Мишель Лебрен - Детектив Франции Выпуск 8

— Говорит Беррьен. Ваш непу… непосредственный и импульсивный сын только что отъехал от моего дома. Он что — то заподозрил и может навлечь неприятности как на вас, так и на меня. Так что поторапливайтесь, иначе я ни за что не отвечаю.

Танней все схватывал на лету. Он заверил:

— Не волнуйтесь, у меня в руках уже билет на самолет. Он улетает сегодня вечером.

Повесив трубку, Гастон пришел к выводу, что сейчас самое время взбодриться. Опустошив полбутылки коньяку, он позвонил Жильде:

— Алло, милашка, это месье Макс. Парень, ну тот, с которым вы имели дело в тот вечер, явно попытается вас разыскать и постарается выудить информацию. Вы поняли меня? Молчание и сдержанность — два столпа коммерции, не так ли?

Жильда, бестия тонкая, заверила, что она все прекрасно усвоила, и поклялась месье Максу в беспредельной верности их общему делу, заявив, что «расколоть» её можно будет только под пыткой… да и то это ещё как сказать.

Несколько успокоившись, Гастон потер руки и пробрюзжал:

— Ах, эти птенцы желторотые! Ну и сорванцы!

Он решил проведать Фредди. Тот лежал в постели, очень бледный, уже с желтизной в глазах. Увидев отца, он поспешно спрятал под простыню что — то черное.

— Ну, как дела, сынок? Что с тобой приключилось?

— Да вот видишь, желтуха.

— И как это тебя угораздило? Наверное, в лицее?

— Да я и сам не знаю. Как сказал доктор, это от печени. Гастон счел момент благоприятным для того, чтобы прочитать сыну мораль:

— Я рад тебя видеть, Фредди. Мы так мало понимаем друг друга! Но знаешь, каждый раз, когда я тебя отчитываю, я делаю это ради тебя самого, не так ли? Мне тяжело видеть тебя больным. Давай поговорим как мужчина с мужчиной, не так ли? Меня беспокоит твоя сестра, тебе следовало бы её урезонить…

ГЛАВА 10

ЛОПАТА — железная пластина, широкая, плоская и острая, насаживается на длинную ручку. Используется для копания земли

Уверенно ведя свой «ягуар», Ги Тайней, с гневом в сердце и бранью на устах, гнал его в Сюси — ан — Бри, где он собирался найти подтверждение своей догадки. Шляпа слегка жала, и он, сорвав её с головы, положил рядом на сиденье. И только тут он заметил, что, убегая из дома Беррьенов, в спешке прихватил чужой головной убор. У него была тирольская шляпа каштанового цвета, а перед ним лежала зеленая, с загнутыми полями и длинным ворсом. Ну что ж, он вернет её Гастону Беррьену при новой встрече. Ждать осталось недолго.

Ги проклинал все на свете. Сначала своего отца. Таких пируэтов тот никогда раньше не выделывал, даже в политике. Паскаль Тайней сначала заверил сына в полной поддержке, но после двухминутного разговора со шляпником предал его. Понятно, что Беррьен ему пришелся не по душе, но разве можно выносить окончательное суждение о человеке за пару минут?

Что до Беррьена, то Ги определил его одним словом: негодяй. Этот мерзавец орудовал ложью так же ловко, как иные вилкой. Когда его схватили за руку, он ничуть не рас — терялся и ни на секунду не утратил обличья вполне поря — дочного человека. Заверять, что Эвелин любила кого — то другого! Разве она не поклялась ему, что если понадобится, то готова ждать его хоть десять лет? Но главным, самым главным было неосторожное слово, вырвавшееся у шляп — ника. Этот стервец выдал себя с головой, произнеся имя Жильды. Разве мог он знать имя и не быть знакомым с этой девушкой? А раз он знал её, то тем самым косвенно доказал, что это была подстроенная им провокация. Это он заманил Ги в Сюси с помощью письма, каждое слово которого Ги отлично помнил: «Дорогой месье. Увидев Вас у друзей, я без устали разыскивала Ваш адрес. Если хотите со мной познакомиться, то приходите туда — то во столько — то. Думаю, не пожалеете. Мне двадцать лет, говорят, что я очень красива…» — и так далее, и тому подобное.

Да разве любой нормальный и здоровый мужчина, получив такую записку, не побежал бы на это рандеву? Вкус к приключениям присущ всем мужчинам, даже влюбленным. А эта дрянь — шляпник — одновременно отправил другую анонимку своей дочери с таким вот текстом: «Возлюбленный вам изменяет. Будьте там — то и во столько — то…» И этот жулик даже не постеснялся сопровождать Эвелин лично! И даже имел невероятную наглость устроить Ги сцену! Ему, ни в чем не повинному Ги! Да ещё выговаривать ему как оскорбленный в своих чувствах отец! Ну и подлец!

Ги, все время нажимая на акселератор, со свистом в ушах мчался вдоль умиротворенной весенней Марны. Покачивались на воде ленивые лодки с влюбленными парочками. Чем не Венеция, и всего в десяти минутах езды от Парижа.

Ги выругался, чуть не сбив беззаботного велосипедиста. И он негодяй. Все мерзавцы. Но он, Ги, во всем разберется сам и изобличит этого пройдоху перед собственной дочерью. Он сделает это самым простым способом. Найдет блондинку, привезет её в Париж и проведет очную ставку с её сообщником! Тот ещё узнает, почем фунт лиха, болван! Уличенный в подобной гадости, он потеряет лицо, скомпрометирует себя и будет вынужден согласиться на брак!

«Ягуар» остановился перед входом в особняк, который Ги прекрасно узнал. В нетерпении он несколько раз посигналил. Поскольку никто не отзывался, Ги с запозданием сообразил, что Гастон Беррьен вполне мог позвонить своей сообщнице и посоветовать никому не открывать. Тогда он Решил сам лично изучить все на месте.

Вилла, затерявшись в саду, имела нежилой вид. Ставни были закрыты, и у Ги вдруг возникло зловещее подозрение. А что если Беррьен устранил эту девушку, чтобы пресечь утечку сведений…

Метрах в ста от виллы, рядом с железнодорожной насыпью, паслось стадо коров. Крутя педали, проскочили два велосипедиста. Ги принял решение. Все что угодно, но только не состояние неопределенности. В целях маскировки он схватил прихваченную ненароком у Беррьенов шляпу и глубоко надвинул её на лоб. Да, она действительно была ему мала. Наверняка за лентой — подкладкой проложена ещё и бумага, как это почти всегда бывает с новыми шляпами.

Ги отвернул подкладку и в самом деле вытащил оттуда два или три листка бумаги. Он уже собирался их выбросить, но заметил, что на них что — то написано от руки. Это его заинтриговало. Ги развернул листки и прочитал текст. Внезапно он сильно побледнел и поспешно сунул бумажки в карман. Он в последний раз подумал, не лучше ли спокойно вернуться домой, но гнев и желание отомстить пересилили. Надвинув шляпу на самые глаза, он вышел из машины и медленно, все время озираясь по сторонам, обошел вокруг виллы. Ни души. Тогда, взобравшись на кучу всякой дряни, забытой у стены уборщиками мусора, он подтянулся и спрыгнул в сад. Со стороны дороги его видно не было.

Ги трижды и подолгу нажимал на кнопку входного звонка, но кроме собственного эха другого эффекта они не произвели. Решив все же довести дело до конца и убедившись, что дверь заперта и высадить её ему не удастся, он пошел вдоль стены, по очереди изучая окна. Ему чертовски повезет, если… Он радостно вскрикнул. Одно из окон задней стены виллы оказалось без жалюзи. Он запустил в него комом земли, но тот рассыпался, не разбив стекла.

Тогда Ги стал шарить глазами в поисках какого — нибудь инструмента и заметил прислоненную к кустарнику лопату. Доставая её, он наступил на прямоугольник свежевскопанной земли. Он разбил стекло и, приподнявшись на цыпочки, сумел повернуть шпингалет. Окно открылось. Преодолев последние колебания, он залез в дом.

Послеобеденное время тянулось медленно и, как казалось Гастону Беррьену, вообще не собиралось сегодня заканчиваться. Сидя у себя в кабинете, он почитывал сегодняшний номер газеты, сосредоточившись на разного рода происшествиях.

На улице Мироменил среди бела дня напали на инкассатора, освободив его от сумки с двенадцатью миллионами франков. Должным образом допрошенный полицией инкассатор через четыре часа признался, что ограбление организовал он сам вместе с двумя сообщниками. Всю эту милейпгую публику посадили за решетку.

Около двух часов ночи в районе Страсбур — Сен — Дени едва не схватили за руку двух смельчаков, которые, взломав игровой автомат в ярмарочном павильоне, набили себе карманы двадцатифранковыми монетами и скрылись. Спустя несколько часов полиция обнаружила в кассе одного из баров сомнительной репутации на улице Сент — Апполин ненормальное количество монет того же достоинства. Бармен был задержан полицией и, вне сомнения, вскоре выложит имена своих подельников.

Гастон не удержался от улыбки. Надо же: обчистить какой — то там автомат с мелочью, в то время как чиновники службы социального обеспечения шастают по многолюдным улицам с туго набитыми деньгами сумками! Наверное, это сделали какие — нибудь любители!

Зазвонил телефон, и Гастон обрадованно схватил трубку. Голос ему был незнаком, вероятно, изменен.