Остросюжетный детектив. Выпуск 2 - Джеймс Хэдли Чейз
По этой дороге почти никто не ходил, кроме крестьян, желавших сократить путь на рынок.
Вначале первого двое полицейских растворили двустворчатые ворота стоянки и быстро прошли в разные стороны по пыльной, посыпанной гравием дороге. Они стояли на расстоянии пятидесяти ярдов, повернувшись спинами друг к другу. Им был дан строжайший приказ не пропускать никого в течение двадцати минут. Пока они занимали указанные позиции, другой полицейский, худенький и похожий на мальчика, взобрался в полицейский джип и включил мотор. Он сильно вспотел, его темное лицо выражало напряжение, что, казалось, не соответствовало той простой работе, которую он собирался выполнить.
Точно в пятнадцать минут первого, как раз когда Блэкки Ли расплачивался с мальчиком-рикшей, сидевшая уже три часа в душной темной камере Май Ланг То услышала скрип отпираемого замка.
Она поднялась, металлическая дверь отворилась. Полицейский поманил ее.
– Ты больше не нужна, – сказал он. – Можешь идти домой.
Май Ланг То робко вышла из темной духоты в залитый солнечным светом коридор.
– Что слышно о моем женихе? – спросила она. – Его уже разыскали?
Полицейский грубо схватил ее худенькую руку, потащил вдоль коридора и вытолкнул во двор, где стояло несколько джипов.
– Когда узнают, где твой жених, тебе скажут, – сказал полицейский и показал на открытые ворота. – Выйдешь вот здесь. Будь довольна, что тебя отпускают.
Что-то в его голосе испугало девушку. Ей вдруг захотелось поскорее покинуть это место, она почувствовала, что задыхается, пошла, ускоряя шаги, почти побежала.
Она поспешно пересекла залитый солнцем двор. В белой накидке, белых шелковых брюках и конусообразной соломенной шляпе ее фигура выглядела очень аккуратной и симпатичной.
Сидящий в джипе полицейский включил первую скорость, машина тронулась. На белоснежные рукава его френча с лица капал пот.
Май Ланг То миновала открытые ворота, вышла на дорогу. Она свернула направо по направлению к улице. Вдали, впереди нее, маячила спина полицейского.
Она быстро прошла около двадцати ярдов, прежде чем услышала сзади шум приближающегося автомобиля. Взглянув через плечо, она увидела полицейский джип, который вырулил из ворот и мчался прямо на нее.
Она отошла в сторону, прижалась к стене, уступая джипу дорогу. В последнее мгновение жизни она сообразила, что шофер не намеревался проезжать мимо. Он неожиданно круто повернул руль, Май Ланг То не успела шелохнуться, стальной бампер джипа с силой ударил в нее и придавил к стене.
Стоящие с обоих концов дороги полицейские не обернулись, когда услышали пронзительный крик. Им было строго запрещено оглядываться. Раздался скрип отъехавшего обратно во двор джипа, и на дороге воцарилась тишина.
Согласно инструкциям оба полицейских направились на главную улицу и приступили к своим повседневным обязанностям, но никто из них не мог позабыть пронзительного, испуганного вопля, который они услышали.
Труп Май Ланг То был обнаружен через десять минут проходившим мимо крестьянином. Нагруженный овощами, он торопился на рынок. Свой груз он нес с помощью лежавшего у него на плечах бамбукового шеста, равновесие которого ему ловко удавалось сохранять.
Какое-то мгновение он в ужасе смотрел на изуродованное тельце, на белую нейлоновую, окрашенную кровью накидку. Потом сбросил поклажу, помчался к воротам управления службы безопасности, забарабанил по ним и громко закричал.
В то время как Май Ланг То шла навстречу своей гибели, в одном из застенков службы безопасности должен был умереть Донг Хам.
Он сидел в крошечной камере, нервно почесывая затвердевшую мозоль на руке. Дверь камеры отворилась.
Вошли двое мужчин, одетых лишь в темно-зеленые шорты. Один втащил большое ведро воды и поставил его посередине камеры. Его спутник знаком велел старику подняться.
Донг Хам знал, что ему предстоит умереть. Он тихо и с достоинством встал. Он не сопротивлялся, когда люди приступили к делу с мастерством опытных палачей. Без всякой борьбы они засунули его голову в ведро и держали ее под водой. Он скоро задохнулся, по телу прошла едва заметная судорога. Неизбежность смерти не пугала Донг Хама, он верил, что смерть открывает ворота лучшего мира, а в его возрасте в эти ворота уже не страшно войти.
Человек, повинный в смерти этих двух бедных людей, лежал, вытянувшись, на узеньких досках, тусклым взглядом разглядывал потолок и курил сигарету.
Джефф посмотрел на часы. Через три часа должна приехать и сообщить новости Нхан. Из комнаты внизу доносились шаги ее дедушки. Ему не хотелось, чтобы старик поднялся к нему и начал снова с ним разговаривать. С него вполне достаточно было утренней беседы.
Во всяком случае, сказал сам себе Джефф, очень повезло, что он здесь. Дом стоял в отдалении. До ближайшего здания, большой лакокрасочной фабрики, было почти пятьдесят ярдов. Утром, когда старик разговаривал с ним, он посматривал в окно. Мимо проехало всего несколько автомобилей, главным образом с туристами, ехавшими посмотреть фабрику. Он подумал: «Надо будет проявлять осторожность, чтобы меня кто-нибудь не увидел».
Мысли возвращались к проблеме, как покинуть страну. Не оставалось иной возможности, как просить о помощи Блэкки Ли. Может ли он полностью довериться жирному китайцу? Существует опасность, что, узнав о причине, заставляющей его скрываться, Блэкки попытается его шантажировать.
Он повернулся на другой бок, жесткие планки заставили его недовольно поморщиться, вынул из кармана металлическую коробочку, в которой хранились бриллианты. Он раскрыл ее и осмотрел бриллианты, вид сверкающих камней вызвал прилив охватывающего душу волнения. Он сосчитал их. Пятьдесят крупных камней и сто двадцать более мелких. Без сомнения, все самого высокого качества. Осторожно он вынул из коробочки один камешек и поднес его к свету. Он не представлял, какова его ценность, наверное, не меньше шестисот долларов. Вполне вероятно, и больше.
Пока Джефф погружался в мечты о том, как он потратит вырученные от продажи бриллиантов деньги, Блэкки Ли названивал по телефону. Он набрал несколько номеров, прежде чем ему удалось отыскать Танг Вэя, репортера, писавшего для местной китайской газеты.
Судя по голосу, последнего не радовала необходимость разговаривать с Блэкки, но для Блэкки это не имело большого значения. Танг Вэй должен был ему двадцать тысяч пиастров, одолжить которые его заставили требующие незамедлительной уплаты карточные долги. Он чувствовал себя обязанным Блэкки, частенько говорившему, что тот может не торопиться с деньгами.
Танг Вэй пробурчал в телефон, что очень занят. Блэкки ответил, что если занятой человек не имеет работы и денег (последнее слово он произнес с особым ударением), то такой человек достоин жалости. Ему следовало бы, по крайней мере, не терять чувства благодарности.
Последовала пауза, затем
