Ричард Старк - Мафия
Увы, он предложил ему очень немногое: работу по мытью грязной посуды и с подозрением относящихся к его особе полисменов. Так продолжалось вплоть до того дня, когда Салса наткнулся на типа по имени Рико, который оказался вором-профессионалом. Когда Рико обнаружил, как велики познания Салса в области всякого рода оружии — а это была часть полученного им в юности политического воспитания, — для него открылся путь к новой карьере. За восемь лет, начиная с того самого времени, Салса принял участие в четырнадцати делах, из них в восьми с Рико и в двух — с Паркером. Семнадцать тысяч долларов составили его долю в самом первом деле, что позволило Салсе купить бумаги, подтверждающие, что он американский гражданин, уроженец Балтимора и ветеран войны в Корее. У него теперь завелся диплом высшей школы, водительские права, страховой полис, учетная карточка демобилизованного из армии — словом, все то, в чем он так всегда нуждался.
Деньги, вырученные от следующих двух дел, пошли на приобретение и обустройство нового дома на северном берегу Лонг-Айленда, Салса купил большой дом, построенный полвека назад на пяти с половиной акрах земли, с видом на Лонг-Айленд-Саунд. Он был владельцем “форда-танденберда” и “кадиллака” — Салса оказался на поверку гордым, шовинистически настроенным патриотом, гражданином, который не желал покупать автомобили иностранных марок и вообще ничего, что сделано за пределами добрых старых Соединенных Штатов, — и яхты “Крискрафт”. Его друзья по большей части подвизались на телевидении и в области рекламы, и среди них ходил слушок, что Салса унаследовал богатое состояние. Чтобы поддерживать свое реноме, он брался за работу, едва лишь начинала пустеть “кладовка”, а все остальное время вел жизнь подлинного плейбоя — именно так описывал подобных ему джентльменов популярный мужской журнал с аналогичным названием.
По счастливой случайности Салса пронюхал о Маури и деньгах, хранящихся в сейфе на бензозаправочной станции.
Он был наслышан о системе черного тотализатора и о том, как она работает, и знал, что черные биржи держат своих людей на время сезона скачек возле каждого мало-мальски известного ипподрома. Случилось так, что Салса просто остановился на этой бензозаправочной станции — надо была заправить “форд”, — когда после полудня раздался телефонный звонок, предназначенный Маури.
Салса направлялся на юг, чтобы посетить вечеринку, приглашение на которую получил заблаговременно по междугородному телефону. Пока служитель заправлял машину бензином, он зашел в офис, чтобы купить сигареты. Там сидел коренастый, праздного вида мужчина, который, удобно устроившись, водрузил ноги на крышку стола и курил сигару. Обнаружив у себя отсутствие мелочи, Салса вытащил доллар и попросил коренастого мужчину разменять. Увалень ответил:
— Франт, вот те крест святой! При мне налички всего девять центов, — и в доказательство похлопал себя по карманам.
Салса, сконфузившись, указал на кассовый аппарат:
— Но уж точно...
— Я не работаю здесь, франт! (Вилли не жаловал и не доверял Маури, потому и не подпускал и близко к кассе.) Вилли! Эй! Тут мужику нужна мелочь!
Вилли, выйдя в контору из подсобки, разменял ему доллар. Салса получил сигареты из автомата и направился к своей машине, размышляя об увиденном. Какой-то лентяй рассиживается тут, водрузив ноги на стол, а сам, оказывается, даже не работает здесь. Тут он поднял глаза и увидел вдали зрительские трибуны по другую сторону шоссе. Салса спросил у жителя возле помпы:
— Что это там такое?
— Ипподром, — последовал ответ.
И тогда Салса все понял. Ему не надо было ничего объяснять. Как раз в тот момент, когда он трогал машину с места, он увидел, как сначала Вилли отвечает по телефону, а затем передает трубку тому самому типу в офисе. Заметил, как Вилли скорчился возле сейфа, спешно открывая дверцу, и поздравил себя с тем, что не ошибся в оценке происходящего: наемный слуга черной биржи — и целый капитал, хранящийся в сейфе на бензозаправочной станции! Салса запомнил все, чему стал свидетелем, — запомнил так, на черный день, и погнал машину дальше на юг.
Дельце обещает быть нетрудным, подумалось ему, вполне по силам и одному человеку. Но он привык работать на тех условиях, что всегда кто-то другой, а не он сам, готовит почву, разрабатывает детали операции, не представляя себя в роли профи, который способен все взять на себя, от начала и до конца. Да и кроме того, существовало неписаное правило — не покушаться на деньги синдиката. Если же когда-нибудь его и припрет основательно, он, конечно, нарушит это правило и использует то, чему стал свидетелем на бензозапрвочной станции, но до той поры постарается забыть об этих махинациях мафии.
Салса так и сделал — забыл и не думал об этом, — пока не получил письмо от Паркера. Вот тут-то он и вспомнил о нем, расплывшись в довольной улыбке. Грабануть то местечко будет сушим удовольствием! Его первое дельце, провернутое в одиночку, таким и должно быть — легким и верным.
В тот же день он прибыл на место и осмотрел территорию. И тут ему обломился лишний кусок удачи, на который он и не рассчитывал. Почти впритык к бензозаправочной станции стояла пострадавшая от пожара придорожная закусочная. Внутри нее все выгорело дотла, но наружные стены кое-где уцелели. Прижимистые любители скачек, не желая раскошеливаться на платную стоянку возле ипподрома, оставляли свои машины на стоянке возле пепелища, поэтому Салса преспокойно припарковался среди их автомобилей. Оттуда просматривался офис бензозаправки, и сквозь стеклянную панель в двери был виден стол, за которым во вторую половину дня восседал приземистый увалень. Салса навесил на свой “форд” фальшивые номера и досконально прродумал маршрут бегства с награбленным. Дело было за малым — телефонным звонком для этой “шестерки”.
По его мнению, был единственный способ провернуть дельце без лишнего шума: дождаться телефонного звонка и войти в офис в тот момент, когда сейф будет открыт. Средь бела дня, да еще во время работы, представлялось весьма проблематичным заставить кого-либо открыть сейф. Лучше дать сделать это им, а затем уже войти.
Но прошла почти неделя — и никто не звонил! Либо он ошибся в своем предположении, что было маловероятно; либо черная биржа переживала безоблачные дни. Поэтому Салса, теряющий терпение, решил дождаться конца следующей недели и только тогда послать все к черту.
Он в который уже раз повторял себе это, когда вдруг увидел, как Вилли вошел в офис и отвечает кому-то по телефону. Телефон висел на стене возле двери, поэтому действия Вилли хорошо просматривались через стеклянную панель. Салса увидел, как Вилли повернулся к “шестерке”, как тот внезапно вскочил на ноги и ринулся, чтобы схватить трубку. Еще того, как Вилли начал поворачиваться в сторону сейфа, Салса положил бинокль на сиденье и завел движок.
Ему не потребовалось даже выезжать на шоссе: низкая живая изгородь отделяла черное покрытие парковочной стоянки закусочной от такого же покрытия возле бензозаправочной станции. Салса на скорости продрался через низкий кустарник, одной рукой управляя машиной, а другой натягивая на голову маску — зеленую маску Франкенштейна, с которой он мигом управился. Сверху маски напялил шляпу и резко притормозил “форд” перед самым офисом. Салса выпрыгнул из машины и ринулся в дверь, на ходу вытаскивая из-под пиджака пушку, а Маури тем временем уже слушал трубку, повторяя:
— Пять на Флосси-Билли! Пять на Флосси-Билли!..
Вилли уже отсчитывал пять тысяч из зеленой металлической коробки, вынутой из сейфа, где лежали пачки стодолларовых купюр — по десять в каждой, перетянутых бумажной лентой, как до него донеслось:
— Прочь от сейфа! Только попробуй закрыть его — и покойник!
Маури развернулся, словно волчок, увидел Франкенштейна в шляпе и с пушкой в руке. Вилли отшатнулся от сейфа с посеревшим лицом, а Маури завопил:
— Закрой его, Вилли! Закрой же!
Тогда Франкенштейн сделал шаг к Маури и замахнулся на него пушкой. Удар пришелся тому по скуле, и он, врезавшись спиной в стол, рухнул, как куль, на пол. Через кровавую пелену в глазах он с трудом различал предметы: увидел, как человек в маске оглушил Вилли рукояткой пистолета, потом — как грабитель бросился к сейфу, запихал стодолларовые купюры в пачках обратно в зеленую металлическую коробку, закрыл ее и выпрямился, засунув коробку под мышку.
— Всем оставаться на полу! — приказал Франкенштейн и предостерег: — Первую же голову, которая приподнимется, прострелю через окно! — Затем, пятясь, он, выскочил из офиса, и Маури услышал, как с шумом завелся движок и взвизгнули шины.
Вилли был первым, кто решился подняться. Он пулей вылетел из офиса, оставив Маури одного. Маури же, цепляясь за стол, тоже начал медленно подниматься, пока не почувствовал наконец, что ноги как-то держат его. Пошатываясь, он все еще испытывал страх и головокружение, плетясь к выходу, и уже у самой двери столкнулся с возвратившимся Вилли.
