Крис Хендерсон - Бесплатных завтраков не бывает
— Бад, — заметил доктор утомленно, — оставь этого чудного мужчину в покое.
— Ах, теперь «оставь его в покое»? Я его подобрал на помойке, привез, рискуй, можно сказать, жизнью, в больницу, причем не пошел из-за этого на дивную вечеринку...
— Так это ты меня сюда доставил? — спросил я. Бад улыбнулся в ответ. — Ну, спасибо. Не ожидал.
— Ничего-ничего, всегда пожалуйста. — Он сыграл на губах туш. — А теперь, к моему величайшему сожалению, настала пора расставаться. Большой город шлет мне свой властный зов, а я слишком слаб духом, чтобы не ответить. Адье, адье.
Я засмеялся. Маленький доктор тоже. Подумав, что момент благоприятный, я сказал:
— Док, у меня к вам просьба. У вас скальпеля не найдется? — Он ответил утвердительно, но с оттенком удивления. — Мне тут пришла в голову одна мысль... — Я показал на гипсовую повязку и спросил: — Нельзя ли засадить его сюда?
— Что? — он был просто поражен.
— Ну, вы намотайте сколько там положено по науке, а потом положите еще один виток поверх скальпеля... Чтобы я не чувствовал себя совсем инвалидом, пока не снимут гипс.
— А зачем, вы не можете мне сказать?
Тогда я рассказал ему о Джефе Энтони, от том как он ни за что ни про что отделал меня тростью. И о том, что собираюсь снова наведаться в заведение мистера Стерлинга, чтобы все разузнать до конца. Доктор без колебании сделал то, о чем я его просил. Я поблагодарил.
— Да бросьте вы, — ответил он. — Теперь послушайте: вот тут я поставил точку. Чтобы извлечь ланцет, достаточно будет прижать гипс к чему-нибудь твердому. Так вы не сломаете лезвия. Будем надеяться.
— Что значит «будем надеяться»?
— Значит, что раньше мне не приходилось проделывать таких фокусов, и я не знаю, сработает он или нет. Но, будем надеяться, в нужный момент не подведет. Теперь понятно?
— Вполне.
Потом я спросил, можно ли позвонить, и доктор придвинул мне телефон. Я набрал номер Хью, объяснил ему, где стоит моя машина, и попросил приехать за мной. Потом выловил в потоке пустой болтовни обещание быть у въезда в госпиталь через полчаса. Спросить, как он откроет и заведет «скайларк» без ключей — значило нанести смертельную обиду.
В ожидании Хью мы с доктором толковали о всякой всячине — о его работе, о моей работе. Он дал мне с собой несколько таблеток, но не сказал, что это такое, а я не спросил. Я принял их. Потом повел меня к выходу, желая, во-первых, продолжить беседу, а, во-вторых, проверить действие болеутоляющего. Беседа была замечательная, таблетки — еще лучше. Просто чудо что за таблетки, раз я уходил из больницы на своих ногах. Прижав палец к губам, маленький доктор высыпал мне полфлакона в карман пиджака. Я поблагодарил его за все и пообещал, что когда приеду снимать гипс, мы славно погудим.
Пора было приступать к своим служебным обязанностям, хотя ему этого ужасно не хотелось. Мне — тоже. Но я направился к машине, за рулем которой сидел верный Хью.
Глава 14
Прежде всего я велел Хью заехать в спортзал к Тони, чтобы там смыть с себя ароматы помойки и больницы. В моем шкафчике нашлось, во что переодеться: после горячего душа, бритья и еще одной чудодейственной таблетки опять почувствовал себя человеком.
Пока я приводил себя в божеский вид, Хью успел сделать несколько звонков и собрать кое-какие сведения о «Голубом Страусе». Оказалось, что недавно открывшееся заведение уже заслужило самую скверную репутацию, так что далеко не меня одного выкидывали оттуда на ближайшую помойку, и искры сыпались из глаз тоже не у меня первого.
Но никто никогда не имел никаких претензий, что объяснялось довольно просто: каждый вляпывался там в такое, что непременно бы всплыло — по свойству этого вещества — на суде и крупными буквами сообщило о себе на первой странице «Нью-Йорк пост».
Намотав себе на ус эту информацию, я позвонил Рэю и узнал, что его рейд был успешен: Миллера привезли к нему несколько часов назад. В отель он вернулся на рассвете пьяный в дым. На все вопросы отвечал только храпом. Я сказал Рэю, что скоро приеду повидать своего клиента, на что капитан ответил мне, что только меня ему и не хватало для полного счастья.
По дороге я заехал наконец в банк, чтобы внести на свой счет миллеровские деньги и снять кое-что — надо было вернуть долг Рэю и обеспечить себе свободу маневра. Благодаря принятым в нью-йоркских банках правилам, этот счет вполне может просуществовать до моего пятидесятилетнего юбилея.
В половине одиннадцатого мы уже были в кабинете Тренкела. Миллер пробудился и беседовал с капитаном. Его заместитель Муни приветствовал нас при входе в свойственной ему непринужденно-обворожительной манере.
— Ой, Джек! — сказал он, тыча пальцем мне в лицо, — Ты изменил внешность?! Как тебе идет! Как жалко, что меня не было при этом, и я не помогал наводить на тебя красоту.
— Отлипни от меня, вошь конопатая, пока я тебе башку не открутил и в пасть не харкнул, — отвечал я.
— Находчив, как всегда, — ухмыльнулся он и звенящим от счастья голосом спросил: — Чем мы, жалкие, убогие, с куриными мозгами людишки обязаны счастью принимать таких персон, как ваш клиент, ваш друг и, конечно, вы сами, мистер Хейджи?
Что мне было ответить? Выглядел я чудовищно, но и Миллер производил впечатление человека, уже некоторое время назад простившегося с жизнью. По тому, как он обвисал в кресле, я понял, что от него опасность уже не исходит. Рэй отвел меня в сторону.
— Увези ты его отсюда. И сам поезжай домой. Приведите оба себя в порядок.
— Ты допрашивал его насчет Джорджа? спросил я.
— Его сейчас только и допрашивать, — пожал плечами капитан. — Мое личное мнение: никого он не убивал и вообще не способен на это. Ему при мне сообщили о том, что Джордж застрелен. Похоже, он к этому непричастен. Сразу признался, что у него был «зауэр», но его украли несколько месяцев назад. Я связывался с нашими коллегами из Плейнтона — они подтвердили. Он заявлял о пропаже большей части своей коллекции оружия. Это алиби.
В лаборатории ничьих отпечатков пальцев на гильзе не обнаружили. Казалось бы, это должно свидетельствовать против Миллера, но Рэй шестым чувством понимал то, что я понял уже давно. Бедный, толстый, глупый Миллер убийцей не был. Впрочем, он вообще ничем не был, разве что занудой.
Меня удивило спокойствие Рэя. Когда рассыпается обвинение, он обычно впадает в ярость, а сейчас — нет.
— Этот парень действует на меня угнетающе. Будь так добр, уведи ты его отсюда. Когда протрезвеет, объясни что к чему. Убеди его — пусть не упрямится и катится в свой Плейнтон.
— А ты пытался его убедить?
Рэй вместо ответа только посмотрел на меня: взгляд был таким ледяным и бездушным, что я, пожалуй бы, смутился, если бы не понимал, чем он вызван. Решив не заводиться, я сказал:
— Ладно, все понятно. Не люблю обещать, если не уверен, что выйдет. Но попытаюсь вправить ему мозги.
Мы вернулись в кабинет. Там Хью и Муни вели язвительнейшую перепалку, а Миллер пребывал в прежнем полубессознательном состоянии. Хьюберт уже достиг того состояния, когда он носится по комнате, волоча свою хромую ногу, и швыряет в Муни скоросшивателями. Дюжий полицейский был, однако, с Хью не в пример сдержанней, чем со мной, что совсем неудивительно: в Хью они нуждались гораздо больше, чем во мне.
— Вот хорошо, Джек, что ты все-таки решил вернуться за своей мартышкой. А я уж собирался было привязать ей к хвосту шутиху.
— Ну да, привязать, — засмеялся Хью. — Д-д-для эт-того надо па-пальцы иметь, а у тебя копыта.
— А ну, кончайте! — гаркнул Рэй. — Забирай, Джек, этого придурка. Или вытряси у него признание, или пусть убирается восвояси.
— Это дело! — добавил Муни. — Это и к тебе относится, Джек. Так или иначе воздух в Нью-Йорке будет чище.
— Когда я решу внести свой вклад в очищение нью-йоркского воздуха, друг мой Муни, то предложу властям не прикалывать форменные бляхи к мешкам с говном. Конечно, это повысит процент безработицы среди ирландцев, но...
Я не договорил. Мы с Муни уже повернулись спиной друг к другу, готовясь заняться своими делами. Весь личный состав участка давно уже ждет, когда мы от слов перейдем к делу и выясним отношения кулаками. Пока до драки еще не дошло, но в том, что это — вопрос времени, уверены, по крайней мере, два человека. Один из них — Муни, другой — я.
Мы с Хьюбертом выволокли Миллера наружу и потащили его к машине, уповая на живительное воздействие свежего воздуха. Как бы не так. Он не выходил из своего запредельного состояния. Кстати, я, в отличие от Рая, не стал бы ручаться за его невиновность. Мне случалось видеть вдребезги пьяных людей, которые заплетающимся языком очень убежденно и правдоподобно лгут. Опьянение — не показатель искренности. Пока он не протрезвеет, наверное ничего утверждать нельзя.
Хью собирался было ехать с нами, но я попросил его взять такси. Я хотел только уложить Миллера, а потом выспаться, потому что ничего уже не соображал.
