Джеймс Чейз - Двойная сдача
– Ты видел газету? – провизжал он фальцетом. – Эта проклятая девчонка Джеллерт погибла!
– Да, я знаю. Я как раз собирался тебе позвонить, – соврал я, на самом деле напрочь о нем позабыв. – Я только что из конторы, там Мэддакс мечет икру.
– Не будь столь хладнокровным! – заорал он. – Что мы намерены предпринять? Что говорит Мэддакс?
– Успокойся, Алан. Ты так вопишь, что у меня сейчас лопнет барабанная перепонка.
– Тебе-то легко отпускать шуточки! А я? Как, по-твоему, я себя чувствую? Что мы намерены делать?
– Ничего. Почему мы должны что-то делать? Наступила напряженная пауза. Потом уже спокойным тоном он спросил:
– Это Мэддакс так говорит?
– Да.
– Ты хочешь сказать, что мы не собираемся признавать претензию?
– Ее пока не заявили. Ты думаешь, они это сделают?
– Конечно сделают! Она же скончалась от потери крови! Я не включил этот случай в полис. Стоит только какому-нибудь умному адвокату взглянуть на эту страховку, он сразу сообразит, что есть прекрасная возможность заявить претензию!
– Ну, не знаю, – ответил я. – Денни известно, что страховка была подписана только в рекламных целях. Если Конна убедят заявить претензию, это будет мошенничество.
Он снова замолчал; я слышал его тяжелое дыхание.
– Ты что, смеешься надо мной? – наконец произнес он. – Вы с Мэддаксом были правы, а я нет. Сделка была нечестной. Девица не могла умереть таким образом, если бы это не было подстроено!
– Ты думаешь, ее убили? – спросил я, тупо глядя на стену напротив.
– Должно быть, да. Это сводит меня с ума! Что Мэддакс обо мне говорит? Он ведь во всем обвиняет меня, верно?
– Он вообще о тебе не упоминал.
– Все равно, – возбужденно выпалил он. – Я уже и так обошелся компании в полмиллиона, а теперь еще и это! Я ошибся, приняв этот чертов полис. Я увольняюсь, пока Мэддакс меня не вышвырнул. В жизни никогда больше не продам ни одной страховки!
– Ради Бога, Алан, – нетерпеливо сказал я, – приди в себя. Мэддакс тебя не выкинет. Ты – лучший из наших агентов, и не первый агент, которого прокатили. Кроме того, претензия еще не заявлена, и нечего так расстраиваться. Купи себе выпить, ты в этом нуждаешься.
– Да не хочу я никакой выпивки! – Он сорвался в истерику. – Моя репутация летит к черту, со мной кончено! Я ухожу, пока меня не выкинули.
– Ты с ума сошел, – сказал я, начиная понимать, что он не в себе. – Если ты так волнуешься, пойди поговори с Мэддаксом. Он быстро тебя убедит, что ты валяешь дурака. Если он услышит, что ты увольняешься, он просто лопнет от злости. Иди поговори с ним.
– Я немедленно иду к нему и увольняюсь. Где я могу с тобой встретиться, Стив? Когда я сброшу с души этот камень, я хочу поговорить с тобой. Может, мне придется вообще уйти из страхового дела.
– Да брось ты в самом деле, Мэддакс тебя не отпустит.
– Где я тебя увижу?
– Только не сейчас, я собираюсь уходить. Я позвоню тебе завтра утром.
– А сегодня вечером?
– Извини, Алан, я уезжаю из города и, вероятно, сегодня уже не вернусь. Знаешь что? Может, заглянешь ко мне сюда завтра утром после одиннадцати?
– Ну хорошо. Я пошел к Мэддаксу.
– Давай, и держи себя в руках. Пока!
В холодном свете луны пыльная дорога в Спрингвилл казалась белой. Не доехав четверти мили до города, я свернул в лес.
Я должен был пробраться в Спрингвилл незамеченным. Если меня увидят и Мэддакс узнает, что я не подчинился его приказу, мне придется искать другую работу. Закрыв машину, я пошел пешком по заросшей травой обочине, стараясь держаться в тени.
Большинство окон в домах были темны. В отеле, салуне и двух-трех лачугах горел свет, но в остальных домах все уже спали.
Контора шерифа и морг находились в конце главной улицы. Я приметил это здание, когда ехал с Элен к Мертвому озеру.
Заросли стали редеть. Я встал за деревом и осмотрел улицу. Шестеро мужчин сидели на крыльце салуна, наслаждаясь теплым вечером и дружеской беседой. Пройти незамеченным мимо них было невозможно, поэтому я присел на траву и стал ждать.
Ждать пришлось долго. Только после одиннадцати последний посетитель собрался пойти домой, но я еще постоял в укрытии, пока не погасли огни салуна. Теперь длинная улица была пуста, и я решил, что можно идти.
Я шел тихо, прячась в тени зданий, глядя во все глаза и прислушиваясь.
Я был уже на полпути к цели, когда вдруг залаяла собака. Я поспешно нырнул в тень салуна. Собака все лаяла, и было слышно, как она рвется вперед, гремя цепью. Звук был достаточно устрашающим, чтобы напугать и укротителя львов, и оставалось только надеяться, что цепь выдержит.
Из ближайшего окна крикнул какой-то мужчина, и лай прекратился, словно по волшебству. Умеют же некоторые управляться с животными!
Чтобы не проходить мимо собаки, я крадучись обошел салун сзади и обнаружил узкую аллею, протянувшуюся параллельно главной улице. Пройдя быстрым шагом минуты две-три, я подошел сзади к конторе шерифа.
В одном из окон горел свет. Я неслышно подкрался и заглянул.
Шериф, здоровенный детина, сидел за столом; вокруг его головы вился голубой дымок сигары, перед ним лежали какие-то бланки.
Похоже было, что он засел на всю ночь.
Я двинулся дальше. В конце здания находилась тюрьма, а за ней – длинная деревянная постройка. Подойдя поближе, я увидел на двери белые буквы:
«МОРГ».
Я обошел вокруг здания. Единственное окно было наглухо закрыто ставнями. Света внутри я не разглядел, а, послушав у окна, убедился, что в морге никого нет. Я вернулся к двери и осмотрел замок. Он не представлял никакой трудности, и я принялся работать отмычкой, которую привез с собой. Немного повозившись, мне удалось ее повернуть. Нащупав в кармане брюк фонарь, я очень медленно нажал на дверь. Она громко заскрипела, и я поспешно оглянулся на освещенное окно, ожидая, что выглянет шериф, но все было тихо. Я шагнул внутрь и в свете фонаря увидел помещение приемной. У стены стояла каталка. Кроме нее, из мебели здесь были только стол, стул и телефонный аппарат. Напротив я увидел дверь с белой эмалевой пластинкой: «Зал аутопсии».
Я подошел к двери, повернул ручку и толкнул. Фонарь осветил жаркое и душное помещение, запахло дезинфекцией и формалином. Луч выхватил из темноты глубокую раковину с белыми кранами, операционный стол под лампами и два других стола, на одном из которых лежало накрытое покрывалом тело. Я подошел.
Там лежала Сьюзен Джеллерт; мертвое печальное лицо было восковым и белым, как первый снег. Это действительно была Сьюзен: те же черты лица, те же светлые волнистые волосы. Я еще немного откинул покрывало и над правой грудью заметил маленькую темно-красную родинку в форме полумесяца. Секунду я смотрел на нее, пытаясь вспомнить, видел ли ее раньше. При первой встрече я достаточно близко видел Коррин, чтобы заметить эту родинку; майка, которая тогда была на ней надета, не смогла бы ее скрыть. Но когда Сьюзен танцевала на сцене, я сидел слишком далеко, и такое маленькое пятнышко могло быть просто запудрено, чтобы издалека было незаметно. Лишь по этой родинке можно было судить, что лежащая передо мной мертвая девушка – Сьюзен.
С собой у меня был прибор для снятия отпечатков пальцев. Стараясь спешить, я снял отпечатки с холодной, мертвой руки. Быстрое изучение результатов сообщило мне, что отпечаток большого пальца тот же, что и на полисах.
Кладя в карман прибор, я почувствовал разочарование. Я надеялся доказать, что мертвая девушка – не Сьюзен, но теперь не оставалось никаких сомнений в обратном.
Я надвинул покрывало на мертвое лицо и, стараясь двигаться бесшумно, вернулся к двери. Поворачивая ручку, я услышал за дверью тихий скрип.
Я замер, прислушиваясь; сердце билось, как выброшенная на берег рыба. Не было слышно ни звука, но меня охватило предчувствие опасности. Я был уверен, что в здании я больше не один.
Выключив фонарь, я опустил его в карман, потом медленно распахнул дверь и постоял, не двигаясь и вслушиваясь.
Ничего не произошло. Передо мной была плотная стена мрака. Я попытался убедить себя, что мне просто почудилось, но ощущение опасности не проходило. Я подумал о теле Сьюзен Джеллерт на столе за моей спиной. Словно санки по американским горкам, по моей спине вверх-вниз пробежал холодок. Очень осторожно я сделал два шага вперед.
И тут я почувствовал движение справа от себя и бросился в сторону. Руку царапнула холодная сталь, раскроив мне рукав. Я услышал тихое бормотание и покрылся холодным потом. Мое лицо царапнули чьи-то пальцы, я нырнул вперед, вытянув руки в темноту.
В меня врезалось чужое тело, твердое и мускулистое. Сталь распорола мою куртку и царапнула ребра. Падая, я изо всех сил двинул кулаком и попал в чье-то лицо. Ко, мне протянулись руки, пошарили по груди и нащупали горло. Стальные пальцы вцепились мне в шею, я лягнул ногой. Она попала в пустоту, я перекатился на спину. В мою грудь уперлось чье-то колено, я задохнулся. Ухватившись за толстые волосатые запястья, я отчаянно пытался оторвать их от своего горла, но пальцы держали как тиски. В ушах застучала кровь, я почувствовал, что теряю сознание. Горло мое было сдавлено с невероятной силой: кем бы ни был мой душитель, он был силен как бык.
