Марина Серова - Обвиняется маленькое черное платье
– А вот тут ты не права, девочка. Все, что Тоха тебе говорил о достатке и о родственнике состоятельном, – все чистая правда. Есть у Тохи доход. Небольшой, но стабильный. А дядя его, так тот вообще целую фабрику по производству носков имеет. И жена у него с приданым не хилым. Можно сказать, дядя в деньгах купается. Ни в чем себе не отказывает. Захочет, так он такого вот коньяка хоть целый ящик купит и за раз выпьет!
Последнюю фразу дядя Леша произнес с таким чувством, будто речь шла не о спиртном, а о дюжине Каймановых островов в Карибском море. Мельников украдкой улыбнулся. Я же на полном серьезе спросила:
– А ты сам, часом, не заливаешь, а, дядя Леша? Я вот тоже думала, что у Антона родственники непростые. И жить-то он должен в центре. И ездить на крутой иномарке. А вышло вон как.
– Это ты что же, пигалица, дяде Леше не веришь? – взвился алкаш. – Да я самый честный в мире человек! У кого хочешь спроси. Пойдем к соседям, у них спросим, – и дядя Леша потянул меня за руку.
Я вырвала руку и принялась его успокаивать.
– Да верю я, верю. Просто уж очень странно. Чтобы родной дядя и о племяннике не позаботился? Ладно бы еще они не общались между собой, тогда бы понятно. Ты вот хоть раз сам этого дядю в глаза видел? Может, Антон всех нас дурит?
– Нет. Там дело сложнее. Я ж говорю, характер у Тохи больно независимый. Оттого и неустроенность в жизни, – возразил дядя Леша.
– А что там за ситуация, можешь рассказать? – подливая в стакан дяди Леши пахучего коньяка, полюбопытствовал Мельников.
– Отчего же не рассказать? Под хороший коньячок да для приятных людей, – согласился дядя Леша. – Вам как, с подробностями или вкратце?
– Нам с подробностями, – сказала я, настраиваясь на долгую беседу.
Мельников тоже уселся поудобнее, а дядя Леша, употребив очередную порцию, заговорил:
– Начну-ка я, пожалуй, с конца. Ты, красавица, думала, женишка богатого отхватила, а получается, что не он тебя, а ты его из дерьма вытаскивать будешь. Корни всего этого уходят в далекое прошлое. Не совсем далекое, это я погорячился, но произошло это давненько. Года три назад. В то время Тохи еще тут не было. Бабка одна тут век доживала. Эх, и вреднющая баба была! По молодости еще можно было ее выходки терпеть, а к старости совсем невмоготу стало. Она в коммуналке единственная баба была, вот и пользовалась этим. То душ на три часа займет, то тараканов в разгар лета поморит, так что они по всем комнатам с кухни разбегутся. То ботинки наши, что мы у дверей выставляем, в мешок картофельный соберет и на помойку вынесет. Одним словом, не было от этой старухи житья.
– Давай насчет Антона, дядя Леша, – напомнил Мельников.
– Ты не подгоняй, – нахмурился дядя Леша. – Рассказ, он спешки не любит.
– Не слушай его, дядя Леша, выкладывай все, что знаешь. Нам спешить некуда, – успокоила я своего спасителя.
– Я ж и говорю. Житья от старухи не было, прям не знали мы, как от нее спасаться. А тут раз – и померла наша узурпаторша. А комнатку ее сынок продал. Задешево продал, несмотря на то, что покупатель был при бабле. Мы еще тогда удивлялись все, чего он в нашем захолустье забыл? А потом машина пришла, кое-какую мебелишку привезла и по хозяйству мелочовку. Парнишку молодого высадили и уехали. Так у нас Тоха и появился. Проставился, правда, все чин по чину. Как положено. И водка, и закуска. На новоселье Тоха набрался серьезно и рассказал мне, что его родной дядя, чуть ли не миллионер, за какую-то мизерную провинность за штат списал. Жилья лишил, с довольствия снял, да еще и с работы попер. Я давай его успокаивать. Переждать, говорю, требуется. Дядька твой поворчит, говорю, повоспитывает тебя и обратно вернет. А Тоха в ответ: не бывать тому, чтобы я к нему вернулся! Такой обиды не прощу по гроб жизни. Сам на средства жены живет. Фабрику свою благодаря ее папочке открыл. Да и по сей день его деньгами пользоваться не брезгует, а меня в чем обвинил? В том, что я на его горбу сижу, а уважения не имею. А какое уважение он получить хочет? Сам жене рога наставляет, а мне ее глупой курицей нельзя назвать. Помирать в трущобах буду, а в его золотую клетку не вернусь.
– И не вернулся, или дядя его так и не позвал? – снова вклинился Мельников.
– Звал, как не звать. Своя ж кровь. Все вышло так, как я и предсказывал. Побузил дядька, похорохорился, а потом сам к племяшу подкатил. Возвращайся, говорит, прощаю. К тому времени Тоха у нас с полгодика уже прожил. С одной стороны, недолго, а с другой – медленно дядька раскачивался. За такой срок у Тохи столько обиды против него накопилось, страсть. Да еще молодость. Короче, отказал он родственнику. Чем только тот его ни соблазнял. И квартирой, и содержанием, и даже в должности восстановить обещался. Бесполезно.
– Неужели отказался? – с сомнением в голосе произнес Мельников.
– Угу. Отказался. Остался в нашей халупе, – с гордостью произнес дядя Леша. – Такой уж он человек. Кремень.
– Вы как будто одобряете его выбор, – заметила я.
– Разумеется, – ответил дядя Леша. – Учить их, олигархов, надо. А то ведь они думают, что нашего брата, нищего, любой подачкой купить можно. Поманил жирным куском, и мы к нему на брюхе приползти должны. Да еще благодарить всю жизнь. Нет уж, дудки. Не на тех напали. Мы свободу не продаем. Ни за какие деньги. Тоха ведь понимает, что согласись он тогда, и до скончания века к дядьке в кабалу попадешь. Будет он тебе указывать, куда ходить, с кем дружить, кого ублажать. А Тоха не такой. Он свободу любит. Под чужую дудку плясать не обучен. И правильно.
– А сейчас они общаются? – спросила я.
– Есть такое дело. Тоха хоть и не забыл обиды, и отомстить за свое унижение грозился, а оттаял-таки. Сначала изредка с дядькой стал встречаться. Потом все чаще и чаще. Теперь незначительные поручения для него выполняет. Не за спасибо, естественно. За деньги. Но дистанцию держит, несмотря на то, что дядька периодически свое предложение возобновляет. А ты, красавица, говоришь – поженимся. Не станет Тоха на тебе жениться. У него на жизнь совсем другие планы.
– Да какие там планы? Общие у нас планы, дядя Леша. Ты просто не в курсе. Вот вернется Антон, ты сам у него спроси. Он тебе подтвердит, что не сегодня завтра женится. И женится на мне, – убежденно возразила я.
– Ага, женится. Не на тебе, так на крале своей, – начал дядя Леша и осекся.
– На какой еще крале? – подозрительно переспросила я.
– Ни на какой. Ты, красавица, не слушай меня, старика. Это я спьяну сболтнул, – смутился дядя Леша, поняв, что брякнул лишнее. – Собрались жениться, совет вам да любовь. А я за ваше здоровье чарочку выпью, коли поднесете.
– Давай, дядя Леша, договаривай, – напирал Мельников. – Видел Антона с кем или разговор слышал?
Дядя Леша потянулся за бутылкой, собираясь вылить остатки себе в стакан, но я проворно перехватила бутылку и, нахмурившись, воззрилась на него.
– Выкладывай, дядя Леша, что еще за краля возле моего Антона крутится, – потребовала я, потрясая бутылкой.
Дядя Леша почесал в затылке, повертел пустой стакан и махнул рукой.
– Что с вами поделаешь? Поймали старика на слове, – вздохнул он. – Ты, доча, с бутылочкой-то поосторожнее. Последки не пролей. Ладно, расскажу, что знаю.
– Вот это другое дело, – похвалил Мельников. – Мы внимательно слушаем, дядя Леша.
– Девка у него ночевала. У Тохи твоего, – не глядя на меня, проговорил дядя Леша. – Красивая девка. Статная. И Тоха с ней, как с королевой, обращался.
– Когда это было? – в нетерпении вскричала я.
– А кто его знает? Я за календарем не слежу, – пожал плечами дядя Леша.
– Неделю назад, месяц, год? – гадал Мельников.
– Говорю же, не помню. В этом месяце, это точно. А неделя прошла или больше, не скажу, – вяло отвечал дядя Леша.
– Как она выглядела? Узнать сможешь? – спросила я.
– Мельком я ее видел. Только и запомнил, что ноги длиннющие да, простите за подробность, грудь знатная, – сказал дядя Леша.
Я порылась в сумочке и предъявила ему фото Галины.
– Эта? – Я ткнула снимком в нос спасителя.
Дядя Леша сразу отвечать не стал. Взяв в руки фотографию, поднес поближе к свету и внимательно изучил. Потом вернул мне снимок и неуверенно произнес:
– Вроде как эта. А вроде бы и нет.
– Ты еще разок посмотри, – потребовал Мельников. – Она или нет?
– Пес их разберет, девок этих. Одежду сменят, наштукатурятся. После этого их и мать родная не признает, – выдал дядя Леша.
– Разберемся, – проговорила я. – Что они делали, тоже не помнишь?
– Да что молодежь ночью делать может? – хмыкнул дядя Леша и осекся. – Прости, дочка, не хотел тебя огорчать. Но уж как есть, так и говорю.
– Значит, они ночью приезжали? – зацепившись за слова дяди Леши, спросила я.
– Угу, ночью. Это я точно помню. У меня еще табачок закончился, вот я и побрел по соседям курева стрельнуть. А тут они и завалились. То ли пьяные, то ли возбужденные просто. Тоха девку скорей в комнату спровадил, мне сигареты отдал и тоже за дверь. Целую пачку презентовал! Хороший табачок у Тохи. Дорогой. И пахнет вкусно, – дядя Леша мечтательно закатил глаза. – Под стать твоему коньячку, красавица. Он, часом, не у тебя сигаретками тогда разжился?
