Джереми Камерон - Чисто случайно
Сел на обычную электричку до Лондона. Скорая стоит столько же, сколько билет до Ямайки. Кому-то, может, оно и надо, чтоб три разные компании пассажиров из Гатвика возили, но только не мне. Я сел на дешевую, вместе со всеми, кто после электрички на «трубе» поедет.
— Это не кофейком ли пахнет? — спрашивает какой-то чувак в пиджачке; он рядом сидел.
— Не знаю, чувак, а ты что, кофе учуял? — говорю ему.
— Мм.
Я прикинул, что привез кофе где-то на полтыщи фунтов. Нормально.
Когда до дому добрался, первым делом сделал себе чаю. Чай у них за границей никуда не годный.
Глава двенадцатая
Хорошо снова быть дома. Хорошо вернуться к себе в Уолтемстоу. Все понимают, чего ты говоришь, в любое время дня и ночи тут тебе и пинта пивка, и ганжа, и пирожки ямайские. На Ямайке ганжу нигде, кроме аэропорта, и не продают. А пирожки там все с козлятиной.
Все-таки, скажу я вам, на Ямайке пожарче будет. И колибри там дофига, не то, что в Уолтемстоу, и джунгли. Зато в Уолтемстоу есть Ллойд-Парк, а там утки.
Я был рад, что вернулся, понимаете, о чем я?
В квартире у меня вовсю херачило отопление. Не иначе Шэрон заходила, у других-то ни у кого ключей нет, даже у Норин. Молодчина она, наша Шэрон. В холодильнике молоко, буханка хлеба и масло. Сделал в шесть этажей тост, густо маслом намазал. Выпил четыре чашки взаправдашнего чаю. Пошел спать.
Проснулся часа через два — не то мутит с дороги, не то разбитый весь. Прошелся по квартире — ну да, так и есть, качает. Надо бы взбодриться. Кофе по всей квартире навалено, да только все в зернах — какой с него прок. Нашел за холодильником пару «эксиков» — должно помочь.
Звоню Джорджу. Застал дома.
— Джордж, — говорю, — приятель, как твои синяки поживают?
— Господи, — говорит, — я ведь поменял номер. Откуда он у тебя?
Пробую еще раз.
— Джордж, — говорю, — приятель, как твои синяки поживают?
— Более-менее, — отвечает, — надеюсь на следующей неделе на работу выйти. А как твои перебитые пальцы? Ты у мамаши под крылышком поправлялся?
— Нет, Джордж, — говорю, — я сгонял на Ямайку.
— На Ямайку?!
— Ага. Поправлялся, как ты говоришь; думаю, должно помочь: солнышко там и все прочее, и тебе советую. Да я вот только вернулся.
— Ах ты стервец вороватый!
— Что-то ты не очень меня привечаешь, Джордж. Хорошо бы тебе стать поласковее.
— И билет, небось, в оба конца взял на выходное пособие? Или социалка оплатила?
— Если уж тебе так интересно, истратил все сбережения.
— Сбережения у него! Когда я тебя в следующий раз штрафовать буду, чтоб ты мне все эти свои сбережения выдал, а то даже разговаривать не стану, пойдешь у меня под суд, как миленький.
— Я перевоспитался, Джордж. И уже оплатил свой долг перед обществом; слыхал про такое?
— Я скорее поверю, что слоны летают.
— Ладно, Джордж, очень приятно с тобой трепаться, только ведь я звоню типа по делу.
— Ладно, Ники, подожди минутку, пока я успокоюсь.
Положил трубку рядом с телефоном, пошел, налил себе чашку чаю и вернулся. И все за мой счет, пока у меня денежки капали.
— Ну, так что ты хочешь?
— Джордж, я узнал, почему нас тогда поколотили, слышишь, что я говорю?
— Ники… Ники, если у тебя есть информация, обратись в чингфордский ДУР и поговори с Ти-Ти, только не по телефону, слышишь ты меня?
— Ты хочешь сказать, ублюдки-легавые поставили меня на прослушку?
— Сейчас есть разные способы, Ники, и люди есть разные. Лично я в это дело впутываться не хочу. Я и так уже впутался, и чем все закончилось?
— Нам надо поговорить, Джордж.
— Обращайся к Ти-Ти. Послушай, что он скажет.
— Джордж, мне не по нутру этот засранец. Он из долбаной уголовки, слышишь ты меня?
— Я тоже из полиции. Если хочешь говорить с полицией, сделай это по правилам.
Бог ты мой. Дыхнуть нельзя стало, везде эти долбаные правила. Прежде, бывало, закончились бабки, идешь в пятницу вечером в участок, сдаешь парочку злодеев, а в понедельник утром топаешь к легавым в кассу и получаешь по чеку бабло. Само собой, это я не про себя, а про стукачков говорю.
Позвонил Рамизу на мобильный. Недоступен.
Недоступен? Трахает, наверное, какую-нибудь телку, вот и недоступен минут на десять. Перезвонил через пятнадцать, дал им еще пять минут — вдруг захотят по второму заходу. Снова недоступен. Да о чем он вообще думает? Как с ним связаться-то? Из больницы его уже выписали. Позвонил ему домой, трубку взяла одна из его сеструх-симпампушек. Сказала мне, что он-де недоступен.
Позвонил Шэрон на старый мобильник, который еще я ей подарил.
— Все для вас, — говорит она.
Чего?
— Чего? — переспрашиваю.
— Все для вас, чем могу помочь, не хотите ли сделать заказ?
— Шэрон, это что за хрень?
— А, это ты, Ники.
— Ну, ты даешь, Шэрон. Что это за «все», блин, и для кого это для вас?
— Массаж на дому, Ники.
— Чего на дому?
— Массаж. Я тебе еще не говорила, думала послать к тебе на днях девочку. Мы тут дело открыли: надомный массаж, в принципе, это как пиццу доставить, разница небольшая.
Рехнуться можно.
— Рехнуться можно, — говорю, — да у тебя дела пошли на лад, пока меня не было, сестренка. Ну и что, ты ездишь на дом?
— Не я, Ники. Я просто координатор — ну, знаешь, как в такси. На точках работает Шелли Розарио и один-два парня.
— Что за парни?
— Шерри МакАлистер, Уэйн Сэпсфорд и Марти Фишерман за рулем.
— На «мерсе», что ли?
Хихикает. Марти этого все звали не иначе, как Марти-Мерседес — потому как он однажды, было дело, угнал «Мерседес». С тем же успехом он мог быть Ауди Марти, Астра Марти, Сьерра Марти или Лада Марти — потому как он перепробовал все марки до единой, но вот Марти-Мерседес прилипло. Катался на этом «мерсе» по всему кварталу, доволен собой до чёртиков, пока легавые минут через десять его не тормознули: им, видите ли, показалось странным, что пятнадцатилетний малец пригнал здоровенного «мерина» на шикарную Прайори-Корт.
— А кто у вас там за главного?
— Я всего лишь диспетчер, Ники — посылаю девушек, даю знать ребятам на тачках. Откуда мне знать, кто хозяин.
Вот оно. Шэрон, конечно, была тут ни при чем, а только дело было в этом, не иначе. И то, что ее «предупредили», было никак не связано с тем, что она — моя сестра. Это-то простое совпадение. «Предупредили» ее потому, что они с приятелями начали какое-то дело, а она была «лицом» фирмы. Они организовали свое дело и тем самым заступили на чужую делянку. В прежние времена в Уолтемстоу не было работающих девчонок, за массажем приходилось ехать в Виппс-Кросс. Сейчас таких фирм стало больше — и одиночки, и целые синдикаты.
Шэрон была «лицом» фирмы, ее оператором. Не имело значения, кто стоял за всем этим, — предостережение получила она.
— Шэрон, а где Рамиз? Он мне срочно нужен поговорить.
— Улетел к своему дяде в Бирмингем, Ники. На неделю. Только это секрет. Убрался от греха подальше.
— Скажи ему, пусть позвонит мне, нам надо встретиться.
— Я передам. А ты как, в порядке? Ты ведь заедешь, расскажешь нам, как и что? Или ты хочешь, чтоб я заехала?
— Лучше я сам приеду, Шэрон, повидаю мамашу. А Говносос будет?
— Он работает в вечернюю смену.
— Ну так я завтра заеду. Да, кстати, это ведь ты присматривала за моей хатой, пока меня не было?
— Да чего там, Ники, пустяки это.
— Увидимся.
Нам всем нужно было поговорить. Я позвонил Ти-Ти.
Позвонил в чингфордский ДУР и говорю:
— Мне б Ти-Ти.
— Его нет, — отвечают.
— А где он?
— Офицер Ти-Ти ведет наблюдение. А кто это, простите?
— Скажите, Ники. Скажите, срочно.
Пятью минутами позже прорезался. Видать, наблюдение его было в сортире.
— Ники, — говорит.
— Ти-Ти, — говорю.
— Ники, я слышал, ты был на Ямайке. И что ты мне привез? Ганжи ямайской мне привез, а?
Скоренько он прознал, что я на Ямайку ездил.
— Надо поговорить. Чтоб ты и я, и другие тоже.
— А в чем дело?
— Только срочно. Пока всех нас прямиком на тот свет не наладили.
— Может, ты хотя бы намекнешь, о чем речь?
— Не-а. Я хочу сказать только одно: нам нужен серьезный разговор, обсудить надо, как и чего. И еще: я хочу знать, сам-то ты честный коп, или как? Речь-то ведь идет об оборотнях в вашем ДУРе и вообще, короче, мне надо знать, сам-то ты честный, а, мужик?
Я хотел выяснить, берет он на лапу или нет, и не нашел ничего лучше, как спросить его самого. Этот Ти-Ти не растерялся.
— Ничего себе, — кричит, — да какого хрена! Я — офицер полиции!
— Снял бы шляпу, да нету. Мне понадобятся свидетели, причем и из вашего брата, только чтоб не по уши в дерьме. Для начала позови Джорджа Маршалла, он подойдёт.
— Ах ты ублюдок несчастный, да какого хера ты тут…
