Дей Кин - Миссис убийца
– Полиция! На помощь! Герман Стен в холле!
Я взглянул на Жиля и задумался. Итак, я снова провинился. Что-то будет потом? Ведь не его разыскивают по обвинению в убийстве... Жиля могут обвинить лишь в том, что он не воспользовался благоприятной ситуацией и не задержал меня. Мне же надо думать о Пат. И о городе, этих джунглях из железа и бетона, в которых я должен скрываться, в этих джунглях, где организована охота на человека, охота за мной...
Я открыл входную дверь и быстрыми шагами вышел в ночь.
Глава 14
Заведение, которое держал Хими, было похоже на обычные турецкие бани со всеми их атрибутами, с теми же пьяницами, которые приходили, чтобы протрезветь и отправиться на работу или домой скандалить с женами. Некоторые входили шатаясь, а выходили более или менее твердо держась на ногах. За обитой чем-то мягким дверью в двух маленьких кабинетах, разделенных между собой узким коридором, помещался вытрезвитель, обслуживаемый двумя симпатичными женщинами. Они ничем не брезговали и всегда были готовы на все. Все, для облегчения клиентов. И это в половине пятого утра после работы в течение ночи. Я послал их ко всем чертям.
Растянувшись в темноте, я пытался немного прийти в себя и все осмыслить. Мне очень хотелось бы знать, что все это означает. Удар был подготовлен и нанесен большим мастером своего дела. Невозможно было представить, чтобы кто-то мог ненавидеть меня до такой степени. Да, это нельзя объяснить ненавистью. И ни у кого нет оснований мстить Пат. Данная комбинация обойдется ее автору очень дорого! Они подготавливали ее в течение шести месяцев. За всем этим кроется какая-то махинация, уж в этом-то я не сомневался. Кери был всего лишь жертвой. Вероятно, он расчитывал погреть на этом руки, а схлопотал пулю. Рег Хоплон и Мира просто воспользовались им как инструментом.
Хими – веселый еврей высокого роста. Его рост решительно превышал шесть футов, а вес явно перевалил за двести футов. Чуть слышными шагами он подошел ко мне и приподнял занавеску.
– Ну, как дела, Герман?
– Чувствую себя гораздо лучше.
И это было правдой. Полчаса, проведенные в парилке, и еще полчаса, отданные массажу, проделанному ловкими и умелыми руками Хими, сделали свое дело. Он включил настольную лампу в моей кабинке, положил на стол кипу газет, придвинул все это к кушетке, положив сверху большой коричневый мешок.
– Сначала нужно поесть, почитаешь потом. Когда желудок доволен, мир кажется веселее.
Хими всегда в курсе всех событий. Когда-то я оказал ему несколько услуг – еще в то время, когда был простым полицейским. Я помог ему избавиться от опасной компании и найти работу. И вот теперь он хозяин турецких бань и делает хорошие дела. Женился он на девушке этого квартала. По сути дела, он никогда не был настоящим преступником. Это был простой парень, умирающий от голода.
Я с интересом разорвал мешок. В нем оказались четыре огромных сандвича и бутылка бурбона. Я был рад, что это не ром. До конца своих дней я не буду пить эту гадость. С огромным аппетитом я набросился на садвичи. Уничтожая ветчину с яйцами, я обратился к Хими:
– Ты очень рискуешь, скрывая меня здесь.
Хими проверил состояние вентиляции, потом поправил махровое полотенце, в которое я был запеленут.
– Будь они все прокляты, эти флики! Я, конечно, не говорю о присутствующих. Вы можете оставаться у меня хоть навсегда, если это вас устроит, Герман. Но, боже мой, какая суматоха! Газеты, радио, полицейские передачи... Судя по тому, что они утверждают, вы прямо факир-иллюзионист!
– А что ты сам об этом думаешь? – улыбнулся я.
– Вы сами это отлично знаете, – вздохнул Хими и удалился неслышными шагами.
Я открыл бутылку и сделал хороший глоток, чтобы запить сандвичи. У меня болело горло, и я с трудом проглотил огненную жидкость. Теперь я чувствовал себя лучше, теперь я смогу постоять за себя и за Пат. То, что я позволил себе так поступить с Жилем, оказалось каплей, переполнившей чашу. В настоящий момент все газеты, вероятно, поносят инспектора Греди. На него наверняка возложат ответственность за случившееся, присовокупив к нему и Джима.
Я развернул одну из газет. Сразу бросилось в глаза, что я теперь полностью заменил Пат. В газете красовался мой огромный портрет, чтобы всякий мог опознать меня при встрече. Некоторые места в статье были написаны особенно выразительно:
«...удрученный своей драмой, которую он мучительно переживает, Большой Герман, а он действительно был настоящим детективом, под влиянием навязчивой идеи хотел вырвать нужное ему признание из уст, которые теперь мертвы. Сходя с ума от горя и желая во что бы то ни стало доказать невиновность неверной жены, вина которой была совершенно очевидна...»
Весь столбец был в таком же духе. Я бросил эту газету и взял другую. На меня нападали все. Все, кроме Або Фитцела. После нашего с ним короткого разговора он, видимо, уверился в моей невиновности. Або обращал внимание на многие детали. На меня непохоже, чтобы я мог напасть на человека без сознания. Еще не получены результаты анализа, но, вне всякого сомнения, Симон был без сознания, мертвецки пьяный или усыпленный наркотиками, в противном случае соседи услышали бы крики. Затем Або перешел к Пат. Он сообщил, что хорошо знаком с миссис Стен, часто бывал у нас в гостях вместе со своей женой, и что чем больше он думает, тем меньше верит в ее виновность, и особенно в ее измену мужу.
Если бы Або был здесь, я бросился бы к нему на шею.
Я снова перечитал его статью. Она была довольно краткой. В ней трудно было за что-нибудь зацепиться. Все это были лишь предположения и догадки, но, во всяком случае, он встал на мою защиту. Я сказал ему о Реге Хоплоне, и, хорошо зная Або, я понимал, он сам захочет в этом удостовериться. Вполне возможно, что именно в этот момент он изучает этот вопрос. А у этого парня знакомств и контактов больше, чем у пятидесяти фликов вместе взятых.
Но, к сожалению, Або единственный человек во всем Манхэттене, который выступил в мою защиту. Как раз под его статьей какой-то прохвост-репортер написал про интервью, которое он взял у Гретхен, запертой мною в ванной комнате. Не было ничего удивительного в том, что она наврала с три короба. Профессиональная лгунья! Она ожидала своего мужа, когда я ворвался в ее комнату. Остальное передавалось ее словами:
"Этот человек вошел в мою комнату, когда я спала.
Сперва я подумала, что это Ганс. Потом я увидела, что это не он, и мне стало страшно, когда я услышала шум внизу. Я слышала как кто-то сказал, что там лежит убитый. Я посмотрела на мужчину, стоявшего у моей двери, и, указав на него пальцем, сказала: «Там внизу полиция. Вы – убийца».
Тогда он наставил на меня револьвер и сказал: «Совершенно верно, это так».
...После этого, желая устроить себе неплохую рекламу, она рассказала, как я хотел оглушить ее, но она, благодаря своей физической силе и ловкости, взяла надо мною верх, что вынудило меня спасаться через окно. Репортер даже не удосужился спросить у нее, как это получилось, что полиция обнаружила ее связанной и запертой. Была помещена даже фотография ее пеньюара, но без содержимого.
Надеюсь, что Пат не видела этой газеты.
Неожиданно я вспомнил о Мире, и меня чуть не стошнило сандвичами. У меня было только одно оправдание: это не я захотел ее. Это она меня изнасиловала. И проделала это отлично – у нее была техника профессиональной проститутки. Я хватил еще порцию бурбона, спрашивая себя, чем она занимается в то время, когда не работает.
Не считая благожелательной заметки Або, единственное, что вызвало у меня интерес в газетах, это описание разговора с жильцами, квартира которых расположена этажом ниже квартиры Кери. Я прочитал три раза подряд, что там было написано. Весьма и весьма интересно!
"Чарлз Свенсон, страховой агент в отставке, и миссис Свенсон, пожилые люди, живущие этажом ниже квартиры жертвы, вновь подтвердили свое первоначальное заявление о том, что миссис Стен и была той молодой женщиной с рыжими волосами, которую они неоднократно видели поднимающейся к квартире жертвы. Продолжая упорно утверждать это, миссис Свенсон заявила: «Сначала мой муж и я думали, что, может быть, мы видели какую-нибудь другую женщину, похожую на миссис Стен, с такими же волосами и походкой...»
Мысль, уже вполне оформившаяся, впилась в мою голову. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой... Все великолепно вписывается в один ряд с поведением Свенсона в комиссариате. А до того старый прохвост ухватился за возможность увидеть голую женщину. И жена его не лучше, чем он.
«Я очень огорчена, но это действительно та молодая женщина, – сказала она тогда без всяких колебаний. – Я отлично запомнила эту родинку».
И этот трюк – с угощением кофе и пирожками флика, дежурившего у комнаты Кери... Эти Свенсоны действительно изо всех сил старались быть в курсе дела. Но почему?
