Рэймонд Чандлер - Сестричка

Я перевел взгляд на Мэглешена.

– Он опять позвонил, – буркнул Мэглешен.

– На сей раз не я.

– Ладно. Продолжай, – сказал Френч после паузы.

– Лагарди утверждал, что ничего не знает об Оррине Квесте. Медсестру он отправил домой. Потом подсунул мне одурманивающую сигарету. Когда я очнулся, то был в доме один. Но вскоре оказалось, что не совсем один: кто-то начал скрестись в дверь. Это был Оррин Квест на последнем издыхании, который, тем не менее, пытался из последних сил заколоть меня пешней.

Я повел плечами. На том месте между лопатками, куда он ткнул меня, слегка стянуло кожу, и только.

Френч сурово поглядел на Мэглешена. Тот покачал головой, но Френч продолжал глядеть на него. Бейфус стал негромко насвистывать. Сперва я не мог разобрать мелодию, потом вдруг сообразил, что это «Старый Мозес лег в могилу».

Френч повернулся ко мне и неторопливо произнес:

– У его тела не оказалось никакой пешни.

– Я оставил ее там, где она упала.

– Похоже, перчатка все же пригодится, – засопел Мэглешен и расправил ее между пальцами. – Кое-кто здесь лгун, и это не я.

– Оставь, – сказал ему Френч. – Ни к чему устраивать здесь представление. Если у парня была в руке пешня, это вовсе не значит, что он с ней и родился.

– Спиленная, – объяснил я. – Короткая. От рукоятки до основания три дюйма. Их в скобяных лавках такими не продают.

– А чего ради ему приспичило бросаться на тебя с пешней? – спросил Бейфус, иронически усмехаясь. – Ты же был его союзником. Приехал туда, чтобы оберегать его по просьбе сестры.

– Я был просто фигурой между ним и светом. Фигурой, которая двигалась, могла оказаться человеком, и даже тем, кто его ранил. Умирал он стоя.

Прежде я его ни разу не видел. Если он до этого видел меня, то мне об этом не известно.

– У вас могла бы завязаться прекрасная дружба, – вздохнул Бейфус. – Разумеется, если б не пешня.

– Из того, что он был вооружен ею и пытался меня заколоть, можно сделать кой-какие выводы.

– Например?

– В таком состоянии человек действует инстинктивно. Не изобретает новых способов. Квест ударил меня между лопатками и слегка проколол кожу, это было последнее усилие умирающего. Возможно, будь он в полной силе, пешня вошла бы в другое место и гораздо глубже.

– Долго мы еще будем болтать с этой обезьяной? – не выдержал Мэглешен.

– Вы разговариваете с ним, как с человеком. Давайте я поговорю с ним по-своему.

– Капитану такие вещи не по душе, – небрежно заметил Френч.

– К черту капитана.

– Капитану не по душе, когда захолустные фараоны так говорят о нем, – сказал Френч.

Мэглешен стиснул зубы, челюсть его побелела. Глаза сузились и заблестели. Он шумно втянул носом воздух.

– Спасибо за содействие, – процедил он и поднялся. – Я пойду.

Он вышел из-за стола и остановился рядом со мной. Протянул левую руку и приподнял мне подбородок.

– До встречи, голубчик. В моем городе.

И дважды хлестнул меня по лицу перчаткой, держа ее за пальцы. Кнопки больно впились в кожу. Я поднял руку и потер нижнюю губу.

– Черт возьми, Мэглешен, – остановил его Френч, – сядь, дай парню договорить. И держи руки от него подальше.

Обернувшись к нему, Мэглешен спросил:

– Думаешь, я так тебя и послушался?

Френч лишь пожал плечами. Мэглешен утер большой пятерней губы и вернулся к своему креслу. Френч сказал:

– Выкладывай свои соображения, Марлоу.

– Возможно, Клозен помимо всего прочего торговал наркотиками, – предположил я. – В его квартире пахло марихуаной. Когда я заглянул на кухню, там один типчик считал деньги. У него были пистолет и тонкий, остро заточенный нож. И то, и другое он пытался пустить в ход. Я отобрал их, и он ушел. По-моему, это был рассыльный. А Клозен до того допился, что на него уже нельзя было полагаться. В организациях этого не любят. Рассыльный счел меня полицейским. Этим людям не хотелось, чтобы Клозена взяли. Он бы тут же раскололся. И едва они учуяли в доме сыщика, Клозен был обречен.

Френч поглядел на Мэглешена.

– Что скажешь по этому поводу?

– Могло быть и так, – буркнул Мэглешен.

– Допустим, что так и было, – согласился Френч, – но при чем же здесь Оррин Квест?

– Курить марихуану может кто угодно, – сказал я. – Особенно когда тоскливо, одиноко, тяжело на душе, нет работы. Но чувства от нее уродуются и притупляются. Притом на разных людей марихуана действует по-разному.

Одни становятся задиристыми, другие бесшабашными. Можно предположить, что Квест кого-то шантажировал и угрожал донести в полицию. Вполне возможно, что все три убийства связаны с шайкой торговцев наркотиками.

– Это не согласуется с тем, что у Квеста была спиленная пешня, – заметил Бейфус.

– По словам лейтенанта, пешни у него не было, – возразил я. – Так что, возможно, мне она просто померещилась. А может быть, она ему просто попалась под руку. Может, у доктора Лагарди все пешни такие. Есть у вас что-нибудь против него?

Бейфус покачал головой.

– Пока нет.

– Доктор не убил меня и, возможно, не убивал никого, – сказал я. – Квест говорил сестре, что работает у доктора Лагарди, но его преследуют какие-то гангстеры.

– Этот Лагарди, – спросил Френч, делая пометки в своем блокноте, – что ты знаешь о нем?

– Он имел практику в Кливленде. Обширную, в центре города. Видимо, у него есть причина скрываться в Бэй-Сити.

– В Кливленде, вот как? – протянул Френч и уставился в угол потолка.

Бейфус опустил глаза в свои бумаги. Мэглешен сказал:

– Небось, делал аборты. Я приглядывал за ним одним глазом.

– Каким? – мягко спросил Бейфус.

Мэглешен покраснел.

– Наверное, тем, который ничего не видел на Айдахо-стрит, – сказал Бейфус.

Мэглешен подскочил.

– Ну вот что, остряки, к вашему сведению, мы всего-навсего отделение полиции в маленьком городке. Иной раз хоть надвое разорвись. Тем не менее, мне нравится эта мысль насчет марихуаны. Она может значительно облегчить мне работу. Я немедленно займусь этой проблемой.

Он твердым шагом направился к двери и вышел. Френч глядел ему вслед.

Бейфус тоже. Когда дверь закрылась, они поглядели друг на друга.

– Держу пари, сегодня вечером они опять повторят облаву, – хмыкнул Бейфус.

Френч кивнул.

– В квартире над прачечной, – продолжал Бейфус. – Отправятся на пляж, заберут трех-четырех бродяг, сунут в эту квартиру, а потом, после облавы, представят фоторепортерам.

– Много болтаешь, Фред, – оборвал его Френч.

Бейфус усмехнулся и умолк. Френч спросил меня:

– Раз уж ты строишь догадки, что, по-твоему, искали в том номере отеля «Ван Нуйс»?

– Квитанцию на чемодан с марихуаной.

– Неплохо, – одобрил Френч. – А где могла бы находиться эта квитанция?

– Я думал об этом. Когда мы с Хиксом разговаривали в Бэй-Сити, он был без парика. Дома парик не носят. Но на кровати в отеле он лежал в парике.

Возможно, надел его не сам.

– Ну и что? – спросил Френч.

– Под париком вполне можно спрятать квитанцию.

– Прилепить клейкой лентой изнутри, – подхватил Френч. – Неплохая мысль.

Наступило молчание. Оранжевая красотка вновь принялась печатать. Я поглядел на свои ногти. Они могли быть и почище. После паузы Френч неторопливо сказал:

– Только не думай, что ты вне подозрений, Марлоу. Вернемся к догадкам.

Почему ты решил, что доктор Лагарди жил в Кливленде?

– Я решил разобраться, что он собой представляет. Врач, если хочет практиковать, не может изменить фамилию. Пешня навела меня на мысль о Плаксе Мойере. Плакса Мойер действовал в Кливленде. Веселый Моу Стейн действовал в Кливленде. Правда, метод там был другой, но пешня все же остается пешней. Вы сами сказали, что ребята могут, поумнеть. А при этих шайках где-то на заднем плане всегда находится врач.

– Слишком надуманно, – не согласился Френч. – Слишком слабая связь.

– Если я укреплю ее, мне это пойдет на пользу?

– А сумеешь?

– Могу попытаться.

Френч вздохнул.

– С этой Орфамэй Квест все в порядке, – сказал он. – Я звонил ее матери в Канзас. Она действительно приехала сюда отыскивать брата. И действительно наняла для этого тебя. Отзывается Орфамэй о тебе хорошо. Но особых восторгов не выражает. Она действительно подозревала, что ее брат впутался во что-то нехорошее. Заработал ты что-нибудь на этом деле?

– Нет. Я вернул ей гонорар. У нее было мало денег.

– Значит, не придется платить подоходный налог с гонорара, – обрадовался Бейфус.

– Хватит об этом, – сказал Френч. – Следующий ход за окружным прокурором. А насколько я знаю Эндикотта, пока он обдумает как ходить, пройдет неделя.

И сделал жест в сторону двери. Я поднялся.

– Ничего, если я не буду уезжать из города?

Ответить они не потрудились.

Я стоял и смотрел на них. Ранка от пешни между лопатками засохла и горела, кожу вокруг нее стянуло. Щеки и губы ныли от удара не раз использованной перчаткой Мэглешена. Я словно бы находился глубоко под водой. Вода была темной, нечистой, и во рту ощущался соленый привкус.