Джеймс Чейз - Бей и беги
Она пристально посмотрела на меня.
— Ты сказал, что нашел решение. Но не сказал какое.
Я хотела знать. Я приехала сюда и ждала в надежде, что ты вот-вот приедешь.
— Понятно. А как ты вошла в дом?
Она отвела глаза.
— Я… Я нашла открытое окно.
— Неосторожно с моей стороны. — Я провел пальцем по волосам и поморщился, коснувшись раны от удара на затылке. — Слушай, я сегодня немного не в себе. Будь хорошей девочкой, садись на свой велосипед и поезжай домой, а? Я хочу немножко тишины и покоя сегодня утром.
— Чес, пожалуйста… Мне нужно поговорить с тобой. Этот человек, который звонил… он приезжал ко мне. Он собирается нас шантажировать.
— Да, я знаю. Ну ладно, давай поговорим, но не раньше, чем я выпью хоть немного кофе. Окажи мне любезность, пойди в ванну и вернись очаровательной. Сейчас ты выглядишь так, словно спала в курятнике. Я приготовлю кофе, и мы поговорим.
Оставив ее удивленно смотрящей на меня, я пошел на кухню и поставил чайник.
К тому времени, когда кофе и тосты были готовы, она появилась на кухне умытая, свежая, тщательно причесанная. Она умудрилась отлично выглядеть даже в моем халате, который был ей страшно велик.
— Садись и пей кофе, — сказал я. — Говорить пока не будем. У нас масса времени.
— Но, Чес…
— Я же сказал, что говорить пока не будем. Я хочу спокойно выпить кофе.
Она села напротив и принялась за кофе.
Я представил себе такую ситуацию. Если бы у меня не было неприятностей, если бы Айткен умер и если бы она вышла за меня замуж, то следующие лет двадцать мы бы вот так и жили. Каждое утро пили бы кофе, сидя друг против друга. Я обнаружил, что картина эта менее привлекательна, чем когда-то мне казалось.
В молчании мы допили кофе. Жестом я достал сигаретницу, подтолкнул ее к Люсиль, поднялся, подошел к кушетке и лег. Зажег сигарету и уставился в потолок.
— О’кей, — сказал я, не глядя на нее. — Давай начнем. Тебя шантажируют?
— Да. Он приезжал вчера вечером. Я купалась. Он появился, когда я выходила из бассейна.
— Если на тебе было то бикини, в котором я тебя видел, удивляюсь, как у него хватило жестокости шантажировать тебя. — Я повернул голову и посмотрел на нее. — Как он тебе понравился? Мне показалось, что от мужчины его типа большинство девушек должны сходить с ума.
— Он показался мне отвратительным, — сказала она холодным ровным тоном.
— Правда? Наверное, это уже из-за того, что он просил денег. Я уверен, что если бы он приглашал тебя пообедать с ним, ты нашла бы его очаровательным.
— Чес! Пожалуйста, не говори так! Он требует тридцать тысяч! Говорит, что мы вдвоем сможем собрать такую сумму.
— Я знаю. Мне он говорил то же самое. Он дал мне срок до конца недели, чтобы найти эти деньги. Как ты думаешь, ты сможешь набрать тридцать тысяч?
— Нет, конечно!
— Сколько ты можешь найти?
— Не знаю. У меня есть бриллиантовое кольцо. Это все, что действительно принадлежит мне. Роджер подарил его мне перед свадьбой. Наверное, оно чего-то стоит. — Она сняла кольцо с безымянного пальца правой руки. — Может быть, ты сможешь его продать?
Я протянул руку.
— Дай-ка я посмотрю.
Она протянула мне кольцо. Оно было неплохое, но ничего такого, ради чего ювелиры отрывали бы его с руками.
— Ну что же. Сотен пять тебе за него дадут, особенно если ты скажешь, что твоя мать голодает, а ты погибаешь от нужды, и если тебе поверят, конечно. — Я положил кольцо ей в ладонь. — Вообще мы прогрессируем. Нам осталось найти всего лишь двадцать девять тысяч пятьсот долларов.
— Чес! Почему ты со мной так говоришь? — спросила она сердито. — Что я такого сделала? Я ведь предупреждала тебя, что он будет нас шантажировать. Ты не верил мне, а теперь ополчился на меня. Это ведь не моя вина.
— У меня была очень трудная ночь, — сказал я терпеливо. — Твои проблемы, Люсиль, меня сейчас не волнуют. Мне и так есть над чем подумать.
— Но ведь это и твои проблемы тоже, — воскликнула она. — Как мы будем доставать деньги?
— Это, как однажды сказал Гамлет, вопрос. У тебя есть какие-нибудь предложения?
— Ну, ты… ты мог бы дать большую часть. Ты говорил, что у тебя есть двадцать тысяч.
Я внимательно посмотрел на нее.
— Я должен отдать их твоему мужу. Он вряд ли будет очень рад, если вместо этого я отдам их Оскару.
— Чес! Ты не относишься к этому серьезно! А он говорит, что расскажет Роджеру, что мы занимались любовью на пляже, что у него есть твоя фотография, где ты заменяешь номера у машин. Что нам делать? — Она начала стучать кулачками по моей коленке. Я оттолкнул ее руку.
— Во-первых, мы не дадим данной ситуации подчинить нас, во-вторых, мы не будем платить мистеру Оскару Россу, а в-третьих, ты сейчас оденешься и доедешь домой, чтобы никто не застал нас в столь компрометирующей обстановке.
— Ты не будешь ему платить? — спросила она, глядя на меня круглыми глазами. — Но ты должен! Он же пойдет в полицию! Он скажет Роджеру! Ты должен заплатить ему!
— Никаких «должен»! До конца недели у нас еще шесть дней. Я буду очень удивлен, если за эти дни не найду чего-то, что поубавит пыл Росса.
— Но если он узнает, что ты ведешь такую игру, ему это не понравится. Он может пойти в полицию…
— Не пойдет. Ну а теперь будь хорошей девочкой — одевайся и езжай домой. Мне нужно многое сделать, а ты мне мешаешь.
— Но ты ведь не говоришь серьезно? Ты же только разозлишь его. Он… он может повысить цену.
— Не повысит, — сказал я. — Он не дурак. Он знает, что больше тридцати тысяч не получит. Ну, пожалуйста, езжай домой.
Медленно она встала.
— Мне это не нравится, — сказала она, глядя на меня. — Мне кажется, лучше ему заплатить и избавиться от него, наконец.
— Конечно, тебе это больше нравится. Деньги ведь не твои. Если ты так хочешь, чтобы он получил деньги, почему бы тебе не попросить мужа одолжить тебе тридцать тысяч? Вдруг одолжит?
Сердито передернув плечами, она вышла из комнаты.
Я взял телефонную книгу и нашел Росса. Он жил на вилле Бел Вю на приморском бульваре: не самый лучший район, но не хуже того, где жил я.
Из любопытства я решил посмотреть, не значится ли в книге Арт Галгано. Я не был ни расстроен, ни удивлен, не найдя его там.
Минут через десять Люсиль вышла из моей спальни. Она уже оделась и была обворожительна.
Я подумал, что хорошо было бы, если бы она не была женой Айткена, не была бы такой лгуньей и если ей можно было бы больше доверять.
— Чес, — сказала она тоном маленькой девочки. — Мы должны быть осмотрительны. Я думала об этом…
— Побереги пыл, — сказал я, — знаю, о чем ты думала. Ты решила, что ради нашего спасения я должен отдать ему последний цент. Но ты не учла одного обстоятельства — раз заплатив шантажисту, ты уже от него не отделаешься. Кроме того, это мои деньги, Люсиль. И я расстанусь с ними только в том случае, если увижу, что другого выхода нет.
Она стала ходить по комнате. Потом остановилась и, не глядя на меня, сказала:
— Тогда я, видимо, должна буду сказать Роджеру. Я уверена, что он лучше заплатит этому человеку, чем позволит посадить меня в тюрьму.
— Мы уже проигрывали эту сценку, а она все еще забавна, — сказал я улыбаясь. — Поезжай домой, пока я не рассердился.
Она сжала в руках сумку так, что побелели суставы пальцев, и направилась ко мне.
— Мы должны ему заплатить. Иначе я скажу Роджеру.
— Когда ты разыгрывала эту сцену в последний раз, то, в конце концов, сказала, что не будешь больше надоедать мне этим. У тебя, кажется, короткая память.
Она побледнела от злости.
— Я тебя ненавижу! — закричала она и замахнулась сумкой.
Я успел вовремя поднять руку, и удар пришелся мне в запястье. Удар был настолько сильный, что сумка выскочила у нее из рук, отлетела в другой конец комнаты, ударилась об стену, а когда упала, из нее вывалилось на пол все содержимое.
Один предмет привлек мое внимание.
— О! Вот это да! — воскликнул я.
Она бросилась через комнату, схватила этот предмет и сунула его за кофточку. В глазах у нее стоял страх.
Секунду я стоял, совершенно обалдело глядя на нее, потом, когда она повернулась и направилась к двери, я бросился за ней.
В холле я схватил ее. Она высвободилась и пыталась открыть входную дверь. Я схватил ее за руку и повернул. Она сопротивлялась, била меня кулачками, пыталась кусаться.
В конце концов ее удары — достаточно ощутимые — разъярили меня, и я, вывернув ей руку, заставил ее опуститься на колени.
Она снова вырвалась и рванулась к двери. Я опять схватил ее. Высвободив одну руку, она умудрилась сильно поцарапать мне шею.
Я начал терять терпение. Это было похоже на сражение с дикой кошкой. Каким-то образом она умудрилась поднять коленку и ударила меня в грудь, при этом я отпустил ее руки. Она вырвалась, но тот самый предмет упал на пол.
