Рэймонд Чандлер - Золотые рыбки
Льютин стряхнул с сигары немного пепла и перевел взгляд на меня.
– Мне нравится ваша наглость, – сказал он, – даже если у вас не все дома.
Но мы же большая организация. Допустим, я установлю за вами слежку. Что тогда?
– Тогда я проиграю. Я буду знать, что за мной следят. Слишком долго я играю в эти игры, чтоб проворонить такое. Я выйду из игры, расскажу про все, что знаю, полиции и пойду домой.
– Почему вы так сделаете?
– Потому что парня, который мог бы навести меня на след, – медленно проговорил я, – сегодня отправили на тот свет.
– Ну и ну!
– Не я отправил его на тот свет, – добавил я. Какое-то время мы молчали.
Потом Льютин сказал:
– Никакое письмо вам не нужно. Вы бы его даже не носили с собой. А после того, что вы мне сказали, я бы – и вы это, черт возьми, хорошо знаете – даже не рискнул дать вам письмо!
Я встал, усмехнулся и направился к двери. Льютин быстро поднялся, обежал вокруг стола и положил свою небольшую аккуратную ладонь на мою руку.
– Послушайте, я знаю, что вы псих. Но если вы все-таки доберетесь до них, возвратите их через наших парней. Нам так необходима реклама!
– Какого дьявола?! А на что я, по-вашему, живу? – процедил я.
– Двадцать пять тысяч.
– Уже не двадцать?
– Двадцать пять. Но все равно вы ненормальный. У Сайпа тех жемчужин никогда не было. Если бы он их имел, то уже давно договорился бы с кем-нибудь из нас.
– Хорошо, – сказал я. – У вас было вдоволь времени, чтоб создать об этом свое мнение.
Мы пожали друг другу руки, улыбнулись с видом двух умных людей, каждый из которых знает, что обвести его вокруг пальца еще никому не удавалось.
Когда я возвратился в свою контору, было без четверти пять. Я несколько раз опрокинул по маленькой, набил трубку и уселся, чтоб немного пошевелить мозгами. Но тут зазвонил телефон.
– Кармади? – спросил женский голос. Он был высокий, четкий, холодный. И незнакомый.
– Да.
– Вам надо встретиться с Рашем Меддером. Вы его знаете?
– Нет, – соврал я. – А зачем мне с ним встречаться? В трубке неожиданно прозвучал звонкий, холодный как лед смех:
– Это связано с тем, что у одного парня разболелись ноги.
Послышались гудки. Я положил трубку, зажег спичку и сидел, уставившись в стену, пока пламя не обожгло мне пальцы.
Раш Меддер был «темная лошадка» среди мелких адвокатов из «Квори-Билдинг». Этакий мелкий продажный адвокатишка, который сразу прибегает на помощь, если кому-то нужно обеспечить фальшивое алиби. Меддер брался за все, что нехорошо пахло и на чем можно было погреть руки. Но я никогда не слыхал, чтоб он брался за столь серьезные дела, как, скажем, поджаривание пяток.
Глава 4
На Спринт-стрит заканчивался рабочий день. Такси неторопливо ехали вдоль тротуара, стенографистки спешили домой, трамваи попадали в пробки, а регулировщики почему-то не разрешали водителям сворачивать вправо.
«Квори-Билдинг» имел узкий фасад цвета сухой горчицы, а за стеклянной витриной около входа виднелся большой набор искусственных зубов. Указатель пестрел именами стоматологов, которые «не причиняют боли», людей, у которых можно было выучиться на курьера, просто именами и номерами без имен. Вот там и значилось: «Раш Меддер, адвокат. Комната 619».
Я вышел из тряского лифта без дверей, посмотрел на грязную плевательницу, стоявшую на загаженном резиновом коврике, прошел по коридору, пропахшему дымом и устланному окурками, и попробовал толкнуть ручку под узорчатым стеклом с номером 619. Дверь была заперта. Я постучал.
С той стороны стекла появилась тень, и дверь со скрипом открылась.
Передо мной стоял коренастый мужчина с мягким круглым подбородком, густыми черными бровями, жирной кожей на щеках и усами под Чарли Чена (Сыщик-китаец, герой серии детективных романов американского писателя Э. Д. Биггарса (1884-1933)), отчего его лицо казалось еще жирнее.
Он протянул мне два желтых от никотина пальца.
– А-а, старый волкодав, собственной персоной! У меня прекрасная зрительная память. Вас зовут Кармади, или не так?
Я переступил порог и подождал, пока дверь со скрипом закрылась. Голые, без ковров, стены, пол покрыт коричневым линолеумом, широкий письменный стол, к которому под прямым углом поставлено бюро. Большой зеленый сейф, на вид такой же огнеупорный, как и бумажный мешочек для продуктов, два шкафа с картотеками, три стула, стенной платяной шкаф, а в углу около двери – умывальник.
– Ну, ну, садитесь, – предложил Меддер. – Рад вас видеть. – Он суетился по другую сторону стола: пристроил на стул подушечку и уселся на нее. – Очень мило с вашей стороны заглянуть ко мне, – сказал он. – По делу?
Я сел, взял в зубы сигарету и поднял на него глаза. Я ничего не говорил, только наблюдал, как его начал пронимать пот. Сначала повлажнели волосы. Потом Меддер схватил карандаш и сделал на кусочке бумаги какие-то заметки. Скользнул взглядом по мне, снова склонился над записями. И наконец, не поднимая головы от бумажки, заговорил.
– Есть какие-нибудь идеи? – осторожно поинтересовался он.
– По какому поводу? Глаз он не поднял.
– По поводу того, как мы могли бы провернуть вместе одно дельце.
Скажем, достать несколько камешков.
– Кто та девушка? – спросил я.
– Что? Какая девушка? – Он все еще не поднимал на меня глаз.
– Та, что звонила мне.
– Вам кто-то звонил?
Я взял трубку с его старомодного, похожего на виселицу телефонного аппарата и начал очень медленно набирать номер полицейского управления. Я не сомневался, что Меддер знает этот номер не хуже собственной шляпы.
Он потянулся рукой к аппарату и нажал на рычаг.
– Слушай, – недовольно буркнул он, – ты что-то очень торопишься. Зачем звонить легавым?!
– А они хотят с тобой поговорить, – неторопливо сказал я. – Поскольку ты знаешь одну девку, а она знает одного типа, у которого разболелись ноги.
– Неужели нельзя иначе? – Теперь собственный воротник показался Меддеру тесноватым, и он дернул его.
– Я тут ни при чем, – сказал я. – Но если ты думаешь, что я собираюсь сидеть тут и смотреть, как ты забавляешься моими реакциями, то глубоко ошибаешься.
Меддер открыл плоский портсигар и сунул себе в рот сигарету с таким звуком, словно заглотнул маслину. Рука его дрожала.
– Хорошо, – буркнул он. – Пусть будет так. Не горячись.
– Не люблю, когда мне заговаривают зубы, – прорычал я. – Дело говори.
Если хочешь предложить мне работу, боюсь, она для меня слишком грязная. Но по крайней мере выслушать тебя я могу.
Меддер кивнул головой. Теперь он успокоился – понял, что я блефую.
Выпустив белое облачко дыма, он проводил его глазами.
– Ну хорошо, – ровным голосом сказал Меддер. – Иногда я работаю под дурачка. Дело в том, что мы оба себе на уме. Кэрол видела, как ты входил в дом и как выходил. И не пошел в полицию.
– Кэрол?
– Кэрол Донован. Моя подруга. Это она тебе звонила. Я кивнул головой и сказал:
– Дальше.
Но Меддер ничего не сказал. Он только сидел и по-совиному глядел на меня.
Я усмехнулся, наклонился немного над столом и сказал:
– Так вот что тебя тревожит. Ты не знаешь, зачем я ходид в тот дом и почему, войдя, не заорал: «Полиция!» Все очень просто. Я подумал, что это чья-то тайна.
– Мы водим друг друга за нос, – с кислой миной проговорил Меддер.
– Ну, хорошо, – согласился я. – Поговорим о жемчуге. Тебе стало легче?
Глаза его сверкнули. Он хотел дать волю своим чувствам, но сдержался.
Приглушил голос, холодно сказал:
– Кэрол подцепила его как-то вечером, того коротышку. Свихнувшийся замухрышка. В голове – ничего, кроме порошка, но если там хорошенько покопаться, то окажется, что там крепко засела одна идея. Вот он и рассказал о жемчуге. На северо-западе Канады будто живет какой-то тип. Он утянул те жемчужины давным-давно и никак не может с ними расстаться. Вот только типа того коротышка не назвал и, где он живет, не сказал. Все хитрил. Молчал, и конец. А почему – не пойму.
– Хотел, чтобы ему пятки поджарили, – подсказал я. Меддер скривился, и его волосы снова взмокли.
– Это не моих рук дело, – пробормотал он.
– Твоих или Кэрол – какая разница? Коротышка умер. Это расценят как убийство. Но вы так и не узнали того, что хотели. И поэтому вам понадобился я. Думаете, я знаю то, чего не знаете вы? Забудьте об этом. Если бы я что-то знал, то не пришел бы сюда, да и вы, если бы знали достаточно, не пригласили бы меня сюда. Разве не так?
Меддер растянул губы в улыбке – очень медленно, так, будто делать это ему было больно. Затем покрутился на стуле, выдвинул из стола глубокий ящик и поставил на стол красивую темную бутылку и два полосатых стакана. Наконец прошептал:
– Поделим все на двоих. Ты и я. К черту Кэрол! Слишком круто она берет, Кармади. Видел я жестоких женщин, но эта сделана из стали. А вот с виду про нее такого не скажешь, правда?
