Мишель Лебрен - Детектив Франции Выпуск 8
— Прекрасно! Патрон в восторге. Видел бы ты его с большим резцом в руках. Даже искры сверкали… Правда, он, может быть, старался из — за репортера, находившегося там…
Гарри с любопытством спросил:
— И репортер даже не отвернулся?
Они затянули ремни. Безжизненное тело Эстер Ламм переместилось на кровать. Из ее бескровных губ послышался сдавленный стон.
— Ей больно, — заметил Гарри.
Бетти пожала плечами:
— Она проснется только через полчаса.
— Ну и что этот репортер…
— Их было двое: репортер и фотограф. Фотограф снимал всю операцию. Его особенно заинтересовало бедро из пластика.
— Им что, делать нечего?
Она с сожалением посмотрела на него:
— Когда ты увидишь снимки в журнале, ты поймешь.
После короткой паузы она добавила:
— Это для журнала «Лайф».
— Вот те на! — удивился Гарри.
Эстер лежала на кровати. Они сняли шины и натянули простыни.
— Она иностранка, — прошептала Бетти. — Кажется, австрийка. Брат шефа — ее знакомый. Похоже, что ее изувечили фрицы.
Гарри снова пришел в восторг:
— Я не против иммиграции, если бы все они были такими хорошенькими и стройными. Ты знаешь, почему я это говорю?
Она процедила сквозь зубы:
— Мне безразлично.
— Дело в том, что такие девушки, как ты, не добры ко мне. Разве я неприятен тебе?
Она пожала плечами:
— Бедняга! Если я буду спать со всеми, кто мне приятен, то мне не хватит на это всей жизни.
Он зажал ее между стеной и кроватью и попытался привлечь к себе.
— Допустим. Но тебе ведь не все это предлагают. А я умею быть благодарным…
Она стояла прямо, напряженно, но не пыталась высвободиться. Осмелев, он стал ласкать ее грудь.
— Если у нас все сладится, мы могли бы и пожениться…
Она удивилась:
— Я думала, что ты уже женат.
Он смутился и пробормотал:
— Э — э… Откуда ты знаешь? Кто тебе это сказал? Ну и что? Разве не существует развода?
Он поцеловал ее в шею. Но она продолжала допрос.
— А твои дети? Они будут жить с нами? — спросила она медовым голосом.
Он ответил бесхитростно:
— Разумеется, дорогая. Это будет чудесно!
Он закрыл глаза, чтобы поцеловать ее, но вместо губ получил пощечину.
Она оттолкнула его, указав на дверь:
— Убирайся! И поищи няню детям в другом месте.
Он вышел, хлопнув дверью.
Бетти беглым взглядом оглядела палату, чтобы удостовериться, что все в порядке. Ее дежурство было закончено. Гарри будет дежурить ночью и каждые пять минут заходить в палату и наблюдать за больной.
Она вышла из палаты, тихо прикрыв за собой дверь, спустилась в гардеробную медсестер и переоделась.
Пройдя по улице шагов десять, она почувствовала, что кто — то схватил ее за руку. Обернувшись, она узнала нахала.
— Вы? Что вы хотите?
— Меня зовут Джерри Робин. Я знаю, что вас зовут Бетти Вуд. Вы очень стройны.
— Я знаю. Мне только что об этом сказали.
— Возможно. Куда мы идем?
— Я иду домой, оставьте меня в покое.
— Я вам неприятен?
— Нет. Мне не нравятся крутые мужчины, как вы. Волосатые и с огромной челюстью.
Он (Остановился и серьезно посмотрел на нее. Затем, понизив голос, спросил:
— Если я вам не нравлюсь, то, может быть, вы любите деньги?
Она недоверчиво сказала:
— Я честная девушка.
— Я в этом не сомневаюсь, — заметил журналист. — Я тоже честный человек.
Она нетерпеливо сказала:
— Я спешу…
Он остановил ее и объяснил:
— Я бы хотел сфотографировать в палате женщину, которую сегодня оперировали…
— Зачем? Я не понимаю. Во время операции вы сделали снимков тридцать…
— Да. Но я хотел бы снять ее в кровати, чтобы сделать «шапку».
— Что?
Он пожал плечами и пояснил:
— Шапку. Это журналистский термин. Снимок для иллюстрации заголовка.
Бетти широко открыла глаза, затем спросила:
— Сколько вы мне хотите заплатить?
Он ответил после минутного колебания:
— Десять долларов.
Она возмутилась:
— Вы сумасшедший! Я рискую потерять место. Всего хорошего.
Он догнал ее.
— О, извините! Я не знал, что вы рискуете местом. Это все меняет.
Он сделал вид, что задумался, и предложил:
— Сто долларов.
Она повернулась к нему спиной.
Он схватил ее за руку:
— Двести долларов.
— Это мне нравится больше…
Он потащил ее обратно в клинику.
— Не спешите, молодой человек. Я очень любопытна… Если вы честный человек, то почему вы обращаетесь ко мне и предлагаете двести долларов? Вы ведь в хороших отношениях с патроном. Почему вы не попросили у него разрешения на этот снимок? Вам бы это ничего не стоило…
Он смутился:
— Чтобы быть честным до конца, я скажу, что я спросил у него разрешения, но он отказал мне…
Бетти иронически улыбнулась:
— И после этого вы предлагаете мне двести долларов, чтобы я сделала то, что не угодно шефу?
Он сухо сказал:
— Простите меня, но я Не дурак… До свидания.
Теперь она схватила его за руку:
— Не горячитесь, юноша.
Не выпуская его руки, она быстро соображала. Двести долларов — значительная сумма. Главное, чтобы никто не узнал…
— Послушайте, этот снимок появится, и его все увидят! Значит, об этом станет известно. Если вас спросят, как вы его сделали, что вы ответите?
— Я вас не знаю, — сказал он. — Кроме того, вы уже закончили дежурство. Я сам вошел в палату и сделал его, когда там никого не было.
Бетти пристально посмотрела на него.
— О'кей, — решилась она. — Договорились. Деньги вперед.
Он достал бумажник и отсчитал сто долларов:
— Половина вперед, остальное потом.
Она согласилась.
Они вернулись к клинике и обошли ее с узкой улицы, на которую выходил служебный вход, никем не охраняемый. Затем они поднялись по темной лестнице.
Она дала ему инструкции:
— Палата шестьдесят четыре, четвертая справа. Я пойду первая и отвлеку дежурного. В вашем распоряжении пять минут, за дальнейшее я не отвечаю. Дайте мне сейчас вторую половину… Я не хочу выходить отсюда с вами.
Он протянул ей сто долларов.
— Смотри, без глупостей, — предупредил он.
Она взяла деньги и положила их в сумочку.
После этого она осторожно открыла дверь и осмотрела пустой коридор.
— Четвертая дверь справа, — повторила она шепотом. — Подождите две минуты. Если я не вернусь, все о'кей.
Гарри сидел в маленькой комнате дежурных и читал научную фантастику. Увидев Бетти, он удивленно присвистнул.
— Гарри, — смущенно начала Бетти, — я… я сожалею о… пощечине.
Она вошла в комнату, закрыла дверь и оперлась на стол, за которым сидел санитар.
— Но это по твоей вине. Не надо было говорить о женитьбе. Я ведь не ребенок…
Он медленно закрыл книгу, не забыв, однако, заметить страницу:
— Согласен, я был неправ. Но я думал, что ты хочешь замуж…
Она опустила глаза:
— Я не так уж горю желанием… Я люблю удовольствие… Если бы ты был половчее…
Он отодвинул стул и хотел было подняться. Она быстро села к нему на колени. Нужно было во что бы то ни стало удержать его в течение пяти минут. Лишь бы он не дал волю своему темпераменту…
Он взял ее за плечи и пролепетал, покраснев:
— Ты хочешь сказать, что ты согласна?
Она решила, что ей нужно как можно больше говорить, чтобы сдержать его порыв. Но он не дал ей времени на размышление. Его губы впились в ее рот, в то время как он переворачивал ее на спину…
Она не могла высвободиться из его объятий так, чтобы, не рассердить его. Она подняла глаза на висящие на стене часы. Прошло четыре минуты. Во всяком случае, ей не угрожала смертельная опасность и за двести долларов она могла потерпеть…
В эту минуту Джерри Робин выходил на улицу, сжимая в руке фотоаппарат.
Он добился своего.
Гарри тоже.
6
Юбер находился в скверном расположении духа. Уже три дня он сидел в камере после того, как советский трибунал приговорил его к десяти годам лишения свободы. Он кусал локти за свое безрассудство, бросившее его в эту авантюру.
После убийства Крейсслера в маленьком доме в Триесте ради спасения жизни Эстер Ламм он решил использовать сложившуюся ситуацию и выдать себя за Менцеля тем, кто хотел похитить немецкого ученого. Он не думал тогда, что русские призовут его к ответу за смерть человека, быть может ценного, но вполне заменимого. Разве талант Менцеля не ставил его выше правосудия?
Для своего оправдания Юбер выдвинул мотив убийства из ревности. Он утверждал, что несколько лет назад, в Гамбурге, Крейсслер злоупотребил доверием его невесты, которая в отчаянии вынуждена была покончить с собой. Он, Мендель, поклялся тогда отомстить Крейсслеру и ни о чем не сожалеет, разве лишь о том, что не сделал этого раньше.
