Ричард Пратер - Казнить его дважды
Хотя и без этого я должен быть доволен. Я был полностью уверен, что знаю главный ответ, а также несколько более мелких. Но для надежности мне нужно было раздобыть дополнительную информацию. Я примерно знал, где могу достать ее, и представлял, каким образом я это сделаю. Но это потребует некоторых усилий. Меня могут и убить. И, судя по этим двум попыткам, грустно подумал я, это не так уж нереально.
Кроме того, та версия, с которой я начну, представляется мне достаточно глухой, и я совсем не уверен, что мне удастся сделать. Но если я смогу…
Я зашел в кабину таксофона рядом с банком. Уже через десять минут я с улыбкой повесил на рычаг трубку. Договориться, в конце концов, было не так уж трудно, но вот получалось ужасно дорого. Это обещает вылететь мне в пару тысяч баксов, а может быть, и больше. От двадцати до сорока незанятых актеров и актрис по пятьдесят баксов каждому. Плюс еще по пяти баксов тем, кто будет что-нибудь говорить или играть кого-то, и это потянет еще на восемь сотен баксов.
Плюс еще один десятицентовик, который я потратил, чтобы позвонить Эду Хауэллу.
Он должен был сыграть для меня свою роль и поставить весь спектакль, если только сможет. Я знал, что сегодня он не занят на съемках у Слэйда — они будут снимать сцену казни королевы и некоторые эпизоды с Груззаком и Шерри Дэйн. И он обещал привести с собой парочку других звезд и несколько ведущих актеров.
В добавление к этим начальным расходам, если что-нибудь пойдет не так, потребуется платить массу всяких штрафов. А некоторые из нас даже могут угодить в тюрьму. Скорее всего, это буду я.
Да еще одно дело, для меня просто мучительное. Надо выбить правду из того парня. А я никогда не мог бить человека, чтобы заставить его говорить, ломать ему кости, выжигать глаза. Такого рода вещи не для меня. Потому что тот, кто бьет, неизбежно приобретает более глубокие травмы, чем тот, которого бьют. Не говоря уже о чисто практической стороне дела — многие мужчины после страданий от побоев рассказывают все, что могут. И никто не может гарантировать, что все это правда.
Нет, пытки отпадают. По крайней мере, физические пытки. А вот психологически немного попотеть — это меня устраивает. Все, что мне осталось теперь сделать, — это захватить Лупоглазого и каким-то образом заставить его пойти туда, куда мне надо. Эту часть моего плана я еще не обдумал.
Но в то же время была и другая задача — под названием «Доктор Уиллим». Еще тогда, в кабине телефона, я просмотрел желтые страницы телефонного справочника в разделе «Врачи и хирурги, доктора медицины». Там нашлась пара Уильямсов, с буквой «с», но Уиллима не было. Я их всех просмотрел по одному. Потом перешел к букве «М». И тут я сразу нашел, что искал: доктор Мейси. Доктор Уиллим Мейси. По крайней мере, она без ошибок написала его имя. Он психиатр, а его адрес — Родео-Драйв.
И это, без сомнения, как-то связано со всем этим делом.
* * *У доктора Мейси был небольшой, но очень хорошо обставленный особняк, и в очень дорогом районе. Мне подумалось, что его обитатели выходят на Родео-Драйв скорее через боковой выход, чем через главный. Я прошел по серому высохшему ковру к письменному столу, за которым сидела леди средних лет с мешками под глазами, и сказал ей, что хотел бы повидать доктора Мейси.
— О, я не могу сделать этого, — информировала она меня. — Ни в коем случае!
Я понял, что должен был записаться на прием эдак лет пять или семь назад. Тогда я попросил у леди конверт, запечатал туда измятый листок найденного письма и сказал ей, что если она покажет это доктору Мейси, то он захочет увидеть меня.
Она бросила на меня взгляд, говоривший, что она не совсем поверила, что мне очень, очень надо видеть доктора Мейси. Но все-таки взяла мою необычную записку.
Это было похоже на магию.
Женщина вышла.
Через полминуты появилась молодая, стройная, хорошо одетая, но очень сердитая женщина. Она остановилась. Повернувшись в сторону кабинета доктора, она закричала:
— Я никогда не была так… я пришла сюда… как вы только могли?
В дверях кабинета возник высокий, чуть полноватый, приятного вида мужчина с бакенбардами и в роговых очках.
— Мне очень жаль, миссис Миллс, но это неизбежно. Это будет, разумеется, не… — Здесь его взгляд упал на меня, и он удивленно заморгал. Может быть, он ожидал кого-то другого? После паузы доктор моргнул еще пару раз и продолжил: — Сегодняшний визит не будет занесен в счет…
— Надеюсь, что нет. — Дама вынеслась наружу и громко хлопнула дверью.
Я поднялся.
Доктор Мейси начал было говорить что-то мне, потом пожал плечами и направился обратно в кабинет. Я прошел за ним и закрыл за собой дверь.
Он подошел к своему дивану — настоящему, низкому, из темной кожи, изрядно потрепанному — и присел на его край. Потянувшись к карману, он достал оттуда конверт и листок бумаги, которые я ему передал. Они были свернуты в шарик.
— А я полагал, что рассчитался с вами, — сказал он, не глядя на меня.
Я промолчал, отдавая ему инициативу.
— Я дал вам все, что мог. — Он посмотрел на меня и снова удивленно заморгал. — Вы не похожи на…
Теперь первоначальный шок прошел, и он собрался. Может быть, у него возникли подозрения насчет меня. И я быстро сказал:
— Вы имеете в виду другого человека? Здоровенного типа, лысоватого, с большими ногами?
У него не возникло никакой особой реакции.
— Да. А вы что, передаете меня друг другу?
— Он не мог прийти на этот раз, — объяснил я. — Его убили вчера.
— Вот это плохо, — заметил он, однако не скрывая удовольствия. — А я-то думал, что покончил с… со всем этим.
Он показал мне смятые бумажки в руке.
— Вы никогда не избавитесь от шантажа, доктор.
При моих словах врач вздрогнул, заморгал еще чаще и сказал, устремив глаза на стол:
— Думаю, что нет.
Психиатры иногда записывают бессвязные излияния и слова своих пациентов. Потом, в спокойной обстановке, они проверяют каждое слово, каждый нюанс и изменение интонации больного, чтобы втиснуть все это во фрейдовские схемы.
Поэтому я сказал:
— Отключите «жучок»!
— Жучок? — Мейси снова моргнул. — Ах, магнитофон! Ну конечно.
Он скривился. Но все же прошел к столу, выдвинул ящик, нажал кнопку и уселся за стол.
— Ну и что вы хотите на этот раз?
— То же самое, что и раньше, — ответил я. — Сведений. Вы ведь не давали тому типу денег, правда? — Теперь и я сделал вид, что подозреваю что-то. — Или давали?
Он заморгал еще сильнее:
— Вы сами отлично знаете, что я не платил этой скотине, этому параноику с… — Врач замолчал. — А кто вы, собственно, такой? И где вы взяли письмо Джеррилли? — спросил он чуть погодя.
Я усмехнулся.
— Кто вы? — повторил он. — Не мог я вас видеть…
Я понял, что не получу многого от доктора Уиллима Мейси. Но это ничего. Он уже сказал мне почти все, что мне было нужно. Я знал, что письмо написала Джеррилли. И что он платил, но, возможно, платил не деньгами. Я мог бы сообщить ему свое имя, а также что я частный детектив и все такое. Но люди, которых шантажируют, никогда не подверглись бы шантажу, если бы с самого начала рассказали все полиции или даже частному детективу. Почти наверняка он пустил бы пробный шар.
И было ясно, что скоро доктор сам во всем разберется. Мои фотографии часто появлялись в местных газетах, и не исключено, что он мог их там видеть. И, кроме того, я хотел бы надеяться, что я не был похож на негодяя.
Но я попробовал еще один ход:
— Вы платили секретной информацией из своих записей, верно, доктор? Ленты, содержание записей и тому подобный материал?
Он долгое время не отвечал. Наконец проговорил:
— Я вам ровным счетом ничего не собираюсь говорить. Я… собираюсь вызвать полицию.
И он положил руку на настольный телефон. Я выжидал. Человек, которому нечего скрывать, может обратиться к закону.
— Ну так давайте, — сказал я.
Мейси не стал звонить.
— Я настаиваю, чтобы вы сказали мне, кто вы такой, — потребовал он.
— Я Шелл Скотт, доктор Мейси. Частный детектив. В интересах моего клиента я…
Он не дал мне закончить и набросился на меня:
— Частный детектив! — В его устах это звучало так, будто это было куда хуже, чем эдипов комплекс. — Я вызываю полицию!
И он на этот раз начал набирать номер: он не боялся частного детектива.
— Я сделаю так, что вас арестуют, — пригрозил он мне. — Вы лишитесь лицензии.
— А что вы скажете им, доктор? — полюбопытствовал я.
— Что вы пытались шантажировать…
— Неправда, доктор. Снова неправда, — укоризненно улыбнулся я.
Он уставился на меня, держа трубку около уха.
— Я не делал попытки шантажировать вас, — медленно сказал я. — Ничего от вас не требовал, кроме информации. Правда, я не назвал вам своего имени, но вы почему-то сразу предположили, что я такой же мерзавец, который пришел выманивать у вас деньги? А я только детектив, который ведет расследование.
