Живописец смерти (СИ) - Лукарелли Карло

Кейт в ответ тоже заулыбалась. Мерт последовал ее примеру. Он отправился провожать Страйка, а вернувшись через несколько минут, драматически вздохнул.

— Вот видите, с какими клиентами приходится иметь дело в наши дни.

— Страйк только что подкинул вам какое-то количество тысчонок, — не будем уточнять сколько именно, — и вы хотите, чтобы я вам посочувствовала? Боюсь, что не дождетесь, душечка. — Кейт поцеловала Мерта в щеку. Они посмеялись с минуту, затем она посерьезнела и дрожащими пальцами вытащила из конверта коллаж. — Мерт, я хочу вам показать вот это. Только наденьте перчатки, пожалуйста.

Предосторожность была запоздалой, поскольку отпечатки се пальцев уже там присутствовали. Но зачем усугублять ситуацию? Стоило Кейт взглянуть на коллаж, как она снова занервничала. Мерт всунул изящные руки в хлопчатобумажные перчатки, какими пользуются художественные эксперты. Кейт дала ему лупу. Он приставил ее к глазу, увеличив его до размеров теннисного мяча.

— Возможно, здесь изображена фигура взрослого и ребенок или… Погодите. У меня идея.

Вскоре еще один симпатичный служащий Мерта просканировал коллаж, введя изображение в компьютер — они в галерее были чуть ли на каждом шагу, — и вывел его на экран с четырехкратным увеличением. Мерт постучал пальцем по своей губе, затем указал на несколько фрагментов коллажа.

— Увеличьте их и отпечатайте.

Через пятнадцать минут служащий не только увеличил больше дюжины небольших фрагментов, но и под руководством Кейт и Мерта разрезал их в виде элементов головоломки. После чего Кейт удалось довольно быстро собрать примерно треть картины — «Мадонна с младенцем».

— Это похоже на тест на выпускном экзамене по истории искусств. Назовите картину по фрагменту. — Кейт поставила на место очередной элемент. — По манере письма я бы сказала, что это не средневековье. Уж слишком изысканно, но… пожалуй, и не Возрождение тоже. А что вы думаете, Мерт?

Он улыбнулся:

— Я восхищаюсь вашей проницательностью, дорогая. Согласен, век примерно четырнадцатый. И несомненно, Италия.

— Кто в Нью-Йорке коллекционирует такие вещи?

— Сразу же приходит на ум ваш супруг.

— У него есть одна или две вещи… благодаря вам. Но слишком дорогие он не берет. Кто еще?

Уголки рта Мерта несколько раз дернулись.

— Президент совета вашего Музея современного искусства, мистер Уильям Мейсон Пруитт, выражал интерес к одной вещи, которая была у меня примерно шесть месяцев назад, но от покупки воздержался. Его не устроила цена.

— Билл Пруитт?

— Должен заметить, что это невероятный скряга и крохобор… вернее, был. Извините, я уже слышал новость. Но тогда Пруитт все уговаривал меня продать акварель Рубенса за пол-цены… как говорится, за красивые глаза. Я посоветовал ему поискать в другом месте.

— Кто еще, по вашему предположению, мог владеть такой вещью?

— Есть несколько человек, но мне нужно проверить по бумагам. Подобные работы в Нью-Йорке продают еще три-четыре галереи. Естественно, есть такие и в Европе. Не все, правда, достойны уважения. Как вам хорошо известно, Кейт, торговля крадеными картинами приносит большой доход и… — Мерт внезапно замолк, рассматривая разрезанные фрагменты коллажа. — Подождите минутку. — Прищурившись, чуть шмыгая носом-клювом, он нажал на кнопку внутренней связи. — Джоул, мне нужно посмотреть самый свежий перечень краденых произведений искусства. Нет, пожалуй, принесите все перечни за последние шесть месяцев. И пожалуйста, скорее.

— Мерт, что вы надумали? — спросила Кейт, когда Джоул принес нужные бумаги.

— Понимаете, к нам каждый месяц поступает самая свежая информация о похищенных произведениях искусства по всему миру, — проговорил Мерт, перелистывая страницы, пока не нашел то, что искал.

Он шлепнул лист на стол рядом с головоломкой, которую Кейт уже составила примерно на две трети. На листе была большая цветная репродукция «Мадонны с младенцем», а ниже значилось: Италия. XIV в. Сиенская школа живописи.

Яичная темпера по деревянной панели.

Небольшой запрестольный образ, часть церковного алтаря из Ассиано, Италия; похищен примерно 11 марта.

Работу приписывают школе Дуччо[24], возможно, даже кисти самого мастера. Приблизительная стоимость: от трех до шести миллионов долларов. Всем торговцам произведениями искусства при идентификации следует обратить внимание на перекрестные штрихи, сделанные на подложке из листового золота.

Сначала Кейт внимательно изучила репродукцию, затем не до конца составленную головоломку из элементов коллажа, поднесла к глазам лупу и тут же увидела перекрестные штрихи и на репродукции, и на коллаже.

— Мерт, вы гений! — Она схватила перечень похищенных произведений искусства, засунула листки в конверт вместе с увеличенными фрагментами и самим коллажем. — Мне это понадобится.

Мерт сощурил орлиные глаза.

— Что все это значит, Кейт?

— Вот выясню, — ответила она, — и вам первому расскажу.

Глава 10

Черные костюмы и платья. Все были печальны, как требовала обстановка. Священник, наверняка незнакомый с Биллом Пруиттом, торжественно изрекал пустые декларации по поводу добрых дел усопшего. Когда же он спросил: «Не хочет ли кто-нибудь сказать несколько слов об усопшем?», желающих не оказалось.

Кейт почувствовала искушение выступить — сказать что угодно, — лишь бы нарушить неловкое молчание. Она обвела взглядом публику, собравшуюся в часовне Верхнего Ист-Сайда. Сотрудники Музея современного искусства и фонда «Дорогу талантам», несколько известных политиков-республиканцев и представителей нью-йоркской элиты. На переднем плане директор Музея современного искусства, собирающаяся подать в отставку (возможно, уже подала), рядом хранители музея Скайлер Миллс и Рафаэль Перес с каменными лицами, хотя красная гвоздика в лацкане пиджака Миллса казалась совершенно неуместной. На той стороне прохода Блэр, приятельница Кейт и активная сотрудница фонда, стояла потупившись, округляя глаза при каждом очередном дифирамбе, какой удавалось изобрести священнику.

В основном публика вела себя достойно, хотя некоторые поглядывали на часы, маялись от скуки, а один даже что-то нашептывал по мобильному телефону.

Ричард прийти отказался, не захотел «лицемерить». У других, видимо, подобных проблем не возникло. Даже мать Пруитта, почтенная светская дама, время от времени позевывала в кружевной платочек.

Через двадцать минут группа наконец вышла на жиденькое полуденное солнышко и медленно двинулась по Мэдисон-авеню. Блэр наклонилась к Кейт.

— Дорогая, если я скоропостижно скончаюсь, пожалуйста, говори обо мне что угодно, только не касайся благотворительности.

— Я скажу, что ты была олимпийской чемпионкой по обжорству и хождению по магазинам.

— Стерва. — Блэр рассмеялась. — Послушай, Кейт, ты проверила свою часть готовности к приему?

Кейт перечислила, загибая пальцы:

— Цветочный магазин, фирма, обслуживающая банкеты, пиарщики. Все готово.

— Потрясающе. — Блэр легонько чмокнула Кейт в обе щеки. — Все, я отбываю к Майклу Корсу. Последняя примерка вечернего платья. А кто обслуживает тебя, дорогая?

— О… — Кейт сделала вид, что задумалась. — Полагаю, что Ричард, хотя и недостаточно часто.

Журчащий смех Блэр был слышен до тех пор, пока шофер не закрыл за ней дверцу «БМВ».

— Как это мило с вашей стороны, дорогая, прийти почтить память Билла.

Кейт обернулась. Рядом стояла миссис Пруитт. Ее волосы, похожие налакированный шлем, поблескивали на солнце. Кейт слегка смутилась, потому что пришла сюда исключительно по обязанности.

— Да, — промолвила она, — Билл всегда так… — Мадам ждала, когда Кейт что-нибудь выдавит из себя. — …элегантно одевался. — Ей все же удалось закончить фразу.

Миссис Пруитт кивнула, вздохнула и тронула ее за руку.

— Может быть, зайдете ко мне, дорогая? Чего-нибудь выпьем. Я живу прямо за углом.