Юрий Кузнецов - Кровавый след
Мне казалось, что я присутствую на спиритическом сеансе.
– Кого прикажут, мне все равно, – ответил я безразлично и провалился в небытие.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
(23–24 августа)
Через несколько дней боевики снова привели меня на допрос к Собзали.
– Знаешь, какой сегодня день? – спросил он.
– Я давно потерял счет времени.
– Сегодня двадцать третье августа, – сказал Собзали, но я не мог понять, зачем.
Собзали сделал небольшую паузу, потом снова спросил:
– Хочешь работать на меня?
– Что? – я был сильно удивлен.
Поверить в такое было невозможно. Чтобы сам Собзали, который знал, с какой миссией я прорывался в Таджикистан, предложил работу – такое казалось нереальным.
– Почему ты молчишь? – снова спросил он.
– Я думаю.
– По-моему, в твоем положении думать – глупо. В прошлый раз ты сказал, что тебе все равно, кого убивать. Ведь это правда, Русич? – он уставился на меня своими маленькими злыми глазами.
Я молча кивнул в ответ. Хотя в этот момент мне хотелось убить его.
– У меня появилась для тебя неплохая работа. Если справишься с ней, я подумаю, что можно для тебя сделать, – он на минуту задумался и продолжал:
– Сейчас выезжаем в один город, а завтра, если повезет, возвратимся обратно. Может быть, даже не все.
И он довольно улыбнулся.
Я поразмыслил. У меня было мало оснований думать, что Собзали говорит правду. Скорее всего, он хотел подставить меня и именно для этого выкупил у афганцев.
– А кого нужно убрать? – поинтересовался я.
– Там посмотрим, – уклонился он от ответа.
Сейчас у меня не было сомнений, что Собзали предлагает мне грязное дело, хочет повесить на меня совершенное оппозицией или им лично преступление. Им нужен живой убийца, да к тому же русский. Смотри, мол, кто здесь работает. Оппозиционеры останутся чистыми, а меня отдадут в руки правосудия. Но кого же собирается убить Собзали? Президента? Нет, это слишком рискованно. Кого-нибудь из высокопоставленных чиновников? Эта версия показалась мне более логичной.
– Я вижу, что ты согласен, – прервал мои размышления Собзали.
Он не получил ответа и, по всей видимости, не был огорчен этим обстоятельством. Он знал, в каком безвыходном положении я нахожусь. Я же подумал о том, что, возможно, мне удастся предотвратить преступление, предупредить жертву. И в награду тот поможет мне бежать из Таджикистана.
Двое боевиков связали мне руки и подтолкнули вперед. Глаза мне больше никто не закрывал. Это был верный признак того, что здесь меня больше не рассчитывали увидеть.
«Моя карта бита, – думают они. Но мы еще посмотрим, кто возьмет верх».
Пройдя ущельем, мы спустились к подножию горного склона и попали на равнину, поросшую травой и деревьями, которых я не видел целую вечность. Здесь нас ждала «Волга». Меня затолкнули на заднее сидение, и скоро мы тронулись в путь. Один из боевиков сидел рядом с водителем, двое других расположились слева и справа от меня.
Вечером мы приехали в Душанбе. Проехав весь город, машина остановилась. Это была окраина Душанбе – старые заброшенные кварталы.
Хозяин, встретивший нас, был суетлив и немногословен. Он определил места, где и кому спать, и быстро исчез из дома, оставив за боевиками полное право распоряжаться его собственностью. Боевики дали мне поужинать, а потом надели" на ногу колодку с цепью, прикованной к стене, указали на циновку, предназначавшуюся для сна, сами устроились рядом со мной. Учитывая эти обстоятельства, я даже не помышлял о побеге.
Утром боевики, переодетые в милицейскую форму, разбудили меня и приказали быстро собираться. Я не стал спрашивать, куда они собираются меня отвезти, зная, что они все равно не ответят.
Сначала мы шли по узким улочкам пешком, а потом сели в «Волгу», которая вчера доставила нас в город. Машина остановилась у большого здания.
– Выходи, – приказал мне один из боевиков.
Я повиновался, и мы направились к зданию. Остальные боевики тоже покинули машину и пошли за нами следом. По лестнице черного хода мы поднялись на третий этаж здания. Боевики держались подальше от окон, стараясь быть незамеченными. Я не находил в их поведении ничего подозрительного, пока один из парней не подозвал меня к себе. Он стоял у окна, но не смотрел на улицу.
– Смотри, – сказал он, когда я подошел, и указал на противоположную сторону улицы.
Я увидел двухэтажный особняк, утопающий в зелени. Усадьба была обнесена высоким кирпичным забором. Во дворе и возле дома никого не было видно. Мне почему-то подумалось, что он принадлежит какому-нибудь министру или одному из приближенных к президенту людей. Первоначальное предположение о том, кого я должен был убить, оправдывалось.
– Сможешь отсюда попасть с первого выстрела? – спросил боевик.
– Смотря из чего, – деловито ответил я.
– Карабин с оптикой. Я утвердительно кивнул.
– Хорошо, теперь отойди от окна, – снова приказал он мне и посмотрел на часы. – Будем дожидаться клиента.
«На что рассчитывает Собзали? – думал я. – Он не показался мне глупым человеком. А если так, то он не мог полагаться на пленника в решении такой важной проблемы. А что, если я вдруг нарочно промахнусь? Тогда дело провалится». В моих размышлениях отсутствовало одно очень важное звено, которое я никак не мог нащупать.
Боевик, с которым я только что разговаривал, снова посмотрел на часы и выглянул в окно. Я последовал его примеру.
В этот момент к особняку подъехала черная «Волга». У меня возникли нехорошие предчувствия. Я наклонился вперед, чтобы разглядеть человека, выходившего из машины. В следующее мгновение я прямо-таки остолбенел. Водителем «Волги» был не кто иной, как наш вчерашний хозяин, в доме которого мы останавливались на ночь. Я хотел было повернуться к боевикам, но в тот же миг получил сильный удар чем-то тяжелым по голове и упал на пол с рассеченным затылком.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
(конец августа – сентябрь)
В тюремном изоляторе было невыносимо душно. Человек в белом халате совал мне под нос нашатырь. Я открыл глаза. Очень болела голова. Я дотронулся до нее рукой. Она была перебинтована.
– Где я? – спросил я у врача.
– А ты что же, не знаешь, куда за такие дела отправляют?
– За какие дела?
– За убийство Генерального прокурора! – разъяснил мне ситуацию врач.
– Это не я, – испуганно произнес я.
– Мне ты можешь ничего не рассказывать. На это есть следователи, прокурор. Кстати, тебя уже дожидается следователь по особо важным делам.
В маленьком кабинете, куда меня привели на допрос, стояли один стол и два стула. За столом сидел следователь и делал какие-то записи. Он даже не взглянул в мою сторону, когда я вошел в кабинет. Я стоял у входа около двадцати минут и смотрел на следователя. Он так ни разу и не поднял головы, продолжал усердно писать.
Наконец мне это надоело, и я произнес:
– Долго будет продолжаться это безобразие? Следователь поднял на меня свои маленькие рыбьи глазки поверх очков и некоторое время внимательно рассматривал. Потом он снова вернулся к своему занятию.
Я решил, что оказался в незавидном положении, и этот безмозглый чиновник никогда не поверит в то, что я не совершал преступления. Я прошел к стулу и без разрешения сел. Следователь уставился на меня испепеляющим взглядом.
– Простите, вы были так заняты, что я не решился вас беспокоить, – нагло сказал я.
– Заткнись, – остановил он меня. – Не то позову охрану… Ты прибыл в Душанбе около двух недель назад, – начал излагать факты следователь. – В тот же вечер, как свидетельствует протокол милиции, ты устроил драку в нетрезвом состоянии в общественном месте. Ты засветился, дорогой мой.
– И что из этого следует? Кто докажет, что это был я?
– У нас есть свидетели.
– Их можно купить. Возможно, у вас найдутся свидетели, которые покажут, что я ограбил ювелирный магазин, убил шесть стариков и двадцать беззащитных младенцев, только эти сказки не понравятся серьезным вершителям правосудия.
Следователь протянул руку к кителю, достал из кармана пачку сигарет, вынул одну и закурил.
– Дальше… – он выпустил в потолок облачко дыма. – Несколько дней о тебе ничего не было слышно. Предполагается, что ты ездил по своим делам в южные районы страны, – он перелистал несколько страниц и продолжал: – За три дня до совершения преступления ты встречался со своей жертвой на его загородной даче. Нам еще предстоит узнать, зачем.
Вдруг я понял, почему он не ведет допрос, а несет всякую чушь – он просто хочет рассказать мне мою легенду.
– Есть предположения, что ты ездил в Нурек или же в Яван, – продолжал следователь. – Кстати, Нурек – родина покойного Генерального прокурора.
– Спасибо за информацию, – вставил я.
– Ты что же это, умник, разговариваешь со мной в таком тоне? Думаешь, у меня нет против тебя доказательств?