Дэшилл Хэммет - Сотрудник агентства "Континенталь"
– Ну ладно, – вздохнул он. – Можете не торопиться спрашивать. Я подожду.
Я подошел и встал над Уэйлсом. Я взял его пальцами за подбородок, поднял ему голову и наклонился нос к носу.
– Вот в чем твоя промашка, Джо: ты послал телеграмму сразу после убийства.
– Он умер? – Слова эти вырвались так быстро, что даже глаза у него не успели расшириться и округлиться.
Вопрос сбил меня с толку. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не поднять брови, а когда я заговорил, собственная интонация показалась мне неестественно спокойной:
– Кто умер?
– Кто? Почем я знаю? Вы про кого говорите?
– Про кого я, по-твоему, говорю?
– Почем я знаю? Да ладно! Про старика Хамблтона, ее папашу.
– Верно, – сказал я и отпустил его подбородок.
– Его убили, вы говорите?
Хотя я убрал руку, лицо Уэйлса не сдвинулось ни на миллиметр. Как?
– Мышьяковой бумагой от мух.
– Мышьяковой бумагой от мух. Лицо у него стало задумчивым. Странный способ.
– Да, очень странный. Ты бы куда пошел, если бы захотел ее купить?
– Купить? Не знаю. С детства ее не видел. Да никто ей не пользуется у нас в Сан-Франциско. Тут и мух-то мало.
– Вот же купил кто-то, сказал я. Для Сю.
– Сю? – Он вздрогнул так, что под ним скрипнул диван.
– Ну да. Отравили вчера утром мухомором.
– Обоих? – спросил он, словно не веря своим ушам.
– Кого и кого?
– А? Ее и отца.
– Ну да.
Он опустил подбородок на грудь и потер одну руку другой.
– Тогда мне крышка, медленно произнес он.
– Она, – весело согласился я. – Хочешь вылезти из-под нее? Говори.
– Дайте подумать.
Я ждал, и, пока Уэйлс раздумывал, я прислушивался к тиканью часов. От раздумья на его сером лице выступили капли пота. Наконец он выпрямился и вытер лицо ворсистым пестрым платком.
– Ладно, скажу. Делать нечего. Сю собиралась свалить от Бейба. Мы с ней собирались уехать. Она... Вот, я вам покажу.
Он сунул руку в карман и вытащил сложенный листок плотной бумаги. Я взял его и прочел:
Милый Джо,
я этого долго не вынесу в общем, нам надо поскорее
бежать. Сегодня вечером Бейб меня опять избил.
Если ты любишь меня, пожалуйста, давай поскорее.
Сю
Почерк был женский, нервный, угловатые буквы теснились и вытягивались вверх.
– Поэтому я и хотел плешь потереть Хамблтону, – сказал он. – У меня третий месяц сквозняк в кармане, а вчера получаю это письмо надо где-то деньги брать, чтобы увезти ее. Она бы из отца тянуть не захотела я и решил все сделать по-тихому.
– Когда ты видел ее в последний раз?
– Позавчера, в тот день, когда она это письмо написала. Только я ее не видел она была здесь, а писала она ночью.
– Бейб догадывался, что вы затеваете?
– Мы думали, что нет. Он всю, дорогу ревновал ее, по делу и не по делу.
– Так были у него основания?
Уэйлс посмотрел мне в глаза и сказал:
– Сю была хорошая девочка.
– Н-да, и ее убили.
Он молчал. На улице смеркалось. Я отошел к двери и нажал выключатель. При этом я не спускал глаз со Святого Джо.
Только я отнял палец от выключателя, как что-то звякнуло в окне. Звук был громкий, – резкий.
Я посмотрел на окно. За окном, согнувшись на пожарной лестнице, стоял человек и заглядывал в комнату сквозь стекло и тюлевую занавеску. Смуглый человек с грубыми чертами лица и размеры его говорили о том, что это Бейб Макклур. В стекло перед ним упиралось дуло черного автоматического пистолета. Он постучал им по стеклу, чтобы привлечь наше внимание.
Делать мне в данную минуту было нечего. Я стоял на месте и смотрел на него. Я не мог разобрать, на меня он смотрит или на Уэйлса. Видел я его вполне четко, но тюлевая занавеска мешала разглядеть такие подробности. Я решил, что он держит в поле зрения нас обоих, а тюлевая занавеска не очень ему мешает. Он был ближе к занавеске, чем мы, а кроме того, я зажег свет в комнате.
Уэйлс замер на диване и смотрел на Макклура. На лице Уэйлса застыло странное, угрюмое выражение. Глаза были угрюмы. Он не дышал.
Макклур ткнул дулом пистолета в окно, из него вывалился треугольный кусок стекла и со звоном разбился на полу. Я с сожалением подумал, что звук недостаточно громок и не насторожит Макмана на кухне. Нас разделяли две двери.
Уэйлс увидел, как разбилось стекло, и закрыл глаза. Он закрывал их медленно, постепенно, так, словно засыпал. Его застывшее угрюмое лицо по-прежнему было обращено к окну.
Макклур выстрелил в него три раза.
Пули отбросили Уэйлса назад, к стене. Глаза у него широко раскрылись, выкатились. Губы сползли с зубов, так что обнажились десны. Язык выпал. Потом он уронил голову и больше не шевелился.
Когда Макклур отскочил от окна, я подскочил к окну. Пока я отодвигал занавеску, отпирал и поднимал окно, его ноги уже затопали по бетонному двору.
Макман распахнул, дверь и ворвался в комнату, по пятам за ним девушка.
– Займись этим, – приказал я ему, вылезая наружу. – Его застрелил Макклур.
Квартира Уэйлса была на втором этаже. Пожарная лестница заканчивалась здесь железным трапом с противовесом под тяжестью человека трап опрокидывался и почти доставал до земли.
Я последовал за Макклуром тем же путем стал спускаться по качающемуся трапу и, не добравшись до конца, спрыгнул на бетонный двор.
Со двора на улицу был только один выход. Я бросился туда.
На тротуаре рядом с выходом стоял тщедушный человек и удивленно глазел на меня. Я схвати его за руку, тряхнул:
– Пробежал высокий мужчина. – Возможно, я кричал. – Куда?
Он попытался ответить, не смог, показал рукой на другую сторону улицы, где за досками для афиш начинался пустырь.
Впопыхах я забыл сказать ему спасибо.
Слева и справа от досок были проходы, но я не побежал туда, а пролез под досками. Пустырь, заросший бурьяном, был достаточно велик, чтобы укрыть беглеца даже такого крупного, как Бейб Макклур, если он захочет устроить преследователю засаду.
Пока я размышлял над этим, в дальнем углу пустыря залаяла собака. Она могла лаять на кого-то пробежавшего мимо. Я побежал в тот угол. Собака была за сплошным забором во дворе перед узким проходом, который вел с пустыря на улицу.
Я подтянулся на заборе, увидел, что, кроме жесткошерстного терьера, во дворе никого нет, и побежал по проходу, провожаемый собакой, которая бросалась на забор с той стороны.
Перед самой улицей я спрятал револьвер в карман.
Метрах в пяти от прохода, перед табачной лавкой, стоял маленький открытый автомобиль. В дверях лавки полицейский разговаривал с худым смуглым человеком.
– Минуту назад оттуда вышел большой мужчина, – сказал я. – Куда он направился?
Полицейский глядел тупо. Худой показал головой: «В ту сторону» и продолжал беседу.
Я сказал спасибо и пошел к углу. Там стоял телефон для вызова такси и два свободных таксомотора. От следующего перекрестка отъезжал трамвай.
– Сейчас тут прошел высокий мужчина он взял такси или сел в трамвай? – спросил я двух таксистов, которые стояли возле одной из машин.
Тот, что пообтрепанное, сказал:
– Такси он не брал.
– Я возьму. Догоняем вон тот трамвай.
Пока мы тронулись, трамвай успел отъехать на три квартала. На улице были люди и машины, и я не мог разглядеть, кто выходит из вагона. Мы нагнали его, когда он остановился на Маркет-стрит.
– Езжайте за мной, – велел я шоферу и выскочил. С задней площадки трамвая я заглянул через стекло в салон. Пассажиров было человек восемь десять.
– На Гайд-стрит к вам сел высокий, здоровенный мужчина, – сказал я кондуктору. – Где он вышел?
Посмотрев на серебряный доллар, который я вертел в пальцах, кондуктор вспомнил, что высокий мужчина вышел на Тейлор-стрит, и заработал серебряный доллар.
Когда трамвай свернул на Маркет-стрит, я спрыгнул. Такси; ехавшее за вагоном, притормозило, дверь его распахнулась.
– Угол Шестой и Мишн, – сказал я, вскочив в машину.
С Тейлор-стрит Макклур мог двинуться в эту сторону. Приходилось действовать наугад. Скорей всего он попробует скрыться по другую сторону Маркет-стрит.
Уже совсем стемнело. Нам пришлось доехать до Пятой улицы, чтобы свернуть с Маркет-стрит; по Пятой на Мишн и в обратном направлении к Шестой. По дороге к Шестой улице мы не увидели Макклура. И на Шестой я его не увидел ни слева, ни справа от перекрестка.
– Дальше, на Девятую, – распорядился я и, пока мы ехали, объяснил шоферу, как выглядит нужный нам человек.
Мы доехали до Девятой улицы. Нет Макклура. Я выругался и стал ломать голову.
Бейб медвежатник. Весь Сан-Франциско поднят по тревоге. Инстинкт подскажет медвежатнику: оторваться на товарняке. Товарные дворы в этой части города. Пожалуй, у него хватит хитрости не удирать сразу, а затаиться. В таком случае он вообще может не перейти через Маркет-стрит. Если он залег, его еще можно будет найти завтра. Если взял ноги в руки, то либо сейчас его поймаем, либо никогда.
