Джеймс Чейз - Джокер в колоде
– Открой, безмозглая сука! – орал он. – Не трогай телефон!
Хельга услышала гудки, и в этот момент Джексон отскочил от двери и с размаху ударил в нее ногой. Та распахнулась, и он влетел в спальню.
Она дико закричала: «Полиция!» – и в эту секунду Джексон одним прыжком очутился рядом, рывком отшвырнул ее от телефона и, охваченный паникой, ударил ее в челюсть. Когда она падала, он схватил аппарат и обрушил на ее голову.
Сознание медленно возвращалось к Хельге. Сначала она ощутила странную легкость в теле, будто лежала на облаке. Кроме того, она не чувствовала ни рук, ни ног. «Если это смерть, – подумала она, – то жаловаться не на что. Было бы чудесно парить вот так и без боли». Потом до ее сознания стали доходить голоса, приглушенные, но не умолкающие. Затем кто-то громко откашлялся. Хельга открыла глаза.
Она лежала на огромной постели в спальне арендованной виллы. Сквозь жалюзи в комнату проникало яркое солнце. У окна сидела медсестра Терли.
Хельга вспомнила все происшедшее и ясно осознала, какую ошибку она совершила, позвав на помощь. Насколько было бы лучше отдать Джексону все деньги и отделаться от него. А теперь из-за того, что она ударилась в панику, все пошло кувырком. Джексон пойман или ему удалось благополучно скрыться? Если его поймали, вся эта грязная история выплывет наружу. Все – газетчики, телеоператоры, фотографы – накинутся, как шакалы. Она представила заголовки: вообразите себе, миссис Рольф подверглась нападению на уединенной вилле! В случае поимки Джексон расскажет, что Герман Рольф, перестав доверять жене, нанял его для слежки за ней. Какую сенсацию вызовет такое признание! Потом он расскажет о письме! Новая, еще большая сенсация! И о том, как она пыталась принудить Дика уехать в Парадиз-Сити. Полиция задержит Джонса, и тот не станет молчать! Он может даже намекнуть, что она пыталась затащить его в постель.
Хаос! Ты выдумываешь свои ходы, хитришь и, кажется, выигрываешь, но тут появляется джокер!
Приоткрыв глаза, Хельга из-под ресниц следила за медсестрой, читавшей какой-то пестрый журнал. На ее толстом лице было написано безмятежное спокойствие, и Хельга позавидовала ей.
Отворилась дверь, в спальню вошел доктор Леви. Медсестра тяжело поднялась со стула.
– Как она? – тихо спросил доктор Леви.
– Все еще спит, доктор.
– Хэлло, – произнесла Хельга голосом, более похожим на шепот. – Значит, вы приехали ухаживать за мной?
Врач бесшумно подошел к кровати.
– Не разговаривайте, миссис Рольф. – Его почтительный тон снова вызвал у Хельги раздражение. – Все хорошо. Вам дали снотворное, спите.
– Я буду говорить столько, сколько захочу, – отрезала она. – Что стало с тем человеком… мужчиной, который на меня напал? Полиция поймала его? – Ей было необходимо это знать.
– Прошу вас, не волнуйтесь…
– Его поймали? – Голос Хельги стал пронзительным.
– Пока еще нет, миссис Рольф. А теперь, пожалуйста, успокойтесь. Вам нужен отдых.
Она облегченно вздохнула. Успел Джексон найти сумочку и взять деньги? Она надеялась, что да. Тогда его уже нет на острове.
– Я навещу вас вечером, миссис Рольф. Полицейским не терпится допросить вас, но я сказал, что вас пока нельзя беспокоить.
Хельга вздрогнула. Она не подумала, что на этот раз придется отвечать на въедливые вопросы полицейских.
– Я не хочу их видеть.
– Разумеется, нет. Поспите и отдохните хорошенько.
Хельга слышала, как он шепчется с медсестрой, потом дверь закрылась. Лежа неподвижно, Хельга размышляла, что, как и когда сообщать полиции. Если Джексон скрылся, можно будет выпутаться. Раз полицейские не застали его в доме, значит, они его не видели. Она скажет, что на нее напал какой-то негр.
– Выпейте-ка чашку чая, миссис Рольф, – произнесла медсестра, прерывая ее мысли. – И таблетку, чтобы поскорее уснуть.
Хельга послушно проглотила таблетку, потом с помощью медсестры выпила немного чая. Через несколько минут она медленно погрузилась в сон, лишенный страхов, видений и проблем, с которыми ей предстояло столкнуться лицом к лицу.
Когда Хельга проснулась, у нее болела голова и было сухо во рту. Но она больше не чувствовала себя одурманенной и лишенной веса. Действие снотворного окончилось. С этой минуты ее ум должен быть острым как бритва. С усилием приподнимая голову с подушки, она огляделась.
Подошла медсестра Терли:
– Как вы себя чувствуете, миссис Рольф?
– Голова болит. – Она прикоснулась к лицу. Вся левая сторона опухла и болела от прикосновения. – Который час?
– Девятый. Вы крепко спали всю ночь. Хотите позавтракать? Яйцо всмятку? Чаю?
– Чай, пожалуйста, еды не надо.
Медсестра направилась к двери:
– Я принесу вам чаю и дам таблетку от головной боли.
– Больше никаких таблеток, – твердо сказала Хельга.
Медсестра вышла, и Хельга попыталась сесть. В первый момент все поплыло у нее перед глазами, потом она почувствовала себя лучше. Открылась дверь, и вошел Хинкль с подносом в руках.
– Хинкль! – в восторге воскликнула Хельга. – Когда вы приехали?
– Вчера днем, мадам, как только услышал о несчастье.
– Спасибо, Хинкль, я теперь жалею, что отослала вас.
– Это была весьма неудачная мысль, мадам.
Пока Хинкль наливал чай, Хельга рассматривала его. Сегодня он больше походил на скорбящего отца пастора, чем на благодушного епископа. У нее потеплело на душе. «Должно быть, он единственный человек в мире, – подумала она, – которому я небезразлична».
– Помогите мне сесть, Хинкль, – попросила она. – Мне очень хочется выпить чаю.
– Надеюсь, мадам, вы не очень страдаете? – сказал он, заботливо подкладывая подушку ей под голову.
– Я в полном порядке. – Она отпила чай. – Скажите, Хинкль, что происходит? Наверно, прибыла пресса?
– О да, мадам. Они ждут на улице. Мистер Винборн прибудет днем.
– Винборн? – Хельга сдвинула брови. – А ему что надо?
– Доктор Леви считает, что он должен взять на себя прессу.
Она задала самый главный вопрос:
– Нашли человека, который на меня напал?
– По-видимому, нет, мадам. Инспектор хочет поскорее встретиться с вами. Ему нужно описание внешности. Но доктор Леви сказал, что придется подождать.
Она торжествовала:
– Зачем, разве полицейские его не видели?
– Нет, мадам, они приехали слишком поздно.
– Я приму инспектора сегодня же, но только попозже.
– Да, мадам.
Хельга внимательно посмотрела на него. Ее удивило, что он ни о чем ее не спрашивает. Потом она заметила его скорбное потрясенное лицо и поставила чашку.
– Что-нибудь случилось, Хинкль?
После некоторого колебания он кивнул:
– Боюсь, так, мадам. Доктор Леви предложил мне сообщить вам новости.
По спине Хельги пробежали мурашки.
– Новости? Какие новости?
– О мистере Рольфе, мадам. С сожалением сообщаю вам, что он умер позапрошлой ночью. По-видимому, он на несколько минут очнулся, вышел из комы, потом у него отказало сердце.
Перед мысленным взором Хельги промелькнуло лицо Джексона, вытаскивающего иглу из головы и затем медленно вонзающего ее в грудь куклы.
Ей стало холодно, она задрожала.
– Не могу поверить, – хрипло произнесла она. – В котором часу?
– Примерно когда на вас напали, мадам. Какое ужасное несчастье для вас и для меня. Я знаю, нам обоим будет его недоставать.
Хельга посмотрела на его доброе опечаленное лицо и закрыла глаза.
– Но вы должны думать, мадам, что для него смерть была счастливым избавлением. Он так страдал и так стойко переносил боль.
Она заплакала, и Хинкль вышел из спальни. Он остановил в дверях медсестру Терли.
– Мадам нужно побыть одной, медсестра, – сказал он шепотом. – Она была такой доброй, такой достойной и верной женой! Для нее это очень горестная утрата.
Хельга, слышавшая слова Хинкля, содрогнулась.
Такая добрая, такая достойная и верная!
Она вновь увидела искаженное лицо Германа, его непослушные губы, пытающиеся произнести: шлюха!
Зарывшись лицом в подушку, она безудержно разрыдалась.
Следующие четыре часа были худшими в жизни Хельги. Терзаемая угрызениями совести, раскаянием и отвращением к себе, она испытала приступ голой и неприкрытой правды.
«Итак, Герман умер, – думала она. – Ты желала ему смерти, ты непрестанно призывала ее к нему, потому что хотела завладеть его деньгами. Ты не думала ни о чем, кроме них. Теперь он наконец мертв, но умер, ненавидя тебя. После нескольких лет совместной жизни, в течение которых он уважал тебя, гордился тобой, доверял тебе, он в конце концов пришел к ненависти». Хинкль сказал: по-видимому, он на несколько минут очнулся, вышел из комы, потом у него отказало сердце. Могла иголка убить Германа? Если это так, значит, она стояла рядом, ничего не предпринимая, когда Джексон убивал ее мужа! Почему она не выхватила иглу? Не потому ли, что тайно мечтала о смерти Германа и, хотя не верила в «Вуду», все же надеялась, что он умрет.
