, ее боль ощущалась как физическое присутствие.

Пайк скрылся в маленькой ванной. Через несколько минут он вернулся с завязанной рукой, кожа на запястье стала рыжей от дезинфицирующего средства.

— У тебя есть валиум или дарвон для нее? — спросил Пайк.

Я покачал головой. Он вышел из кухни. Я налил виски и принес ей бокал. Она тряхнула головой.

— Я пила весь день.

— Ты уверена?

Она кивнула.

— Хочешь, чтобы я тебя обнял?

Она снова кивнула, а когда я прижал ее к груди, глубоко вздохнула. Потом Эллен сказала:

— Я хочу принять душ.

Я отнес сумку с ее одеждой наверх и через несколько минут услышал шум льющейся воды. Я включил вечерние новости, которые вели Джесс Марлоу и Сэнди Хилл. Сэнди говорила о шпионах на военно-морской базе в Сан-Диего. Едва ли это имело отношение к Перри Лэнгу, если только Дюран не пытался продать государственные секреты русским. Впрочем, в Лос-Анджелесе все возможно. Вода в душе шумела довольно долго.

Когда Эллен спустилась вниз, она переоделась в одежду, которую я ей привез, и белые кроссовки «Нью Бэланс». Ее лицо стало чистым и лишенным выражения, в первый раз за все время нашего знакомства оно перестало быть уязвимым. Следующие ее слова меня удивили.

— Господи, мне бы не помешала сигарета.

Я не мог себе представить, что она курит.

— Когда Джо вернется, ты получишь сигарету.

Она слегка кивнула, но потом покачала головой.

— Нет.

Эллен встала неподалеку от телевизора и скрестила руки на груди. Я не видел, куда направлен ее взгляд.

— Я бросила курить почти шесть лет назад. Просто перестала, и все. Джанет говорит, что она уже на следующий день чувствует, что сходит с ума без сигареты, но когда я решила, что должна бросить, я бросила.

— Это непросто сделать.

— А что говорит полиция? — спросила Эллен.

Я хотел было солгать, но не сумел придумать никаких разумных объяснений, поэтому сказал правду:

— Дело передали в отдел спецопераций.

— И что это значит?

— Дело забрали у Пойтраса, и теперь им будут заниматься большие шишки из центра.

— И что они предпринимают?

— Я не знаю. Они отстранили от дела и Пойтраса, и меня. Сказали только, что они могут прийти, чтобы поговорить с тобой.

— Когда?

— Позднее.

Она спокойно посмотрела на меня.

— Но что они собираются делать по поводу… по поводу…

Она махнула рукой.

— Сегодня утром я разговаривал с Джо по телефону. Он говорил тебе о том, что произошло, когда я был в полиции?

Она покачала головой, и я ей все рассказал. Когда я закончил, она спросила, могу ли я принести ей стакан воды. Когда я вернулся, она выглядела точно так же, как до моего ухода, словно мысль о том, что полиция может поддаваться политическому давлению, была для нее вполне естественной.

— И сержант Пойтрас согласился?

— Ему пришлось. Но ему это не нравится, и он намерен бороться. Он и его лейтенант отправились сегодня утром к начальству, чтобы выяснить, кто за всем этим стоит.