Джеймс Чейз - Почему вы выбрали меня?
– Ты всегда приходишь, когда ты не нужен, – сказал он. – Чего ты хочешь?
– Меня это не удивляет, – отозвался Роулинс. – Во всяком случае, я войду. Хочу тебе кое-что сказать.
– Входи, но через час я отплываю.
– Ты надеешься уехать? – Роулинс был явно раздражен. – А я, честно говоря, в этом сомневаюсь.
– Что с тобой? – Корридон продолжал укладывать вещи. – У тебя плохой цвет лица. Печень больна?
– Мы нашли Мэйнворти.
– Тогда надо радоваться.
– Он умер, отравился.
– Все равно ты должен быть веселым. Тебе не придется тратить время на суды.
– Хомер сказал, что у Мэйнворти было с собой пятнадцать тысяч фунтов, – мрачно сказал Роулинс. – Мы обыскали все, но не нашли их.
Корридон осмотрел комнату, чтобы убедиться, что он ничего не забыл.
– Конечно, ведь ты знаешь об этом только со слов Хомера. Он мог соврать. – Корридон взял со стола серебрянный портсигар. – Это мне подарили в полку, когда я уходил в отставку.
– Перестань болтать о своем полке, – взорвался Роулинс. – У меня есть основания считать, что ночью ты был у Мэйнворти в Фарлайте.
– Поэтому ты такой серьезный? У тебя иногда бывают дикие идеи.
Роулинс тяжело вздохнул.
– Ты ездил туда?
– Боже мой, нет! Роулинс сел.
– У Мэйнворти была лодка, и он собирался отплыть на ней. Потом он неожиданно передумал и покончил с собой. Почему?
– А откуда я знаю? Может быть, ему не нравится французская кухня. Может быть, его начала мучить совесть или ему захотелось побыстрее встретиться со своими предками. Я не знаю.
– Если он внезапно лишился своих денег, он мог решиться на самоубийство. Я думаю, он сделал это только потому, что лишился денег. – Очень неразумно с его стороны. Ну все, старина. Я тороплюсь.
– Ты будешь возражать, если я обыщу твой чемодан? – спросил Роулинс. – Я думаю, что деньги взял ты.
– Пожалуйста, обыскивай, сколько хочешь, если у тебя есть на это ордер.
– У меня его нет, – мрачно ответил Роулинс. – Но, по крайней мере, ты должен помогать полиции.
– Сегодня утром мне этого не хочется. Кроме того, а если у меня случайно есть свои деньги? Поверь мне на слово.
– Так ты забрал их? – вскочил Роулинс.
– Я сказал, если… – Корридон взял пальто и шляпу. – Как плохо, что ты никому не доверяешь. Ну, пока.
– Ничего, встретимся в таможне, – серьезно и сердито сказал Роулинс. – Там мы тебя обыщем хорошенько.
– Хорошо, – ответил Корридон. – Ну, пока. Не думаю, что в ближайшие год-два мы с тобой увидимся. Роулинс последовал за ним по лестнице.
– Я бросаю эту дыру, – сказал Корридон, открывая дверь Роулинсу, – и считаю, что должен жить в лучших условиях. Когда я вернусь обратно, то буду жить хорошо. Я надеюсь привезти из Парижа деньги.
– Пока их у тебя нет, – огрызнулся Роулинс. – Я надеюсь, что увижу тебя в квартире с решетками на окнах.
– Ты говоришь так, будто накурился опиума. Иди, выпей чаю Это обойдется тебе всего в шесть пенсов. Роулинс покраснел. Корридон похлопал его по плечу, закрыл за ним дверь и, насвистывая веселую мелодию, поднялся к себе.
Три сотрудника спецслужбы сидели в темноте, когда Корридон приехал в Ньюхевен. Он весело поздоровался с ними и предложил обыскать его вещи и его самого.
– Боюсь, бедняга Роулинс ошибся, – сказал он и начал раздеваться. – Ему пора в отставку.
Детективы все время молчали. А когда Корридон поднялся по трапу на корабль и помахал им рукой, они переглянулись. Они знали, что он одурачил их, и знали, что он одурачит французскую полицию, которая ждет его в Дьеппе.
Когда поезд прибыл в Париж, Корридон облегченно вздохнул. Полиция в Дьеппе тоже оказалась не на высоте, хотя и доставила ему несколько неприятных минут. Роулинс не мог предусмотреть всего. Когда мимо него прошла Лорин Фейдак, он не обратил на нее внимания.
На вокзале в Париже его снова ждали детективы. Пока он разговаривал с ними, Лорин покинула вокзал.
Полтора часа спустя Корридон расплатился с шофером такси возле современного отеля на улице Бальзака. У клерка он осведомился о мадемуазель Фейдак, с радостью обнаружив, что его французский язык не так плох, как он боялся. Она ждала его.
Лорин открыла ему дверь.
– Никаких неприятностей? – спросил он, сбрасывая в кресло пальто и шляпу.
– Они были слишком заняты тобой и не обратили на меня внимания, – засмеялась Лорин. – Подожди пять минут и я достану их. Я спрятала их в своих подвязках.
– Не стоит торопиться, – сказал Корридон, любуясь ее красотой. – Эти семь тысяч принадлежат тебе. Это даст тебе возможность с чего-то начать.
– Спасибо тебе, дорогой. Я боялась, что так ты скажешь. Я полагаю, ты хочешь уйти отсюда… один?
– Да, – сказал Корридон и взял ее за руку. – Не расстраивайся. Ты не долго будешь одна. В Париже тебя ждет большой успех.
Она взглянула на него.
– Может быть, проведем неделю вместе? – спросила она. – Потом я попытаюсь утешиться. Вот видишь, я говорю ужасные вещи, совсем бесстыдная.
– Ты однажды сказала, что я не из тех мужчин, которые любят, – сказал Корридон. – Ты сказала, что со мной девушка будет несчастной. Не волнуйся, Лорин. Как только я продам бриллианты, мы расстанемся. Ты не хуже меня знаешь, что мне придется работать.
– Я полагаю, что ты любишь Марион Говард, – сказала она, не глядя на него. – Это правда?
– Я не знаю, – хмуро ответил Корридон. – Во всяком случае, она в Лондоне, а я в Париже. Достань бриллианты. Пойдем, я продам их.
Он подтолкнул ее к спальне.
– Хоть неделю, а потом мы расстанемся, – сказала она. – Я не буду устраивать сцен.
– Иди и достань бриллианты.
Ожидая ее, он смотрел на залитую солнцем улицу. Весна, все женщины кажутся веселыми. Возможно, через неделю, после прощания с Лорин, можно будет повеселиться. В Париже можно быть одиноким, как и в Лондоне, если вы предоставлены самому себе. Но это не будет длиться постоянно. Он знал это. Он твердо выбросил из головы Марион и после недолгих колебаний прошел в спальню, где его с надеждой ждала Лорин.
