Андраш Тотис - Убей, когда сможешь

От волнения он совершил ошибку. Неожиданно шевельнулся, и шипы впились ему в спину, из‑за чего он слишком быстро упал плашмя. Сквозь листья он увидел, как часовой глянул в его сторону. Видел, как тот потянулся к земле, в руках его появилось оружие. С такого расстояния нельзя разглядеть, какого рода, но это явно тяжелый пистолет, а на его длинном тупорылом дуле наверняка есть глушитель. Возможно, часовой тоже читал руководство для зеленых беретов. Он не совершил фундаментальной ошибки. Не поднялся и не начал пробираться в сторону послышавшегося звука. Если бы он так сделал, сам бы оказался мишенью. Произвел шум, который заглушил бы остальные звуки, и в него могли бы выстрелить, бросить нож, дернув, свалить на землю. Нет, он поступил как раз наоборот. Альбер не шевелился, хотя знал, что время работает на часового. Самое позднее к концу урока ему надо быть рядом со всеми в гимнастическом зале. Он лежал и ждал. Часовой не знает, что Альбер тут, просто он настороже. Вскоре он уселся обратно, успокоился. Прошло добрых полчаса. Затем часовой закурил сигарету. Альбер подождал еще целую минуту и осторожно пополз назад.

Бришо положил руку на телефон. Он понятия не имел, что предпринять. Если Мирей на самом деле исчезла, ее надо искать. Объявить розыск, составить словесный портрет для патрульных полицейских. Если она исчезла. Он хотел попросить Альбера еще разок сходить к девушке, но нигде его не нашел. Буасси был на месте, но этого лучше не просить. Если он туда пойдет, а девушка окажется дома…

— Что‑то случилось? — Мадам Дефрок покосилась на него. Она была расположена к молодому человеку, но ей не нравилось, что сегодня он ее совсем не замечает, смотрит как на пустое место.

— Нет. Ничего. — Он снял руку с телефона. В присутствии этой ведьмы даже позвонить девушке нельзя. Поднявшись, он надел кобуру, взял на руку пиджак.

— Вы уходите? — задала излишний вопрос Дефрок.

Бришо ей улыбнулся.

По дороге он решил, что делать. Если найдет девушку дома, скажет, что пришел по официальному делу. Не поверит — ее дело. Если дома ее не будет, поговорит с соседями. Он не Лелак, его так просто не выставишь.

Дома ее не было. Соседи двери не открыли, консьержка сказала, что ничего не знает, два дня не видела девушку, да и кому это нужно, она вовсе не обязана с ней беседовать, когда та возвращается домой. Бришо поблагодарил за справку. Решил вечером еще раз прийти. Если и тогда ее не застанет дома, объявит розыск.

Прямо домой он не поехал. Полчаса бесцельно кружил по городу. Доехал до кольца Бастилии, оттуда к бульвару Севастополь и повернул обратно в центр города.

Он никогда не возвращался в тревожном, раздраженном состоянии домой, в огромную, прохладную, затененную квартиру, где среди подушек, украшений и старинного фарфора его прихода ожидала мать.

Мать пила чай. Когда Шарль бывал дома, она рассчитывала, что он присоединится к ней. Она ставила на стол старинный фарфоровый сервиз, печенье на маленькой тарелочке, причем считалось неприличным взять больше одной штучки.

Потом он прилег. Из‑за чая не мог заснуть. Лежал с закрытыми глазами и раздумывал, что предпринять. Вечером он поедет в «Рэнди кок». Приятелей приглашать с собой не станет, не следует превращать это в общественное событие, как прошлый раз. В противоположность Альберу, он знал, зачем идет и чего хочет. Он не очень верил телефонному сообщению таинственного незнакомца, но его заявление нужно проверить. Слишком много людей предлагают свои идеи. Слишком многие звонят, сообщая о том, что убийство Фанфарона не имеет никакого отношения к соревнованиям. Возможно, они и сами придут к такому выводу. Но не так же! Конечно, он думал о том, что Колль может оказаться убийцей. Профессиональный поножовщик — это определенно, у него нашли длинный нож с тонким лезвием, когда его пристрелили. И не на пружине, кнопку которой нажмет любой ребенок, а выскакивающий внезапно нож, который специалист может открыть одним движением кисти, одновременно толкнув большим пальцем задвижку на место. Специалист. А когда Колля настиг выстрел, нож в его руке был раскрыт. «Но почему? — спрашивал он себя сотни раз. — Зачем было Коллю убивать вольника? Какова причина? Если цитировать Корентэна, кому это выгодно?» Бришо не верил, что Колля наняли. Колль мог застать неосторожного Фанфарона врасплох, напав на него сзади, но уж в то, что кто‑то, желавший убрать гиганта, надеялся на это, поверить было просто нельзя. Абсурд. Надо выяснить какой разговор состоялся между ними, были ли они знакомы, можно ли было заранее узнать, что вечером Фанфарон придет в бар.

У дома стоял красный «БМВ». Двое мужчин, следовавшие за Бришо до его дома, смотрели на часы.

— Подождем еще?

— Да. Вдруг он выйдет.

— До каких пор? Разве его необходимо именно сегодня убрать?

— Нет. Необходимости нет. — Второй улыбнулся. — Но все же подождем еще немножко.

Альбер взобрался обратно в туалет. Привинтил окно. Незаметно встал на краю зала, наблюдая за концом урока. Потом пожаловался инструктору, что неважно себя почувствовал, оттого и не присоединился к остальным. Инструктор суетливо кивнул, его мало это интересовало, он спешил. Альбер удалился вместе со всеми, стараясь не глядеть в сторону бунгало.

Вернувшись в полицию, он не нашел там ни Бришо, ни Буасси. Надо бы сходить к Шарлю, подумал он. Сейчас он, вероятно, пьет чай. Съест одно печенье, не больше, об этом Шарль давно его предупредил, еще когда впервые пригласил к себе домой. И Альбер выпьет чашку крепкого черного чая, потом расскажет Бришо, что обнаружил. А когда он вернется домой? Вечером, снова вечером. Он спустился с лестницы, сел в машину, но все еще колебался. Потом завел мотор и поехал домой.

Бришо вышел из дому в девять вечера. Он хотел прибыть пораньше, чтобы спокойно со всеми поговорить. У красного «БМВ» мотор был включен, его пассажиры собирались двинуться восвояси, когда высокая стройная фигура Бришо показалась на верхней из четырех ведущих на улицу ступеней.

— Глянь туда!

Бришо припарковался на пять машин дальше «БМВ». Только там он нашел место, когда приехал. (Красный «БМВ» сделал два круга, объехав квартал, прежде, чем удалось припарковаться.) У Бришо был «Ситроен‑Паллас СХ», похожий на машину комиссара Корентэна. Только цвет был иной — сливочного масла, и сиденья того же тона.

За двадцать пять минут он добрался до «Рэнди кока». Движение на улицах было редким, он наслаждался, что может прибавить скорость на своей новой машине. Он знал, что над ним посмеиваются из‑за того, что купил такой автомобиль, но его это не волновало.

Входной билет покупать он не стал. Показал удостоверение швейцару, вежливо его пропустившему.

На улице пассажир «БМВ» вылез, осторожно заглянул в дверь. Вернулся к своему спутнику и посмотрел на него.

— Ну?

— Подождем, пока выйдет, и уберем.

— Как?

Второй рассмеялся.

— Перережем глотку. Такое уже бывало, а?

Бришо прошел напрямик к стойке бара. Не обратил внимания на толкавшуюся там публику, его не интересовало, что в тот момент бармен кого‑то обслуживал. Народу было на удивление много, но Бришо и это не смутило. Он протянул удостоверение в сторону бармена так, чтобы все хорошенько его рассмотрели, затем медленно, спокойно огляделся вокруг. В противоположность Альберу, он хотел сразу внести в дело ясность.

— Что‑нибудь выпьете?

— Только кофе. Вы находились на службе, когда убили Фанфарона?

— Да. — Было видно, что бармен считает вопрос излишним. — У меня уже спрашивали, — добавил он, тоже совершенно без надобности.

— Правда, что между Коллем и Фанфароном произошла перепалка?

— Кто этот Колль?

Бришо вынул фотографию. На ней было запечатлено лишь лицо, застывшее лицо с остановившимся стеклянным взглядом. Бармен равнодушно посмотрел на нее, потом вернул.

— А, это он? Я не знал, как его зовут.

— Кто‑нибудь из вас знаком с ним? — Бришо показал фотографию сидящим за стойкой. Никто не протянул за ней руку. Шарль улыбнулся. — Они спорили в тот вечер?

— Может, и спорили, — сказал бармен.

— О чем? И не говорите, что не слыхали! Бармен в прошлый раз утверждал это.

— Не знаю… — Он посмотрел на Бришо, потом отвел взгляд. — Из‑за какой‑то ерунды сцепились. Кто‑то сказал Фанфарону, что не стоит ему пить, а то еще проиграет соревнования, и останется ему только мешки грузить. А он ответил, что будет пить сколько пожелает, все равно его никто не победит. Тогда тот усатый тип сказал: конечно, потому что все это обман, и вообще вся вольная борьба — мошенничество. — Он умолк.

— Ну и что? Теперь следует самая суть, не так ли?

— Ничего теперь не следует, — ответил бармен. — Фанфарон сказал усатому: обман и мошенничество то, что утверждала твоя мамаша, когда рассказывала, кто был твоим отцом. А тот… сказал, что смажет Фанфарона по морде.