Ник Кварри - Все на одного
Коннорс пожал плечами и потянулся за своим пальто.
— Я дал тебе хороший совет. Надеюсь, ты его оценишь...
Он задержался в дверях, его лицо исказила циничная ухмылка.
— Кстати, часть работы, которую ты наметил проделать, не так уж сложна. Я говорю о поисках Рэгони.
— Что ты имеешь в виду?
— Прочтешь в газетах. Тело Рэгони этой ночью выудили из реки. Я видел донесение. Кто-то пырнул его ножом, — Коннорс вздохнул. — Чего только не случается, Рэтник, а? Ну, прощай!
Он осторожно прикрыл за собой дверь.
Рэтник медленно опустился на край кровати, его ладонь машинально терла вспотевший лоб. Итак, Рэгони мертв. Коннорс не станет лгать. Стив сам удивился, с каким равнодушием он принял это известие. Рэгони был его лучшим другом, а он не испытывал чувства горечи от этой утраты. Всего лишь эгоистичное разочарование. Да, это во многом затруднит его поиски. А то было бы слишком просто — найти Фрэнка Рэгони и узнать у него имя убийцы. И все. А теперь ему придется действовать в одиночку. В доках, Стив понимал это, поддержки ему не найти, друзей там не было.
Долго сидел Рэтник, опустив голову и разглядывая свои ладони, не чувствуя мягкого пушистого прикосновения тершегося о его ноги котенка.
Глава 3
Полночь. Ник Амато сидит за своим письменным столом, глубоко вдвинувшись в кресло. Яркий верхний свет заливает щербатый деревянный пол, обшарпанную мебель и выведенные золоченой краской буквы на окнах «Штаб профсоюзной ячейки № 200».
Джо Ли стоит спиной к стене, глубоко засунув руки в карманы своего черного пальто и не спуская взгляда с единственной двери.
Амато изучает лежащую перед ним рождественскую открытку. На его темном с грубыми чертами лице мелькает подобие улыбки. Ему в ответ улыбается с открытки его собственное изображение. Амато в виде Санта-Клауса, шапка рождественского деда нахлобучена на голову, подпись гласит: «Лучшие новогодние пожелания от дядюшки Ника».
— Зачем тебе понадобилось налепить мое фото? — проворчал Амато, не глядя на Джо Ли.
— Ладно, скажу Дейву, чтобы отвез обратно в фотомастерскую.
Если бы Амато не выдавал его взгляд, циничный и жестокий, он по внешнему виду мог бы легко сойти за мелкого служащего, тем более что одевался он подчеркнуто просто — серый либо коричневый дешевый костюм.
— Сколько стукнуло Клинкэннону? — его тяжелый взгляд остановился на Джо Ли.
— Видимо, около семидесяти пяти.
— В таком возрасте небезопасно разгуливать по вечерам, — раздельно выговаривая слова, произнес Амато.
— Он что, собирался прийти сегодня?
— Да, именно сегодня вечером, — глумливо хохотнул Ник.
— Чего же тут смешного? — удивился Ли. Он никогда не знал наперед, что может выкинуть его шеф.
— Клинкэннон очень обеспокоен. Он не может подождать до утра. Может быть, он хочет передать нам ячейку двести два? Кто знает.!
Джо Ли — правая рука Амато. Высокий, худой, в черном костюме. На морщинистом, с нездоровой кожей лице глубоко сидят бегающие глаза. Из-за шрама кажется, что губы его постоянно кривятся в какой-то неестественной улыбке. Она особенно ужасна, когда Ли чем-нибудь взволнован.
— Так ты хотел бы, чтобы старик дождался утра? — лениво процедил Амато. — А с какой стороны это тебя беспокоит?
— Да просто придется пропустить телепередачу. Мы с Кэй собирались посмотреть.
Ли понял, что он опять попался на удочку, и прикусил язык, но было поздно. Амато обожал дразнить его.
— Так, а что вы собирались делать, когда я позвонил тебе?
— Ужинать, шеф, если вас так интересуют подробности.
— Небось с выпивкой? И не что-нибудь, а «мартини»? Да? Ты неплохо устроился, Джо. Не сравнить с тем, как тебе было в тюрьме, а?
Ли почувствовал, как его рот опять судорожно перекосился. И он повернулся так, чтобы Амато не видел его искаженного лица.
— Зачем вспоминать тюрьму, шеф? — потухшая сигарета в его руке описала большой полукруг.
— А что, — с напускным простодушием отозвался Амато, — разве это неинтересно? Эти парни из тюрьмы рассказали мне, как ты себя там вел...
— Ладно уж, — отрезал Ли, — лучше бы они держали язык за зубами.
— А что? Ты, говорят, там молился все ночи напролет, стоя на коленях. Как в церкви. Просто смех!
— Странное у вас представление о смешном!
Глаза Джо Ли злобно сверкнули, как у зверя, попавшего в ловушку. Он не мог без ужаса вспоминать те две недели, которые он провел в тюрьме, в камере смертников. До сих пор во сне его душило кровавое марево. И он просыпался в безумном страхе — ему казалось, что ухмыляющиеся тюремщики тащат его на электрический стул.
— А чего ты переживал там? Разве не знал, что я тебя вызволю?
— Оставалось мало времени, — отозвался Ли. И шрам на его щеке опять пополз куда-то вкось.
— Ты должен был верить мне и не терять время на молитвы кому-то другому. Что там слышно с Рэтником?
— Коннорс говорил с ним. Он не собирается танцевать в паре с нами. Не поддается на уговоры.
— Этот фараон не может выполнить ни одного поручения. Плохо, когда кого-то нельзя купить, в особенности если тот лучше этого пижона Коннорса.
— У Рэтника шарики сейчас крутятся только в одном направлении. Кто убил Вентра — вот что его интересует.
— Крепкий орешек, — нахмурился Амато. — Упрям!
Заслышав шаги на лестнице, Амато предостерегающе махнул рукой. Но это был всего лишь Хэмми, ввалившийся в комнату с пьяной ухмылкой на красном лице.
— Прошу прощения, что опоздал, — обратился он к Амато, садясь в кресло, заскрипевшее под тяжестью его огромного тела.
— Ты где был? — голос Амато казался обманчиво приветливым.
— И там, и сям. Мы кое-что отмечали, — хихикнул Хэмми, откидывая с обезьяньего лба спутанные волосы. Но под взглядом Амато он сразу протрезвел. — Простите, босс, это больше не повторится. Я...
— Заткнись, — яростно прервал его Амато. — Ли! Надо что-то придумать насчет Рэтника.
Тяжелые шаги и хриплое старческое дыхание подымавшегося по лестнице человека вызвали усмешку Амато.
— Теперь надо запастись кислородной подушкой, — проворчал он.
Дверь отворилась. На пороге, щурясь от яркого света, стоял Клинкэннон.
— Садитесь, — жестко проговорил Амато, в упор разглядывая вошедшего. — Да, теперь вы уже не тот боевой петух. Вам бы теперь на солнышке во Флориде кости греть. На хорошем пансионе...
Клинкэннон попытался выпрямиться и расправить плечи. Но безуспешно — слишком он был стар и беспомощен. Видно было, что Клинкэннон здорово пил; об этом говорила и сетка склеротических жилок на лице. В глазах его метался страх, который не смогло заглушить спиртное.
— Нам нужно поговорить в открытую, — обратился Клинкэннон к Амато, стараясь, чтобы его слова звучали искренне и дружески, но замялся при виде презрительной усмешки, появившейся на губах Амато. — Тут ваши парни прижали кое-кого из моей профсоюзной ячейки. Думаю, вы понимаете, что я имею в виду. Надо с этим кончать.
— Кончать с этим, сказали вы? — Амато, казалось, не спешил с ответом. — Вот вы и кончайте.
— Это ваших людей надо остановить, — Клинкэннон встал и оперся обеими руками о письменный стол, за которым неподвижно сидел Амато. — Пусть они держатся подальше от моего района. Таких бандитов и хулиганов, как ваши, мы не принимаем. У нас чисто. Парни всем довольны. Они не хотят, чтобы убийцы с оружием в руках указывали им, за кого голосовать.
— Убийцы? — поднял брови Амато. — Выбирайте выражения, старина.
Клинкэннон пристально взглянул на Амато. Наступившую тишину нарушало его свистящее дыхание.
— Уж не считаете ли вы, что Рэгони сам себя пырнул ножом и затем прыгнул в реку?
— Бросьте болтать ерунду, — вмешался Джо Ли. — Думаете, что это мы прикончили Рэгони?
— Ваши люди приказали ему убраться с доков, — начал Клинкэннон, делая видимые усилия, чтобы подавить предательское дрожание голоса. — Они потребовали, чтобы он прекратил говорить о необходимости провести честные выборы. И сказали, что это последнее предупреждение. Или он заткнется, или его уберут. Он не послушался и получил нож в спину.
Амато наклонился вперед, черты его лица исказила отвратительная жестокая гримаса.
— Теперь послушай меня ты, старая развалина! Ты хочешь получить свой район, ты и дерись за него! Выборы назначены на следующий месяц. Парни сами решат, за кого они. И хватит об этом. Больше нам не о чем говорить с тобой. Проводи его домой, Хэмми!
Клинкэннон попробовал возразить, но это ни к чему не привело. И он вышел, сопровождаемый Хэмми.
— Да, — протянул Амато, — для него было бы лучше приземлиться и отдать концы.
Глава 4
У Рэтника с утра испортилось настроение. Ему позвонила Марсия и так настойчиво просила о встрече, что он, сам того не желая, дал согласие. Около десяти в баре Тима Морана... До вечера оставалось еще много времени.
В полицейском участке, где он не был пять лет, ничего не изменилось. Сержант Клейберг радостно приветствовал Рэтника.
