Джеймс Чейз - Фанатик
Гамильтон угрюмо улыбнулся.
– Я вам охотно верю, но в Вашингтоне думают иначе.
В то время, как Гамильтон ехал в аэропорт, чтобы успеть на самолет, улетающий в Вашингтон, Линдсей давал Ноне последние инструкции. Она провела бессонную ночь, но в течение этой ночи твердо решила, что не будет сотрудничать с подонками. Однако, насколько это в ее силах, надо помочь доктору Форрестеру. Линдсей еще раз предупредил ее, что в пещере установлены микрофоны, так что он будет слышать каждое сказанное ею слово. Чего он не знал, так это того, что Форрестер мастерски владеет языком глухонемых. Когда-то в прошлом, проводя эксперименты с записью звуковых сигналов, чтобы не вносить помехи, он научил Нону объясняться с помощью азбуки глухонемых. Они часто переговаривались беззвучно, чтобы не испортить запись.
– Он хорошо спал этой ночью, – сказал Линдсей. – Ему дали снотворное. Итак, вы знаете, как себя вести. Покажите ему газету, уговорите встретиться со мной. Вы все поняли?
Нона кивнула.
– Хорошо, идите. Я буду слушать, – Линдсей адресовал ей свою обаятельную улыбку. – Вы знаете, что говорить. Не будем терять даром время. Это очень важно, мисс Джакси. Вы должны добиться успеха.
Она взяла газету и в сопровождении Линдсея вышла из пещеры. У входа в пещеру Форрестера Линдсей коснулся ее руки.
– Помните, что успех в этом деле важнее для вас, а уж потом для меня, – угроза ясно звучала в его голосе, даже не маскируемая обычной улыбкой.
Форрестер сидел в шезлонге в прежней позе: ноги вытянуты вперед и скрещены, руки на коленях.
Нона подошла к нему и положила газету на колени.
– Пожалуйста, посмотрите это, – сказала она, зная, что Линдсей слушает каждое ее слово.
Форрестер улыбнулся.
– Здравствуйте, Нона. Садитесь. Что это?
– Пожалуйста, посмотрите, – повторила она.
Доктор развернул газету и слегка вздрогнул, увидев свою фотографию на первой странице. Рядом, поменьше, снимок Фреда Льюиса и крупные заголовки: "Доктор Форрестер сбежал!", "Санитар убит!"
Форрестер быстро прочитал статью. Лицо помрачнело. Газета шуршала в трясущихся пальцах. Просмотрел фотографии вертолетов, снятые с земли, солдат, выпрыгивающих из грузовиков. Буквы прыгали перед глазами: "Доктор Форрестер способен оказать сопротивление. Если вы встретитесь с ним, не пытайтесь задержать. Звоните в полицейское управление Парадиз-Сити по номеру 77–77".
Наконец он отложил газету и глянул на Нону.
– Вы читали… это?
– Да.
– Верите?
– Многие верят, – уклонилась от прямого ответа Нона. И тут ее пальцы ожили. Она сказала на языке глухонемых: "Нет, я не верю. Здесь микрофон. Нас подслушивают".
Глаза Форрестера заблестели. Некоторое время он сидел молча, глядя на нее, затем улыбнулся и кивнул.
– Я хочу все это хорошенько обдумать, – сказал он. – Пожалуйста, дайте мне время на размышление. Помолчите.
Они смотрели друг на друга, и вдруг словно плотину прорвало. Это был шквал жестов.
"Ответьте на мои вопросы, – начал Форрестер. – Им нужна формула?"
"Да".
"Русские?"
"Да. Они сказали, что вам будет хорошо в Москве".
"У них есть формула?"
"Думаю, да".
"Я не убивал этого человека. Я хочу, чтобы вы верили мне".
Нона кивнула.
"Я верю вам. Я и мысли не допускаю, что вы могли его убить".
Вслух Форрестер сказал:
– Нет логики. Вы же сказали, что Уоррен привез меня сюда, а в газете сказано, что я сбежал. Мало того, я еще и убил санитара. Я ничего не понимаю.
Его пальцы продолжали двигаться.
"Я должен встретиться с их руководителем. Не беспокойтесь… все будет в порядке".
Нона сказала громко:
– Здесь находится человек, который сможет вам все объяснить, доктор Форрестер. Вы хотите поговорить с ним?
– Думаю, да. Но я хочу, чтобы вы присутствовали при нашем разговоре.
– Хорошо. Сейчас я приведу его.
Нона прошла пещеру и, завернув за угол, увидела Линдсея.
– Он готов поговорить с вами.
– Да. Я слышал. Вы хорошо поработали.
Линдсей почувствовал что-то вроде укола совести. Радниц сказал не оставлять никаких следов. Если Джакси выполнит свою задачу, придется отдать ее Силку. Отпускать девушку никак нельзя, слишком опасно ей разгуливать на свободе.
– Раз доктор Форрестер хочет, чтобы вы присутствовали при разговоре, пойдемте со мной.
Но Нона уже давно поняла, что кроется за этой спокойной доброжелательной улыбкой. По ее спине пробежала дрожь, и она молча пошла обратно в пещеру Форрестера.
Линдсей сел напротив ученого. Нона устроилась чуть в стороне, в тени.
– Я действую по поручению русского правительства, – сказал Линдсей Форрестеру. – Они хотят получить вашу формулу. У вас был припадок. Печально, что во время нервного срыва вы убили санитара и бежали из психиатрической клиники, в которой находились двадцать восемь месяцев. По чистой случайности один из моих сотрудников натолкнулся на вас на улице и привез сюда. Здесь вы в безопасности, не волнуйтесь. Русское правительство гарантирует выполнение всех ваших условий. Им нужна формула. Только вы способны расшифровать ее. После этого вы можете спокойно поселиться в Москве, плодотворно работать и жить со всеми удобствами. Первое, что вам нужно сделать, доктор Форрестер, – раскодировать формулу. Если же вы не захотите с нами сотрудничать, мы будем вынуждены отправить вас обратно в клинику, где вы проведете остаток вашей жизни. Хотите подумать? Или же вы расшифруете формулу прямо сейчас?.. Она у меня с собой. – Из своего кейса он извлек фотокопию формулы и протянул ее Форрестеру.
Наблюдая за Форрестером, Нона с удовлетворением отметила, что руки его не дрожат. Мельком глянув на фотокопию, он положил карточку на стол.
– Мне нужно время подумать над всем этим, – сказал он после длинной паузы.
– Не хотелось бы оказывать на вас, доктор, давление, – задушевно сказал Линдсей, – но у нас мало времени. Да или нет?
Форрестер наклонился вперед и принялся внимательно изучать фотокопию. Нона поняла, что он сознательно тянет время. Через три минуты Форрестер глянул на Линдсея, который едва скрывал нетерпение.
– Это возможно, – сказал он и после паузы добавил: – Но я не сделаю этого.
Улыбка Линдсея исчезла.
– Боюсь, у вас нет выбора, доктор Форрестер, – сказал он, выпрямляя спину.
– Нет выбора? Сильно сказано. Объясните, почему это у меня нет выбора?
– Если вы не раскодируете формулу, вам придется отправиться обратно в психиатрическую клинику, – отрывисто сказал Линдсей. – Не очень приятная перспектива, не так ли?
– Почему бы и нет? Я прожил там достаточно продолжительное время, и обо мне неплохо заботились. Мне было очень и очень неплохо, – некоторое время Форрестер изучал лицо Линдсея, затем продолжил: – Вы заблуждаетесь относительно того, что мне нужна свобода. Она мне не нужна. Мне теперь все полностью безразлично, в том числе и это, – Форрестер небрежно кивнул в сторону фотокопии. – Все это для меня ничего не значит. Ваши угрозы – простое сотрясение воздуха. Моя жизнь не представляет для меня никакой ценности. Мне все равно, жить или умереть. Смерть даже лучше.
Линдсей изумленно уставился на Форрестера. Его прошиб холодный пот. Он вспомнил лаконичную телеграмму Радница: "Возвращаюсь 15 ноября. Предполагаю, вы уже добились положительного результата". Он уже видел перед собой Силка с пистолетом в руке… Бесстрастный взгляд Форрестера привел Линдсея в бешенство, но голос скрывал чувства.
– У нас найдутся средства сделать вас более сговорчивым, доктор!
– Вы так считаете? Скажите же мне о них, – спокойно ответил Форрестер.
Линдсей заколебался. Он подумал, не проконсультироваться ли вначале с Кунтцем, но потом решил действовать самостоятельно.
– Со мной двое людей, – начал он. – Они совершенно не знают жалости. Я могу отдать приказ силой вырвать у вас код этой формулы. – Линдсей помедлил, с надеждой глядя на Форрестера. – Не стоит подвергать себя мучениям. Это глупо и бессмысленно.
– Меня ничто не сломает, – сказал Форрестер. – Проделывать надо мной подобные штуки – это действительно глупо и бессмысленно.
Линдсей вытащил коробочку с леденцами, выбрал малиновый, придирчиво осмотрел и сунул в рот.
– Вначале мы займемся нашим маленьким другом, который находится здесь, – он указал на Нону. – Это подействует на ваш дух.
Нона похолодела от ужаса, но внешне сохранила спокойствие.
Форрестер ободряюще улыбнулся ей.
– Я не собираюсь водить вас за нос, – сказал он. – Разумеется, я могу раскодировать формулу. На это у меня уйдет примерно двадцать минут. Но я этого никогда не сделаю. Попытаюсь объяснить почему. Последнее время я много размышлял о своем открытии. Вы вряд ли способны понять, но человек, который открывает дверь в неизвестное, берет на себя большую ответственность. Я постоянно мучился вопросом: не пойдет ли мое открытие во вред людям? Вот почему я так надежно зашифровал формулу. Я вначале хотел быть уверенным, что она принесет пользу, а не станет очередной угрозой нашему больному, сумасшедшему миру, – Форрестер откинулся на спинку шезлонга. – Вы скажете, что я эксцентричный человек, и будете правы. Я понимаю, мое открытие стоит миллионы долларов, но деньги никогда не интересовали меня. Когда я находился в Вашингтоне, русские и китайские агенты сулили мне золотые горы и угрожали, так же, как и вы сейчас. Однако я отказался. Мое открытие опередило время. Может быть, позднее, когда мир станет более разумным, оно еще послужит людям – всем людям на Земле, а не какой-то одной сверхдержаве.
