Борис Виан - Детектив Франции Выпуск 2
Разыскиваемым мог быть один из проживавших на пансионе у его матери, вдовы Кранц, которая сдавала отдыхающим два этажа своего дома и бунгало в трех километрах от городка.
Из бакалейной лавки японец помчался к вдове Кранц, от которой узнал, что месье Тишо, любивший гулять с ее сыном, снял бунгало на три месяца. У него была очаровательная жена, которая почти никогда не выходила из дома. Она только что попрощалась с хозяйкой и расторгла договор, так как месье Тишо вынужден был срочно поехать в Берн для неотложной хирургической операции.
Судзуки застал госпожу Тишо за укладыванием чемоданов. Это был тип женщины, о которых принято говорить, что они еще молоды, хотя подразумевалось, что это не так. Она была похожа на итальянку: двойной подбородок и широкие бедра. Под глазами, которые смотрели недружелюбно, синие круги.
Неожиданное появление человека не удивило ее. Взглянув неприветливо на Судзуки, она проворчала:
– Чтобы снять бунгало, обращайтесь к мадам Кранц.
– Я пришел к вам, мадам Тишо.
– По какому делу?
– Вы это прекрасно знаете.
Судзуки подошел к креслам, покрытым выцветшими чехлами. Женщина смерила его враждебным взглядом и отвела глаза.
– Мне ничего не известно, – сказала она сварливым тоном. – Чего вы хотите?
Японец молча положил на стол фотографию, на которой он подрисовал тирольскую шапочку и седую бороду. Женщина бегло взглянула на нее, на ее лице отразился испуг.
– Это он, не правда ли? – мягко спросил японец.
– Я не знаю, что вы хотите этим сказать, – с раздражением ответила она.
Неожиданно она взяла снимок обеими руками и прижала его к груди.
– Они убили его, – закричала она и разразилась рыданиями.
После этого она закрыла глаза и впала в прострацию.
– Присядьте, мадам, – предложил японец, – и поговорим о вашем муже.
– Теперь не о чем говорить, – возразила она. – Это преступление не принесет счастья Энгельбергам. Эти бандиты, проклятые нацисты, продолжают здесь свое грязное дело. Наступит день, и я все скажу, поверьте мне.
Японец тщетно пытался остановить поток проклятий.
– Вы ошибаетесь, мадам, – наконец вставил он не повышая голоса. – Господин Энгельберг – мирный человек.
– Мирный! Человек, которого охраняют днем и ночью телохранители и собаки. Укрылся в крепости и убивает каждого, кто осмеливается приблизиться. А его рабочие! Вы пытались с ними разговаривать? Ни один из них не решится сказать, какую ему поручили работу. Они живут в страхе! А его дочь? Дочь Энгельберга… Вы знаете эту ведьму? Вся ее жизнь – это сплошные оргии и скандалы. Она позорит страну, но на это закрывают глаза, так как эти люди сорят деньгами. Каждому хочется иметь свой кусок пирога.
Судзуки не стал говорить, что то же можно сказать о Тишо.
– Теперь со всем этим покончено, – продолжала разглагольствовать вдова. – Ни у кого нет права убивать бедных людей.
– Вы правы, мадам, – поддержал Судзуки. – Не расстраивайтесь. Мне бы хотелось поговорить с вами спокойно.
Он обхватил женщину за плечи и силой усадил ее. Она высморкалась, посопела и немного успокоилась.
– Истинно виновные в смерти вашего мужа – вовсе не Энгельберги, а те, кто втянул его в эту авантюру, – объяснил Судзуки. – Они знали, что он идет на смертельный риск. Обманув вашего мужа, они заманили его и купили. Они поручили ему самое трудное и неблагодарное дело. В случае успеха они могли приобрести все. В случае же неудачи ваш муж должен был умереть, что и произошло. Вы обязаны разоблачить этих бандитов. Только так вы сможете отомстить за смерть Тишо.
Последние слова Судзуки произнес с неожиданной горячностью.
Женщина вытирала слезы.
– Бедный Густав! – бормотала она. – Ему никогда не везло. Дело в том, что он был наполовину немец, а наполовину поляк. В этом мире надо быть чем–то одним, а не фифти–фифти, – продолжала мадам Тишо. – Немцы не доверяли его польской половине, а поляки – немецкой. В конце концов он уехал в Берлин и стал работать в цирке. Он исколесил всю Европу. Мы познакомились с ним два года назад в Милане.
Она высморкалась и продолжала:
– Густав уже был не молод для работы в цирке. Он искал другую работу, но ничего не мог найти до того дня, пока не встретил Бекмана.
– Это Бекман посоветовал вам приехать сюда? – спросил японец.
Она кивнула.
– Вы поддерживаете связь с Бекманом?
Она ничего не ответила и тупо посмотрела на японца.
– Вы слышали мой вопрос? – настаивал он.
Она по–прежнему молчала. Лицо ее снова стало замкнутым.
– Я сам отвечу, – резко начал Судзуки. – Бекман приказал вам молчать. Он боялся, что полиция выйдет на вас, потому вас не было даже на похоронах мужа.
При последних словах женщина сжала зубы.
– В обмен на это, – продолжал Судзуки, – Бекман предложил вам часть тех денег, которые должен был получить ваш муж. Так?
– Приблизительно так, – призналась она.
– Насчет денег не беспокойтесь, я вам дам, сколько будет нужно. Я не из полиции. Я работаю на американцев.
При упоминании о деньгах влажные глаза вдовы заблестели.
– Вы получите деньги от Бекмана и большую премию от меня, – пообещал японец, – если поможете мне. Я прошу вас только помочь мне схватить бандитов, отправивших Тишо на смерть. Скажите, когда вы должны встретиться с Бекманом?
– На днях. В десять часов вечера.
– Здесь?
– Да.
– Вы уверены, что Бекман придет сюда сам?
– Да.
– Почему?
– У меня находятся половинки банкнотов на значительную сумму. Бекман хочет, чтобы я ему их вернула. В обмен он даст мне несколько целых банкнотов, в которых я очень нуждаюсь.
Наступило молчание.
– Бекман придет сегодня вечером? – спросил Судзуки. – Ваши чемоданы уложены. Самое лучшее для Бекмана – чтобы вы отсюда исчезли как можно скорее. Это была его идея вызвать сюда «скорую помощь» и объяснить всем, что вашего мужа отвезли в Берн? Соседи, конечно, поверили.
Женщина кивнула.
– До вечера, до десяти, – сказал японец, вставая. – И никому ни слова обо мне, тогда ваш муж будет отмщен.
Пятясь и сгибаясь на девяносто градусов, Судзуки шел к двери.
Мадам Тишо подождала, когда он выйдет из сада на дорогу, чтобы снять телефонную трубку.
Глава 7
Было девять часов, когда Судзуки отправился на штурм крутого холма, на вершине которого стояло бунгало вдовы Кранц, снятое Тишо. Было бы намного проще подойти к дому со стороны дороги, но внутренний голос призвал Судзуки к осторожности.
Мрак быстро сгущался. Легкий туман поднимался из долины Рона и белой вуалью цеплялся за ели.
Японец медленно пробирался в темноте, идя на свет, просачивающийся сквозь густую листву. Абсолютная тишина лишь изредка нарушалась проезжающими по дороге машинами.
Пройдя сквозь деревья, японец долгое время наблюдал за домом, не подававшим никаких признаков жизни. Он сделал еще несколько шагов, перегнулся через забор и, согнувшись пополам, стал медленно продвигаться по аллее, окаймленной густым кустарником.
Подойдя к дому на достаточно близкое расстояние, чтобы заглянуть во внутрь, он увидел в окне вдову, которая с волнением смотрела на дорогу. Во всем бунгало горела одна–единственная лампа – в ее комнате.
Не разгибаясь, Судзуки направился к кухне, приоткрытое окно которой было на щеколде. У него ушло две минуты, чтобы ее отомкнуть. Он тихо растворил окно и перепрыгнул через раковину. Его туфли на каучуковой подошве бесшумно двигались по плиточному полу. Прежде чем выйти в небольшой холл, прилегающий к салону, он вынул свой херсталь.
Когда резким движением он открыл дверь салона, мадам Тишо вскрикнула.
– Вы нервничаете? – поинтересовался он, не пряча своего оружия.
От испуга и оцепенения она потеряла дар речи. Появление призрака напугало бы ее гораздо меньше.
– Это я, – успокоил ее японец. Он запер дверь салона на ключ.
– Бекман не сможет войти, – заметила вдова, приходя в себя.
– Если он воспитанный человек, он постучит, – отрезал Судзуки.
Он должен был следить за двумя окнами салона, а также за дверью, выходившей в смежную комнату. Вдова Тишо не могла найти себе места от внезапно овладевшего ею возбуждения, которое она тщетно пыталась скрыть.
– Вы пришли раньше времени.
– Так получилось, – уклончиво ответил японец.
– Бекман появится только в десять часов.
– Ничего, подождем его вместе.
Судзуки сунул херсталь в карман пиджака и сел между окнами. Для большей безопасности он придвинул свой стул к стене, укрывшись за шифоньером из красного дерева.
От волнения хозяйка ходила взад–вперед по ковру, протертому до ниток.
– Я не слышала, как вы вошли в дом, – сказала она ему с упреком.
– Это следствие моей врожденной деликатности, – ответил японец, глядя ей прямо в глаза.
