Энтони Бруно - Психопат

Охранник зарычал:

— Леди, я задал вам простой вопрос. Слышали вы...

Дверь внезапно распахнулась и ударила охранника в спину.

Тот дернулся:

— Что за...

На пороге стоял Тоцци, держа трость, будто шпагу. Оглядев комнату, он остановил взгляд на белом:

— Сол, что ты здесь делаешь, черт возьми?

У Стэси отвисла челюсть. Сол? Это Сол Иммордино?

Тоцци свирепо поглядел на охранника:

— Что вы здесь делаете?

— Ну... я думал, вы хотите поговорить с Солом.

— Я ждал в палате двадцать минут. Что вы с ним здесь делали?

— Я так понял, что вы хотели поговорить с ним здесь, с глазу на глаз. Видно, ошибся.

Тоцци поднял брови и громко вздохнул. Было ясно, что он считает охранника безмозглым кретином. Глянул на Иммордино, покачивающегося и что-то бормочущего над своими руками, потом перевел взгляд на Стэси:

— У тебя все хорошо?

Она сжала губы и кивнула:

— Порядок.

Голос ее прозвучал еле слышно.

Тоцци напустился на охранника:

— Уведи его отсюда в палату и жди меня там.

Охранник спокойно пожал плечами:

— Как скажете. Пошли, Сол.

Он взял Иммордино под руку и повел к двери.

Стэси обрела свой голос.

— Он не связан, — сказала она Тоцци. — Лямки расстегнуты. Руки у него свободны.

В голосе ее снова прозвучал страх.

Охранник услышал ее. Проверил пояс и затянул лямки.

— Наверно, забыл затянуть их после того, как Сол ходил в туалет. — Пожал плечами. — Ему и не нужно этой штуки. Он смирный. Одно из глупых больничных правил. Когда забираешь пациента из палаты, нужно надевать этот пояс.

Закрепив лямки, Чарльз вывел Сола из комнаты.

На душе у Стэси стало гораздо легче.

Тоцци положил руку ей на плечо:

— У тебя действительно все в порядке? Они тебе ничего не сделали?

Девушка покачала головой и содрогнулась.

— Кажется, охранник что-то сделал с камерой. Точно не уверена. Я не видела, чтобы он к ней прикасался, но огонек не мигает.

Тоцци осмотрел камеру и что-то передвинул. Красный огонек замерцал вновь.

— Говорили они что-нибудь?

— Охранник все спрашивал, слышала ли я, как они входили. Я не могла понять, о чем он говорит. Видимо, хотел узнать, слышала ли я, как Иммордино говорит что-нибудь.

— А ты слышала?

— Слышала два голоса, но кто говорит — не видела.

— Что он сказал?

— Кажется, «выключи эту чертову штуку». Имелась в виду камера.

— Но ты не видела, чтобы он это говорил.

— Нет.

— Жаль, — вздохнул Тоцци.

— Почему? Что такое?

— Если б ты видела, как он это говорил, мы бы могли использовать тебя в качестве свидетельницы. Ты слышала, но, к сожалению, не уверена, что это именно его голос. Так что нам от этого никакого проку. Кроме того, мне пришлось бы объяснять, как ты здесь оказалась, и возникли бы процедурные проблемы. Черт.

— Сюда, Сол. Пошли. Вот твой столик.

Сквозь зеркало было видно, как Чарльз ведет Сола по палате.

— Постараюсь как можно быстрее. Подожди меня здесь.

Тоцци хотел уходить, но Стэси схватила его за руку. Поглядела ему в глаза:

— Я хочу в туалет.

Он поглядел в глаза ей:

— А. Ну, иди.

— Пошли со мной.

— Одна не можешь?

— Иди-иди, Сол. Иди.

Тоцци невольно повернулся к зеркалу.

— Пошли, постоишь снаружи, — сказала Стэси. — Я быстро.

Он с легким недоумением пожал плечами:

— Ладно.

Его лицо мстительного орла приняло заботливое выражение отца, пекущегося о ее благополучии. Первоначальное ей нравилось больше.

Вспомнив о ничего не выражающем лице Сола Иммордино, она снова потерла обнаженные руки. Тоцци обнял ее за плечи, они вышли из комнаты и пошли по коридору. В коридоре было теплее, но мурашки у Стэси не проходили. Она пошла побыстрее и все ускоряла шаг, пока они шли по коридору. Ей действительно хотелось в туалет.

Глава 11

Приставя расставленные ладони к стеклу парадной двери приюта Марии Магдалины, Гиббонс заглянул внутрь. В вестибюле худощавый парень красил валиком стену. Гиббонс нахмурился. Что это с ним? Не слышал звонка? И позвонил снова.

Мадлен Каммингс с ехидной улыбкой склонила голову набок:

— Может, взломаем дверь?

Гиббонс никак не отреагировал. Ему не хотелось цапаться с ней. Не хотелось вообще с ней разговаривать. Он приехал сюда по делу, правда, не надеясь добиться результатов. Накануне Сол Иммордино отказался разговаривать с Тоцци, и в этом нет ничего удивительного, однако Тоцци на него обозлился. Он до смерти перепугал Стэси, и она считала, что Сол или его охранник Чарльз Тейт выключили установленную видеокамеру. Гиббонс решил поговорить с сестрой Сола, монахиней. Когда речь заходила о противозаконных делах ее брата, она всегда оказывалась в неведении, однако могла случайно о чем-то проговориться. Сделать попытку имело смысл. В конце концов, если в Тоцци стрелял наемный убийца, поручение до сих пор оставалось в силе. Гиббонс считал, что если Иммордино подослал убийцу к Тоцци, то мог подослать и к нему. Он раздраженно втянул воздух сквозь зубы и снова нажал кнопку звонка.

— Почему вы так нетерпеливы?

Голос Каммингс звучал теперь раздраженно.

Гиббонс продолжал вглядываться через стекло в вестибюль.

— Прямо за дверью стоит какой-то парень, черт возьми. Он что, глухой?

Каммингс пожала плечами:

— Возможно.

Гиббонс молча глянул на нее. Он знал, что она считает его равнодушным к состоянию калек. Вновь и вновь принималась рассказывать, как он и Тоцци «грубо обращались» с Иммордино в психушке, даже нажаловалась на них Иверсу, а Лоррейн верила этой ерунде и по утрам поглядывала на него через кухонный столик, будто на Гиммлера. Гиббонс просто мечтал, чтобы Чарльз Мэнсон вернулся, и Каммингс отозвали обратно в Квантико.

Он уже хотел колотить в дверь кулаком, но тут в вестибюль вышла какая-то девчонка. Накинув дверную цепочку, она отперла замок:

— Да?

Девчонка пристально смотрела из-под туго натянутой цепочки. Взгляд ее светло-карих глаз был недоверчивым, лицо бледным, одутловатым.

Гиббонс показал ей служебное удостоверение:

— Гиббонс, особый агент ФБР. Это агент Каммингс. Мы хотели бы поговорить с сестрой Сил.

Девчонка тупо уставилась на предъявленный документ. Нижняя губа ее отвисла, обнажив гнилые зубы.

Каммингс опустила руку Гиббонса и заглянула в приоткрытую дверь:

— Скажи, пожалуйста, сестре Сил, что мы извиняемся за внезапный приход и что много времени у нее не займем.

Гиббонс свирепо глянул на нее. Неужели она, черт возьми, думает, что им нужно предупреждать о своем визите? Конечно, почему бы не дать подозреваемым время продумать свои показания? По ее мнению, этого требовала вежливость, и вообще она превыше всего ставит цивилизованное поведение. Господи, ну и дура.

Девчонка прикрыла дверь и сняла цепочку. Когда она открыла створку снова, Гиббонс заметил, что живот ее начинает округляться. Мышиного цвета волосы давно не чесаны. Гиббонс решил, что ей лет четырнадцать, от силы пятнадцать.

— Пойду позову ее, — сказала девчонка. Пошла по коридору и скрылась в глубине дома.

В открытую дверь тянуло запахом свежей краски. Маляр походил на сущего идиота, он смотрел на стену недвижным взглядом и проводил валиком вверх-вниз по одной и той же полосе, не оборачиваясь, чтобы обмакнуть его в краску, не передвигаясь на другое место.

Гиббонс понимал, что Каммингс хочет услышать его мнение о парне. Но доставлять ей такого удовольствия не собирался.

— Ну и где же сегодня Тоцци? — спросила она.

Гиббонс пожал плечами:

— Не знаю.

— Удивляюсь, что вы не взяли его с собой. Повидав, как он обращается с умалишенным, могу представить, как бы он обошелся с монахиней.

Гиббонс приподнял брови и пожал плечами. Ему не хотелось вступать в перепалку.

— Или он слишком занят этой девицей?

— Какой?

— Той самой, с рекламного ролика.

Гиббонс нахмурился и придал лицу недоуменное выражение.

— Со Стэси Вьера.

Гиббонс усмехнулся. Он сразу понял, о ком говорит Каммингс, но хотел, чтобы она произнесла имя. После знакомства в больничной палате они с Лоррейн неизменно называли Стэси «этой девицей».

— Так он все еще встречается со Стэси?

— Понятия не имею, что делает Тоцци в свободное время.

Хотя представить это было нетрудно.

Каммингс нахмурилась.

— Может, вы не понимаете, но Лоррейн очень этим расстроена. Она думает, что ее двоюродный брат просто удовлетворяет свою похоть.

Гиббонс снова пожал плечами:

— Ей уже больше двадцати одного года... как мне кажется.

— Возраст тут ни при чем. Дело в отношении Тоцци. Это видно по его лицу. Она для него — просто красивое тело.

— Он вам это говорил?

— Нет.

— Откуда же вам знать, как он относится к ней? Может, его привлекает именно ее душа?