Андраш Тотис - Убей, когда сможешь

— Мы вас целый день искали.

Девушка пожала плечами.

— Вас ждал мой друг. Он думал, вас тоже убили.

— Да полно вам…

— Почему вы не пришли на свидание?

Он понимал, что это не такой вопрос, из‑за которого нужно ночью поднимать человека. Но знал и то, что не уйдет, пока не получит ответа.

— Не захотела!

Девушка упрямо глядела на него. Показалось, в этот момент она не ощущает холода.

— Не захотела встречаться с полицейским. Один раз было приятно, ваш друг был милым, второй раз не захотела, и все.

— Мы думали, что вас убили, — тупо повторил Лелак.

— Да перестаньте! Почему пришел не ваш друг?

— Он в больнице. Его ранили ножом. Доброй ночи!

Он повернулся и исчез на темной, полной теней лестнице. Еще слышал, как захлопнулась дверь.

«Мы просто ненормальные, — думал он. — Нам мнятся кошмары, делаем из себя идиотов. Зачем убивать эту девушку? А почему нет?» — задал он себе встречный вопрос. Консьерж его не ждал, входная дверь была открыта. Он вышел на улицу. У подъезда был припаркован красный «БМВ», мотор его работал, над выхлопным клапаном белым дымком вился пар. Машина тронулась с места. Альбер только заметил, что там сидят двое, на него они внимания не обратили. Он направился к своей машине. За ним никто не следовал, он не видел ни фигур, подозрительно шатающихся без цели, ни слишком медленно приближающуюся машину. Из этого «БМВ» на него могли бы наброситься, когда он выходил. Надо быть осторожнее. Хотя, если они захотят, все равно подловят, в этом городе нет ничего легче. Что ж, ему теперь не гулять больше по бульвару Сен‑Мишель, по берегу Сены, не осмеливаться ездить в метро? Тогда его подкараулят в машине или дома, если он не станет выходить из квартиры. Все‑таки надо быть осторожнее. Из этого «БМВ»… Машина показалась ему знакомой, вроде он уже где‑то видел ее. Он дошел до своей машины, когда вдруг сообразил, где именно. Когда тот мужчина бросился на Бришо, когда он выстрелил, красный «БМВ» сорвался со своего места возле тротуара…

Лелак тронул машину и завернул за первый же угол. Это была тихая, пустынная улочка. Он выключил зажигание, свет и поставил свой «рено» среди припаркованных машин. Ждал. Сейчас он пожалел, что не курит, сидел в темной машине, наблюдая в зеркальце за тем, что происходит сзади. Некоторое время никто не появлялся. Затем показалась пара, которая шла, взявшись за руки, словно в темноте им было страшно, желтый фургончик на очень малой скорости протарахтел мотором, затем долгое время снова никого, только кошка осторожно, но уверенно пересекла улицу.

Альбер вышел из машины и медленно прошел назад к дому девушки. Красного «БМВ» не было. Не заметил он и другой машины, которая бы не стояла здесь раньше, у которой был бы включен мотор и в которой сидели бы люди.

Полчаса он простоял, укрывшись в подворотне. Потом ему надоело. Он поехал домой; по дороге больше смотрел в зеркальце заднего вида, чем перед собой, у дома сделал два круга, прежде чем поставить машину в гараж.

В квартире было темно. Марта спала в кресле. Слушая ровное дыхание жены, Альбер думал, как хрупок этот мир, достаточно одного выстрела, чтобы пошатнуть его, нарушить навсегда. Не стоит хему разыгрывать героя, надо заканчивать это дело.

Марта проснулась тотчас, как только Альбер зажег настольную лампу.

— Бедненький мой, — сказала она и подошла к мужу.

Они обнялись. Ощущая прижавшееся к нему родное, теплое тело, Альбер вновь и вновь повторял про себя: закончу дело, брошу все и уйду. Больше не стану этим заниматься.

Уснуть он не мог, задремлет ненадолго и почти сразу проснется, снова задремлет и снова проснется, что было еще хуже, чем бодрствование. С невероятной четкостью вновь и вновь вставали перед ним события дня. Он видел нож, входящий в тело Шарля, видел красный «БМВ», видел себя, стреляющего в человека, и того неизвестного мужчину, в конвульсия умирающего у него на глазах.

Марта бодрствовала с ним вместе и утешала его. Говорила то, что Альбер и сам прекрасно знал, что если б он не убил того человека, умер бы Бришо. Что у него не было времени ни точно прицелиться, не было времени, ни взвесить, куда стрелять. Не было времени прицелиться так, чтобы только ранить покушавшегося, но непременно остановить. И чем больше она его утешала, тем явственнее пробуждались в нем самообвинения, ему хотелось спорить с женой. Он сел в постели и завопил:

— Я убил человека, понимаешь ты, убил!

Марта плакала. Альбер махнул рукой.

— Где‑то его оплакивают, — сказал он, — где‑то любили, воспитывали, думали, что однажды он станет президентом, а я убил его.

Тогда начала кричать Марта:

— Бришо любят не где‑то, а на улице Сен‑Марка, любит его мать, которая по вечерам, накрыв стол, ожидает его, чтобы пить чай. Шарля любят его женщины, чему ты так завидуешь, хотя думаешь, будто я этого не замечаю. Его любят друзья, и ты в том числе, а тому типу ни единой скверной минуты не доставили бы угрызения совести!

— Знаю, — сказал Альбер и повернулся к стене. — Давай спать.

И они начали сызнова.

Оба с облегчением вздохнули, когда наконец начало светать и, купаясь в каком‑то бледном сонном свете, перед ними возникли очертания мебели.

Они поднялись раньше, чем прозвенел будильник. У Марты не было первого урока, но она пошла на работу, сказав, что ей нужно проверить несколько сочинений. В такое время довольный Альбер обычно поворачивался на другой бок. Сейчас он стоял в ванной комнате, с удивлением, словно чужое, изучая свое лицо.

Выйдя на улицу, Лелак в одно мгновенье освободился от гнетущей его душу тяжести. «Я свободен, — думал он. — Я жив».

Ни красного «БМВ», ни «опеля» не было видно, когда он садился в машину. Если за ним и охотятся, то не думают, что он встанет так рано. Или все это только игра воображения и издерганных нервов и все его фантазии ничего не стоят?

Он поехал в больницу к Бришо. Оставил машину у здания полиции и направился дальше на метро. Так было скорее, правда, от остановки метро пришлось еще с километр пройти пешком. Он шел по просыпающемуся жилому району, широким шагом проходя мимо разогревающих свои машины мужчин, сонных молодых женщин, толкающих детские коляски. Где‑то, оглушительно взревев, заработал мотор, откуда‑то донеслись звуки радио, где‑то выбивали ковер, где‑то плакал ребенок.

Он точно не знал, что ожидал увидеть, быть может, пробуждающуюся больницу, швейцара с сонными глазами, который спросит, куда он идет, представлял себе, как прокрадывается по тихим коридорам, стараясь никого не потревожить. Но чего он точно не ожидал, так это того, что прибудет одновременно с Корентэном и что оба несколько смущенно поздороваются, словно их застигли на чем‑то недозволенном. В больнице, конечно, уже кипела жизнь. Вверх поднимались переполненные лифты; по коридорам проходили больные и робкие посетители; они с Корентэном шли к палате, куда поместили Бришо. Мимо них пробегали хорошенькие медсестры.

Бришо спал. Врача пришлось подождать, они сели, Корентэн потянулся за трубкой.

— Вчера он просыпался? — спросил Лелак.

Корентэн потряс головой. Альберу не хотелось спрашивать, как долго комиссар здесь пробыл. Вероятно, всю ночь, а утром съездил домой помыться и переодеться.

«Сейчас надо сказать ему, что я выхожу из игры, — думал Альбер. — Он меня поймет. А если нет, я все равно возьму шляпу откланяюсь и отправлюсь к чертовой бабушке».

— Тебя интересует, кого ты застрелил? — спросил Корентэн.

Он хотел сказать, что не интересует. Чем меньше об этом знать, тем лучше.

— Его зовут Бергер. Он дважды сидел за тяжкие телесные повреждения и один раз за незаконное ношение оружия.

— Он был знаком с Коллем? — Альбер не знал, зачем задал этот вопрос, раз уж собирается выйти из игры.

— Они сидели в разное время. Но, возможно, тебя заинтересует, что он как будто работал на Реноде.

— Кто сказал?

Корентэн вздохнул. Он понятия не имеет, дал указание справиться относительно того парня, и вот таков результат. Если важно, можно узнать. Корентэн посмотрел на Альбера:

— Какое отношение ко всему этому имеет Реноде?

Альберу не понравился тон вопроса. Показалось, будто в голосе комиссара прозвучала нервозность, надежда на то, что Альбер ответит: никакого. Неужели комиссар Корентэн, могущественный руководитель отдела по расследованию убийств боится? Он вспомнил голос Бришо, когда они беседовали на ту же тему. В голосе Шарля не было страха, его не интересовало, какой властью обладает вожак мафии. И это карьерист Бришо!

— Могу я кое о чем вас попросить? — ответил он вопросом.

Лицо Корентэна сделалось настороженным. Он потянулся в карман за новой порцией табака и медленно набил трубку.

— Смотря о чем, — проговорил он наконец, и Альберт не совсем понял, почему надо столько думать над таким ответом.