Джеймс Чейз - Ухо к земле
В тот вечер он украдкой выбрался из дома и поехал с Таней к себе на квартиру. В машине он сообщил ей новость.
Таня серьезно кивнула.
— Это судьба, Гарри. Ты веришь в судьбу?
— Конечно. — Однако, в эту минуту его меньше всего интересовала судьба. — Черт знает какая неудача. В общем, такие вот дела. Надо ехать.
— А она останется одна... с сиделкой?
— И со всей прочей прислугой. Ты напрасно за нее беспокоишься.
— Наверное, она ляжет спать в десять тридцать и как всегда примет снотворное? — спросила Таня, не глядя на него. — Ведь правда, у нее очень печальная жизнь?
— Ох, перестань. — Гарри обнял ее одной рукой. — Послушай-ка... по-моему, на тебе слишком много надето.
Таня улыбнулась.
— Это недолго исправить... Она не позовет гостей, пока ты в отъезде?
— Нет. Когда она примет гостей, я должен быть при ней. Ну, все, Таня! Раздевайся.
Гарри вернулся домой около двух часов ночи. Он открыл дверь и тихонько двинулся к своей спальне. Здесь его ждал шок, от которого по его спине побежали ледяные мурашки. Он увидел, что дверь Лизы в дальнем конце коридора открыта и в комнате горит свет.
— Гарри? — Резкий, ворчливый голос наполнил сердце Гарри страхом. Собравшись с духом, он медленно прошел коридор и остановился в дверях.
Лиза сидела в кровати, обложенная подушками. Рядом лежал том «Войны и мира». Ее осунувшееся от боли лицо было бледно, большие глаза блестели.
— Где ты был?
Гарри понимал, что необходимо сейчас придумать какую-нибудь убедительную ложь, иначе не миновать беды.
— Аа, Лиза, — сказал он, входя в комнату и закрывая дверь. — Почему ты не спишь? Снова болит?
— Где ты был?
— Я не мог заснуть. Ходил прогуляться. — Он подошел к кровати и сел рядом.
— Гулял? В такое время... уже третий час. Я тебе не верю!
— Лиза... прошу тебя... — Гарри выдавил улыбку, чувствуя, как по спине у него струится пот. — У тебя достаточно проблем своих. Не хотелось говорить... я плохо сплю. Всякие мысли бродят в голове... В таких случаях лучше встать, одеться и немного пройтись. Потом я сразу засыпаю.
Блестящие глаза Лизы выражали недоверие.
— Ты нашел себе шлюху? — угрожающе спросила она, и от звучащей в ее голосе ярости у Гарри застыла кровь.
«Господи! Дело плохо!» — подумал он.
— Лиза... как ты могла сказать такое?
Нужно было рассеять ее подозрения. И хотя его мутило от собственного двуличия, он продолжал, наклонясь к Лизе и заставляя себя смотреть ей в глаза.
— У нас с тобой общая беда. Не таким должен быть брак, но ради тебя я смирился со всем. В моей жизни нет другой женщины... только ты. Выходит, не сумел я это доказать, раз ты мне не веришь. Помнишь, как я говорил, что мне хорошо было с тобой в тот первый раз... как никогда в жизни. С тех пор для меня ничего не изменилось, и так останется всегда.
Гарри было стыдно слушать себя, но страх заставлял его лгать...
В течение долгой, невыносимой минуты она испытующе смотрела на него, потом пожала плечами.
— Хорошо, Гарри, я понимаю. Иди спать. У тебя впереди два трудных дня.
Гарри медленно встал, едва решаясь верить, что Лиза приняла его вранье за чистую монету... вот только бы еще она перестала смотреть на него с таким подозрением.
— Да... теперь я наверняка усну.
Когда он был уже у двери, чувствуя себя как человек, удачно вывернувшийся из опасного положения, Лиза окликнула его:
— Гарри...
Он остановился с сильно бьющимся сердцем.
— Да, дорогая?
— Пожалуйста, не выходи больше по ночам. Я так разволновалась, когда позвонила тебе и никто не снял трубку. Если тебе не спится, пожалуйста, приходи поговорить со мной. Хорошо?
С упавшим сердцем он кивнул головой, понимая, в какую западню влез.
— Конечно, дорогая, я больше не стану так делать.
Марта и Джильда встрепенулись, увидев вошедшего на террасу Генри.
— Ну как? — нетерпеливо спросила Марта. — Получили вы деньги?
Генри дотащился до кресла и упал в него. Он все еще не оправился от потрясения.
— Джильда, девочка, ты не принесешь мне виски?
Видя его серое искаженное лицо, Джильда поспешила к бару.
— Получили вы деньги? — Марта стукнула толстым кулаком по бамбуковому столику.
— Они у Джонни.
— У Джонни? — В голосе Марты зазвучали визгливые нотки. — А где он сам?
— У себя в комнате.
— Значит, они у Джонни! — Марта всей тушей завозилась в кресле, отчего оно затрещало. — Значит вот как ты поставил его на место! Удивляюсь, как меня еще не хватил удар!
— Успокойся. Если бы не он, я вообще ничего не получил бы. Так нам хоть что-то достанется. — Поколебавшись, Генри продолжал: — Марта... я тут думал... староваты мы становимся для этого рэкета.
— Староваты! — Марта возмущенно фыркнула. — Говори за себя!
Вошла Джильда, неся виски с содовой.
— Спасибо, милочка. — Генри принял стакан. Выпив половину, он поставил его и промокнул губы платком.
— Хватит корчить из себя черт-те кого! — заорала Марта. — Что там случилось?
Генри рассказал.
— Факт в том, Марта, что мы не получили бы ни гроша, если бы не Джонни. Эйб решил облапошить нас. Эти бандюги унесли бы весь товар, а Эйб клялся бы, что знать их не знает.
Новость потрясла Марту. Ее жирное тело заколыхалось студнем.
— Я думала, Эйбу можно доверять.
— Как мы можем кому-то верить!
На террасе появился Джонни. Он бросил на стол пачку банкнот.
— Вот... шестьдесят тысяч шестьсот шестьдесят семь долларов. Разделите между собой. Свою долю я взял.
— Как насчет того жемчужного ожерелья? — рявкнула Марта.
Джонни ухмыльнулся ей.
— Доплата за риск... Я оставил его себе. — Он подошел к креслу и сел. — Посмотрите-ка... похоже, вы трое не понимаете, что хотя и взялись за крупное дело, сами вы — мелюзга. Это жестокий и опасный рэкет. Все ложится на меня, поэтому мне и причитается больше.
Марта была готова взорваться, однако взгляд Генри остановил ее. Он заговорил тихим, спокойным голосом.
— Да, Джонни, твои доводы мне понятны, но будем справедливы. Идея принадлежит Марте. Каждый из вас внес свою долю. Она задумала, а ты исполнил... отлично исполнил, признаю. По-моему, стоимость жемчуга стоит разделить на всех.
Джонни закинул голову и расхохотался.
— Кому ты пудришь мозги? Кто торговался с Эйбом? Кто разделался с той черной обезьяной? Кто вообще добыл драгоценности? Ладно, задумка была ее, но ведь напридумывать любой дурак может... ты сделать попробуй! Без меня вам бы это дельце не провернуть и сотню кусков из Эйба не вытянуть... так что помалкивайте. — Он повернулся к Джильде. — Хочешь, съездим пообедать? Для разнообразия. Мне нравится один рыбный ресторанчик... Не присоединишься?
От неожиданности Джильда удивленно уставилась на него, но тут же вскочила.
— Да, с удовольствием.
— Порядок. Накинь на себя что-нибудь и поедем.
Чуть зарумянившись, Джильда поспешила к себе в комнату.
Клюет, радостно думала она, сбрасывая бикини. Не теряй хладнокровия, детка, и он будет твой.
Джонни закурил сигарету.
— Послезавтра я наведаюсь к Крэйлам. Думаю, меня пустят в дом, если я надену форму электрика. Форма всегда вызывает доверие. А там и ограбим их. Это еще 750 кусков. Товар сдадим Берни Бауму. С Эйбом я больше дел не веду. Я запрошу с Берни три сотни. За такую цену он с руками оторвет. Значит, вам выйдет двести кусков на троих.
— Да за кого ты себя принимаешь, черт подери? — закричала разъяренная Марта. — Планы здесь составляю я! О ценах договаривается Генри!
— О, заткнись, толстуха! — сказал Джонни. — Я сам всем займусь. Где уж вам тягаться с Баумом. Вы для него стары!
Видя, что Марта готова вспылить, Генри тихо сказал:
— Он прав, Марта. Ладно, Джонни, мы полагаемся на тебя.
От злости Марта лишилась языка и сидела молча, трясясь всем своим жирным телом.
На террасу вышла Джильда. Она выглядела элегантной и прелестной в простом голубом платье. Джонни внимательно посмотрел на нее, и Джильде показалось, что в его глазах внезапно появился интерес.
Для поездки они выбрали «кадиллак».
— Получила уже свою долю? — спросил Джонни, когда огромная машина мчалась по прибрежному шоссе.
— Оставила на хранение Генри.
— А не зря?
— Я ему доверяю.
— Ну и, ладно.
Наступила длинная пауза, потом Джильда сказала:
— Ты поберегись Марты. Она тебя ненавидит.
Джонни засмеялся.
— Бояться этой старой, жирной улитки? Что она может мне сделать?
— Не будь таким самоуверенным. Она опасна.
Джонни опять рассмеялся.
Ресторан, в который привез ее Джонни, располагался у самой воды. Столики стояли на длинном помосте, выступавшем в море наподобие мола. Светились разноцветные лампочки, оркестр играл тихий свинг, там было многолюдно.
