Джеймс Чейз - Предоставьте это мне
Бордингтон выпустил из пальцев остатки мешка и неверными шагами устремился в спальню. Он вытащил из-под кровати чемодан, схватил черный плащ – похожие плащи в Праге носил почти каждый второй житель – и быстро вернулся в гостиную.
Сик лежал в прежнем положении. Охваченному паникой Бордингтону показалось, что тот мертв, но ужас гнал его вперед. Он покинул квартиру и начал торопливо спускаться по лестнице.
Достигнув площадки первого этажа, он услышал, что кто-то идет ему навстречу. Бордингтон остановился, но спрятаться было негде. Очень плохо, если кто-то из соседей увидит его выходящим из дома с чемоданом в руке, но избежать нежелательной встречи было уже невозможно. Дверь подъезда открылась – и перед ним предстала его собственная жена.
Эмилия, которой недавно исполнилось сорок лет, была маленькой полной женщиной. Ее обесцвеченные волосы были причесаны на манер птичьего гнезда, а голубые глаза, казалось, тонули в жире. Жалкое платье не могло скрыть ее располневшую фигуру. Она устремила взгляд на чемодан, потом на мужа, который в этот момент лихорадочно соображал, не лучше ли убить ее.
– Итак, ты уходишь, – сказала она по-чешски. – Почему у тебя такой испуганный вид? Не воображаешь ли ты, что меня трогает твой уход?
– Да, я ухожу, – дрожащим голосом ответил Бордингтон. – Прощай, Эми. Надеюсь, у тебя все будет благополучно… Только прошу тебя, не поднимайся сразу в квартиру.
Она переложила тяжелую сумку из одной руки в другую.
– Итак, ты решился наконец уйти к своей шлюхе? – сказала она. – Наконец-то я избавлюсь от тебя! Я в восторге, что ты покидаешь меня.
Бордингтон понял намек.
– Я огорчен… но, надеюсь, ты прекрасно выкрутишься и без меня.
– Не учи меня тому, что я должна делать! Отправляйся к своей шлюхе!
Обойдя столбом стоящего Бордингтона, она начала тяжело подниматься по лестнице.
– Эми, не заходи в квартиру! – Голос Бордингтона от ужаса сорвался на вопль. – Возвращайся назад!.. Я был вынужден ударить… там наверху…
Она остановилась и презрительно посмотрела на него.
– Дурак! Неужели ты воображаешь, что сможешь уйти далеко?
Бордингтон понял, что зря теряет драгоценное время. Последнее, что он запомнил, бросив взгляд через плечо, было злобное лицо жены, согнувшейся под тяжестью продуктовой сумки.
Напряженно вглядываясь в каждое окно, он вышел на улицу. Никто не следил за ним. У Бордингтона крепла уверенность, что его побег может закончиться успешно.
На трамвайной остановке он встал в конец длинной цепочки людей, терпеливо ожидавшей транспорт. Стоя в очереди, он задавал себе вопрос, сколько времени понадобится Сику, чтобы прийти в себя и поднять тревогу, после которой начнется неумолимое преследование. «Это зависит от крепости его черепа», – рассуждал Бордингтон. Он скривил гримасу, вспомнив страшный удар, обрушившийся на череп Сика.
Подошел трамвай, и толпа ринулась штурмовать его двери. Все сидячие места были заняты, и Бордингтон оказался прижатым к старику, который сразу уставился на него оценивающим взглядом.
Типично английский вид Бордингтона вызывал подозрение у любого благонамеренного гражданина, но он уже привык к подобной реакции. Сойдя на остановке «Отель де Виль», он прошел мимо знаменитых часов пятнадцатого века. Туристы всегда скапливались возле них, наблюдая за появлением резных мифологических фигурок в тот момент, когда часы начинали звонить. Он поднял глаза на статую Смерти, символизирующую неумолимый бег времени, и невольно ускорил шаг, зная, что отпущенное ему время уже на исходе.
Прокладывая себе путь сквозь толпу, он беспокойно оглядывался по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, Бордингтон свернул в узкую улицу и скоро достиг нужного дома.
Старая женщина, хромая, шла ему навстречу. Кроме нее, на улице никого не было видно. Решительно пройдя двор, он открыл дверь парадного и начал подниматься по скрипучей деревянной лестнице. Добравшись до последнего этажа и слегка задыхаясь, Бордингтон прошел по слабо освещенному коридору, пока не остановился перед хорошо знакомой ему дверью. Снова прислушался и, удостоверившись, что никто не поднимается за ним следом, он нажал на кнопку звонка.
Послышались торопливые шаги – и дверь распахнулась. Сердце Бордингтона забилось сильнее, как это всегда было с ним при виде Мэри Рейд.
Он влюбился в нее при первой же встрече, но никогда не намекал девушке о своих чувствах. То, как Мэри встречала его, доказывало, что она видит в нем лишь обыкновенного посыльного. Девушка холодно глянула на Бордингтона, вопросительно подняв свои черные брови. Он мог лишний раз убедиться, как мало интереса представляет для нее его личность.
– Здравствуйте! Я не ждала вас сегодня.
Бордингтон, оставив чемодан в холле и освободившись от шляпы и плаща, прошел в гостиную. Мэри закрыла за ним дверь и, прислонившись к ней, с беспокойством следила за неожиданным гостем.
Ей было двадцать пять лет. Она родилась в Праге от матери американки и отца чеха, расстрелянного после неудачного путча в 1948 году. Мать умерла три года назад от сердечной болезни. Мэри неплохо зарабатывала, выступая в ночном клубе «Альгамбра». Ее голос был довольно слабым, но микрофон отлично скрывал этот недостаток. К тому же у Мэри были определенные артистические способности, и она вкладывала в пение много эмоций, что нравилось иностранным туристам. Немного выше среднего роста, с фиолетовыми глазами и волосами цвета воронова крыла, она была очень привлекательна. Тело было ее главным козырем: восхитительная грудь, стройные ноги. Туристы были так увлечены созерцанием ее внешности, что напрочь забывали о вокальных данных певицы.
Два года назад один из агентов Дорна убедил Мэри работать на ЦРУ. Несмотря на то, что девушка была достаточно умна, она не отдавала себе отчета в том, какой опасности подвергается, связавшись с американской разведкой. Мэри казалось совершенно естественным, что она вносит посильный вклад в борьбу с ненавистным режимом. Трижды за прошедшие годы, даже не подозревая об этом, она передала в ЦРУ сведения особой важности. Эти успехи были записаны ей в актив. Если бы Мэри знала, что считается одной из лучших женщин-агентов в Чехословакии, она была бы крайне удивлена.
Секретная полиция Праги считала ее вполне добропорядочной гражданкой в основном благодаря тому факту, что Мэри всю жизнь прожила здесь и вела себя достаточно осмотрительно. Будучи вне всяких подозрений, она являлась идеальным агентом для Дорна.
Неожиданное появление Бордингтона удивило ее. Было одиннадцать часов утра, она только что встала и не успела даже выпить кофе. Кутаясь в халатик, Мэри переводила взгляд с Бордингтона на его объемистый чемодан и ничего не понимала.
– Вы отправляетесь в путешествие?
– Да. – Бордингтон вынул платок и вытер виски. – Садитесь, Мэри, мне нужно с вами поговорить.
– Что-нибудь случилось?
– Мне необходимо остаться у вас на несколько дней, – сказал Бордингтон, когда ошеломленная девушка уселась напротив него. – Я очень огорчен, но не могу поступить иначе.
– Остаться здесь? – Мэри смотрела на него почти с ужасом. – Но это невозможно! Здесь же совсем мало места! Вы… вы не можете остаться здесь!
– У меня нет иного выхода. Обещаю не особенно стеснять вас. Это только на несколько дней, а потом я покину Прагу. Без вашей помощи мне не удастся это сделать.
– Но здесь всего одна постель, – Мэри указала на небольшой диван, скрытый в алькове. – Вы не можете оставаться здесь!
«Как было бы чудесно, если бы она предложила мне разделить с ней это ложе, – подумал Бордингтон с горечью. – Но зачем ей это делать? Ведь она не питает ко мне никаких чувств! Кто я для нее?»
– Я буду спать на полу… Вы можете не сомневаться в моей порядочности. Но мне совершенно необходимо побыть у вас некоторое время.
Сообразив наконец, что все это достаточно серьезно, Мэри спросила:
– Они раскрыли вас? Идут?
– Да, – коротко ответил он.
Высокий и широкоплечий капитан Тим О'Халлаген, на мясистом лице которого особенно выделялись бледно-голубые глаза и узкий жесткий рот, поудобнее уселся в кресле. Он знал всех агентов ЦРУ и был правой рукой Дорна.
Шеф, сидя за своим внушительным письменным столом и поигрывая пресс-папье, подробно рассказывал ему о своей беседе с Кеном. Тим слушал с непроницаемым лицом, зная, что Дорн уже составил план действий.
– Ситуация в настоящий момент такова, – говорил Дорн. – Если Малих задержит Бордингтона, то Кен и Мэри Рейд неизбежно будут раскрыты. Бордингтона необходимо ликвидировать. Кто может этим заняться?
– Майкл О'Брайен, – не задумываясь, ответил О'Халлаген. – Он вылетит в Прагу вечерним рейсом, имея на руках дипломатический паспорт… Сегодня же ночью или завтра утром он все устроит в наилучшем виде.
Дорн нахмурил брови, немного подумал, потом пожал плечами.
